Андрей Анисимов - Призрак с Вороньего холма. Ужин с аристократом

– Илья Семенович, говорит майор Скворцов. Мне очень нужно с вами встретиться. – Сергей знал, что бывший контрразведчик не любит, когда его берут за “жабры”, но времени на протокол у него не было.

– Здравствуйте, Сережа. Вообще-то я сегодня имел другие планы. Но если у вас такая срочность, приезжайте.

– Простите, Илья Семенович, но у меня действительно полная вешалка. – И Сергей почувствовал, как полковник на другом конце провода улыбнулся. “Вешалкой” афганцы обозначали ситуацию, близкую к пределу, и Марджаков, конечно, это помнил.

– Ну раз полная “вешалка”, жду. – Ответил Илья Семенович и положил трубку.

Через пятнадцать минут Скворцов притормозил свою “Ниву” возле забора Марджакова. Дом отставного полковника прятался в зарослях старого сада и с улицы не просматривался. Хозяин сам открыл калитку.

– Вижу, приспичило. – Улыбнулся он, запуская посетителя: – Все на “Ниве” катаешься. Сколько же ей лет?

– Забыл. Много.

– Не пора сменить на какой-нибудь джип?

– Мне Степа Хорьков ее поддерживает, а иномарки не люблю.

– Да, мы, афганцы, народ консервативный. – Согласился Марджаков, пропустив Сергея в беседку: – Если можно, покороче. Мы с женой в гости собрались.

Скворцов вкратце обрисовал отставному полковнику историю с исчезновением двух жителей Бирюзовска, включая беседу со стюардессой. Марджаков тут же забыл о походе в гости и потребовал подробностей. Сергей описал предысторию, не утаив о звонке Голенева из Англии.

– Дело выглядит скверно. – Согласился бывший контрразведчик: – От меня что требуется?

– В Москве Нелидов с Роговым собирались пробыть меньше суток. Алексея Михайловича там ждал человек с билетом до Лондона, а Рогов брал билет в два конца. Мне позарез нужно иметь сводку происшествий за это время. Я знаю число, и даже часы – восьмое июня с четырнадцати тридцати до двадцати двух. Можете мне помочь с этим?

Марджаков молча извлек из кармана мобильный телефон и набрал номер:

– Коля, здравствуй, Илья Марджаков беспокоит. Прости, что без вступления. Завтра в Москву прилетит мой знакомый, подготовь ему, пожалуйста, распечатку по “уголовке” в Москве и области за восьмое июня. А подробности он сам тебе расскажет. Я ему дам твой рабочий телефон. Спасибо. Привет Верочке. – И, отключив телефон, повернулся к Скворцову: – Записывай номер, майор.

По случаю завершения учебного года сэр Чарльз Вайтли пригласил чету русских на ужин в свой замок.

Голенев надел белоснежную рубашку и даже повязал галстук. Вечером в июне особой прохлады уже не наблюдалось, но на прием к ректору он решил ехать в костюме. Набросив на руку пиджак, зашел в спальню, где одевалась Ира. Они вчера посетили самый дорогой магазин города и приобрели специально для этого случая великолепное платье из золотистого шелка. И сейчас, восхищенно разглядывая молодую жену, Голенев вспомнил Тоню. Ей он вечернего наряда купить так и не успел. Тоня тогда отправилась на вечер скрипача Корзона в наряде дочки Нелидова. Может быть поэтому он вчера заставил Иру посетить еще и ювелирный магазин, где подарил ей великолепное ожерелье из темных изумрудов. Она примерила это ожерелье у зеркала и повернулась к мужу:

– Оно для меня слишком шикарное. Тебе не кажется?

– Ты вся у меня шикарная. В ожерелье или без него. Но мне нравится.

– Тогда оставлю. Я, вообще, жутко боюсь ехать к этому дядьке. Он же аристократ. Как там себя вести? И по-английски я быстро говорить не смогу. В Москве без практики язык забыла.

– Язык ты восстановила, а как себя вести, по ходу сообразим. Я ведь тоже не слишком часто бывал в замках. Будем делать вид, что нам это не впервой.

