Андрей Анисимов - Призрак с Вороньего холма. Исповедь шлюхи

– Почему? – Удивился Нелидов.

– Часы не ходят. Чинить дорого. – Пояснил Олег и прыснул. Нелидов захохотал вместе с ним. Мужчины вдоволь насмеялись.

– Так что с отелями? – Напомнил Алексей Михайлович, утирая платком слезы смеха.

– Решайте сами. Вы уже в деле лучше меня разбираетесь.

– Хорошо, я подумаю.

– Подумайте.

– Послушайте, Голенев, мы, кажется, давно перешли на «ты»?

– Было дело. Даже, выпили, сразу после гибели Тони.… Но тогда я соображал плохо.

– А мы сейчас еще раз выпьем. – Нелидов ловко откупорил одну из минералок, они, веселясь, распили ее на брудершафт и расцеловались.

– А ты прав, водичка, действительно ничего. – Похвалил Олег новую продукцию их кооператива.

– Видишь, и зима у нас теперь сезон. – Нелидов явно остался доволен впечатлением Олега от его директорства.

Голенев подтвердил:

– Вижу, дела идут. А я уж думал, все плохо…

– Почему так думал?

– Иду в кабинет, в приемной пусто. Решил, что ты на зиму дочку сократил и без секретаря обходишься.

– Инна в декрет ушла, а секретарша у меня есть. Это для тебя сюрприз. Она, видно, ждала, да не выдержала и спряталась…

– Не интригуй, Алеша.

Нелидов нажал на звонок. Дверь открылась и в комнату вошла Ира. Голенев привстал и полез в карман за расческой. Это была та самая москвичка Ира, с которой он познакомился, когда только начинал кооператив. У них случился бурный красивый роман, но у Иры был жених в Москве, и она к нему вернулась. Потом Ира приехала. Она поняла, что любит Олега, но Голенев уже женился на Тоне.

– Ты?

– Я. Не узнаешь?

– Ты изменилась.

Ира сегодня выглядела совсем иначе. Раньше она одевалась эффектно, с налетом некоторой артистичности. Сейчас на пороге стояла строгая молодая женщина в сером английском костюме. И только юбка, не до конца прикрывавшая ее точеные коленочки, напоминала Иру из их весны.

– Заходите Ирочка, зачем на пороге стоять. – Улыбнулся Нелидов: – Сейчас мы еще поговорим, а потом покормите его где-нибудь, да хоть в «Ласточке». Сегодня там как раз Моня Корзон играет. Наш путешественник скрипку любит. Вспомните былые деньки, – и повернулся к Олегу: – Не возражаешь, Голенев?

Олег не возражал.

– Оттуда она взялась? – Спросил он Нелидова, когда за секретаршей закрылась дверь.

– Ира здесь давно. Помнишь, она к тебе приехала, а ты уже женился. Она с тех пор и живет. Как-то пришла ко мне и попросилась на работу. Я сказал – дочь уйдет в декрет, приходи. Она и пришла. Она тебя по-прежнему любит и все про тебя знает. Ты рад встрече?

– Не знаю.

– Все понимаю, Олег. Но ты парень молодой, а она девчонка хорошая. Немного столица ее подпортила, но московская шелуха с нее уже сошла. Да и чувство она пережила сильное. Такие вещи людей меняют… Подумай. – И Нелидов перешел к делам. Но, заметив, что акционер слушает его рассеянно, беседу прекратил:

– Иди с Иркой пообедай, а то вижу, тебе уже не до старого подводника.

– Прости, Алеша, но с Ирой ты меня озадачил…

– Вот и разберитесь. – Улыбнулся Нелидов и снова вызвал секретаршу.

Они брели по улице, и каждый не знал, с чего начать.

– Ты хочешь есть? – Наконец спросила Ира.

– Нет.

– И я нет. Тогда пойдем к тебе.

Он ничего не ответил. Она взяла его под руку, вывела на проезжую часть. Через минуту возле них притормозил частник.

– К пансионату «Дружба», – бросила Ира водителю, и тот тронул с места.

По дороге снова молчали. Молчали и выйдя из машины. Так же молча поднялись по лестнице. Перед дверью Ира взяла из рук Голенева ключ и сама открыла номер. Они вошли. Она обняла его, начала целовать. И заговорила. Заговорила быстро, словно боялась, что он ее остановит:

– Милый, я не знаю, как тебя дождалась. Я все эти месяцы жила только тобой. Я знаю, сколько тебе досталось горя. Поверь, я вместе с тобой плакала, когда узнала про Тоню. Я не могла приехать в твой Глухов. Это значило навязывать себя. Но и в Москву я не могла вернуться. Здесь твой кооператив, здесь наш номер, тут наше море. Я ждала тебя здесь. Ты можешь меня презирать, думать, что я на тебя вешаюсь, но только не прогоняй. Я тебя люблю. – Она сняла с него рубашку, усадила в кресло и быстро сама разделась. Обнаженная, она была так же прекрасна, как и при их первом интимном свидании. Но тогда Олег при виде ее тела испытывал восторг и нежность, а теперь нечто вроде жалости. Но она продолжала ласкать его, и он завелся. Нет, он не бросился на нее, не воспользовался ее желанием, чтобы удовлетворить свое мужское начало. Он просто позволил ей отдаться ему. Она любила его, а он принимал это не без удовольствия, но и без особой страсти.

– Ты меня так и не простил? – Шептала Ира, поглаживая ему грудь и шею, целуя следы от его ранений: – Как я казню себя, что уехала. Прости. Я тогда не знала, что ты один и есть мой единственный мужчина. Делай со мной, что хочешь. Я твоя вещь. Я хочу принадлежать тебе без остатка. Все для тебя. Мне самой ничего не нужно… Я так настрадалась без тебя. Я никого к себе даже близко не подпустила. Веришь мне?

Он верил, но никаких эмоций от этого не испытывал. Она поняла и заплакала.

– Почему ты плачешь?

– Ты меня не любишь, а жалеешь…

Он провел пальцами по ее волосам, положил ее голову себе на грудь, и понял, что хочет спать:

– Давай немного отдохнем. Поговорить у нас еще будет время.

Она затихла у него на груди, прижавшись к нему всем телом. Но заснуть он не смог. Близость красивой молодой женщины наконец разбудила в нем страсть. Он взял ее жадно, как взял бы всякую красивую самку, что оказалась под боком. В этом его мужском порыве места для нежности и любви не оставалось.

Потом они оба уснули. Она держала в своих руках его руку и во сне улыбалась. Наконец любимый был рядом.

Он проснулся первым. Осторожно высвободил свою руку и встал. Она подсунула ладошки под щеку и продолжала спать. Сейчас он ощутил нечто вроде нежности. Она так доверчиво пребывала с ним, что не умилиться он не мог. Он и умилился, разглядывая ее шоколадное от загара тело с маленьким белым браслетиком от купальника. Затем осторожно накрыл ее простыней и пошел к морю. Днем на пляже он застал ту же пожилую даму в соломенной шляпе, но уже без длинного белого пальто, а в волнах резвился, издавая самые невероятные звуки, толстый бородач. Дама кивнула афганцу, как старому знакомому, и улыбнулась. Олег ответил ей, снова помахав над головой полотенцем, и побежал в море. Он долго и с удовольствием плавал. Дама давно ушла, а толстый бородач выбрался на берег и проделывал странные упражнения, видимо, отчаянно борясь с излишками веса. Потом и он ушел. Голенев выбрался из воды, пробежался по прибрежной гальке и сел на разогретый солнцем валун. Камень еще не остыл, хотя само солнце уже коснулась черты, отделяющей моря от неба.