– Постараюсь. Ты у меня сам сегодня, как с картинки. Господи, не увели бы! Там, небось, будет полно красивых женщин. Не смей ни на кого, кроме меня, смотреть, – приказала Ира, с трудом удерживая строгость в голосе.

– Есть, мой генерал. – Улыбнулся Олег, глядя в счастливые глаза супруги. Такой веселой и задиристой он жену еще не видел. Вчера, до поездки в город, Иру ждал еще один подарок. Молодая женщина услышала голос мамы и узнала о чуде, сотворенном доктором. Елена Ивановна поправилась. И хоть, по словам Олега, ей еще предстояло побыть в клинике, радость от известия переполняла все существо волновавшейся дочери.

Машину Голенев вывел из гаража заранее. Усаживая жену в мягкое лайковое кресло “Ягуара”, он подумал, что лимузин его молодой супруге идет не меньше платья. Но высказывать своих соображений вслух не стал. Они выехали на узкое грунтовое шоссе, что вело в сторону Сванси. Отправляясь в гости к ректору, Олег не слишком обеспокоился этикетом аристократа. Его гораздо больше волновал предстоящий с ним разговор. Он и часы с гравировкой “Bear with honour” вез с собой не на руке, а в кармане.

– Ты все думаешь об этой женщине? – Спросила Ира, заметив его задумчивость.

– Нет, моя хорошая. Я о ней вовсе не думаю. Мне придется сегодня открыть сэру Чарльзу одну очень тягостную подробность. Если мое предположение подтвердится, это может сильно повлиять на наши отношения. Но молчать дольше я не имею права. И так откладывал разговор, пока мальчишки не получили дипломы.

– Ты о чем?

Он положил свою руку ей на коленку:

– Прости, Иришка. Может быть, я потом тебе и расскажу. А сегодня говорить об этом дважды не хочется.

Она кивнула, надела наушники и, откинувшись на подголовник кресла, стала слушать музыку. Вырулив на основную трассу, Олег прибавил скорость и ударился в воспоминания. Мощный двигатель “Ягуара” работал бесшумно, и в салон, нисколько не мешая течению мысли, проникал лишь шелест резины.

Голенев прекрасно помнил далекий военный эпизод. Они ехали в открытом “Газике” из Кандагара на базу пятого отряда. База состояла из стационарного блокпоста, усиленного двумя установками БЭЭМКА, склада горючего, палаточного городка для бойцов и маленького аэродрома. На “взлетку” этого аэродрома должен был приземлиться транспортный “Антошка” со штабным офицером из Москвы. Штабист намеревался провести ревизию базы и проследовать в Кандагар. Голеневу предстояло встретить москвича и доставить его в город. Обратно бы их сопровождал БМП с автоматчиками. Московского гостя, без серьезного сопровождения, везти бы не стали, а для себя капитан решил охраны не брать. До места всего двенадцать километров пути. Им предстояло миновать разрушенный ракетами, давно покинутый жителями аул, и ровное, как стол, плоскогорье. Мест для засады там найти трудно, и встречи с “духами” не предвиделось. Но когда подъезжали к развалинам, он все же положил “калаш” на колени и внимательно оглядел остатки саманных заборов и хижин. Трое “духов” выскочили прямо перед бампером их джипа и вскинули автоматы. Голенев успел дать очередь раньше. Двоих скосил сразу, а один схватился за живот и побежал в сторону развороченной ракетами хижины. Афганцы строили свои дома из глины вперемежку с рубленой соломой, и после взрыва стены превращались в пыльную трухлявую массу. Оружие раненый бросил, и Олег, преследуя его, стрелять не стал. Через двадцать метров “дух” упал на живот и признаков жизни не подавал. Голенев приблизился к нему и только хотел нагнуться, чтобы перевернуть на спину, как раненый перевернулся сам и выстрелил из пистолета. Пуля просвистела рядом с плечом капитана. Олег дал очередь, и моджахед затих. В его грудь угодило не меньше десятка пуль.