Сергей Коротков - Истребитель

– Он что, сидел?

– Нет. Я хотел сказать, позывной! Так как насчёт обещания?

– Что ты хотел?! Клятву? Смешно же!

– Ладно. Сегодня на хате вы его не застанете – он будет готовиться к ликвидации. Завтра утром – пожалуйста! Он ваш!

– Карпов Сергей Михайлович, – прочитал вслух боевик, – прописка наша, шуменская?

– Смотри сам, – подсказал Ревизор.

Пока амбал листал странички паспорта, Никита в оптический прицел глядел на Филина, точнее, на отверстие его ствола.

«Да-а, дела-а! – размышлял парень. – Интересно получается!»

Но и это было не всё!

– Теперь, если что, мой адрес! – Протонов показал свой паспорт. Не Георгий Алексеевич, а Фёдор Андреич Ломакин значился в корочках этот человек. А фото Протонова хорошо разглядел.

– Ломакин Федя? Интересно! А это что тут? Прописка. Ага! Угу! Та-ак, – запоминал здоровяк.

Протонов всё делал так, чтобы Филин теперь не видел амбала. Но динамик в ухе Топоркова ловил всё и передавал запись на микродатчик, арендованный у Домового. Жаль, не было с собой фотокамеры!

– Сейчас мы сделаем кое-какие уточнения, проверочку, так сказать! Ничего? – спросил громила, помяв пакет с содержимым.

– Валяйте!

Искоса поглядывая на окна и крыши зданий, будто пытаясь найти сверкнувший ствол незнакомого снайпера, увалень в спортивном костюме подошёл к толпе сподвижников.

– Бидон, ты вроде спец в этих делах, посмотри! – он протянул одному из типов паспорта и тут же обратился к другому. – Ты, Гоша, позвони, узнай, проживают ли такие по этим хатам. И запомни адреса и телефончики.

Через три минуты здоровяк по имени Гоша доложил, что Ломакин – есть такой. Номер телефона прилагается. Звякнули туда – тихо. Бидон утвердительно кивнул. Главный из них повернулся к Протонову и отдал паспорта.

– В порядке. Извини, мужик, точность – вежливость королей! Получай свои бабки, забирай своего «подстрахуя» и расходимся.

– Что так круто, дружище? – скривился в недоумении майор, засовывая паспорта во внутренний карман и зажимая подмышкой пакет с деньгами.

– А я ВАС не очень уважаю! Ты ведь из «органов»?

– Не совсем, если честно!

– Молодец, прямо отвечаешь, не увиливаешь! Ну, да ладно, простим друг другу наши профессии, и… Кстати, ты не подскажешь мне насчёт Коломейцева? Саши, кажется?

– А что? – переспросил Ревизор у амбала.

– Да так, есть один лох, нашему товарищу наступил на ногу! Коломейцев, РУОПовец, мент!

– Не знаю таких! – отрешённо сказал Протонов и сделал прощальный жест.

– Пускай так! – пробасил тип и с издёвкой помахал ручкой.

Так и разошлись. Один поехал в сторону главной улицы города, другие, переговариваясь, расселись по машинам и, газанув, укатили восвояси. Снялись с мест мафиозные «топтуны», убрался Филин на оценку «отлично». Так же тихо свернулся Никита Топорков по прозвищу «Истребитель». Сел в «жигули» и умчался в центр.

Мимо мелькали автомобили различных моделей и стран, розовые, бронзовые и беленькие ножки плывущих по тротуарам красоток, ларьки с разноцветными от изобилия товара витринами, лотки с фруктами и мороженым. Где-то ругались и целовались, били и ласкали, отдыхали и вкалывали до посинения, несмотря на вечернее время. Кто-то ворочал, а кем-то манипулировали. Сновали цыгане и таджики, бегали брокеры, кумекали дилеры, маялись бомжи и бичи в подворотнях и возле магазинов. Стоял невидимый, но странно ощутимый хаос. Жизнь шла своим чередом!

Кое-кто ехал совершать естественный отбор, сокращать бытие, замедлять темп существования…

…Топорков первым делом позвонил в Шуменское РУОП, попросил связать его с Коломейцевым. Не удалось – того не было на месте. Затем рванул было к Ломакину, но вовремя затормозил. Куда гнать-то? Зачем торопиться? Поспешишь, как говорится, людей насмешишь! Нет, здесь нужно иначе. Пойдём-ка мы другим путём!

Так. Само собой созревает! Не говорю Филину, не намекаю Ломакину. Филин – это я, Ломакин – Протонов. Здорово! Чудесно! Ревизор собирает «бабки» (на отечественную тачку вполне хватит), закладывает, нет, даже заочно убивает напарников – спецов своей же Системы, и… Наверняка отсюда свалит! Может уже сейчас?! Профи тот ещё! Да и лис!..

…Так, а я? Ревизора нельзя оставлять, нельзя отпускать! Зачем это? Система держит меня, а я возьму сам её за глотку! Отключу провода. Подмету. Значит, что? Филин! Ломакин! Черёмуха! Ревизор!!! Да ещё и Тихомиров! Вот работёнка! Усложнил – выполняй. Но сначала Коломейцев! Именно сейчас.

– Коломейцев? Александр?.. Неважно, кто говорит. Я хочу предупредить тебя, земляк, что тучка надвигается, солнышко уж не блестит, и ласточка с весною, наверное, больше не прилетит!.. Нет, я не сумасшедший!.. Послушай, не клади… Послушай меня, Шурик! О тебе знают, думают, плохо думают. Придут в гости. Встречай. Вероятно, люди Мирзанова или чеченские гастролёры. Помнишь по недавнему делу? Так что думай и ты! Ещё увидимся. Бывай!

Никита прервал голос «волкодава» нажатием рычага телефона-автомата и сорвался с места. Теперь следующий пункт.

К месту проведения операции Никита прибыл вместе с нарядом РУОП, только с разных сторон. Никого не стесняя и не привлекая внимания чем-то подозрительным или броским, Топорков в обход, с подстраховкой, проник в ремонтируемое учреждение «Главагроснаба» и, стараясь оставлять как можно меньше следов от китайских «одноразовых» чешек и обрезиненных рук, занял облюбованное давно местечко.

Здесь царил мрак. Изуродованные дрелью и обойным клеем стены бледно-зелёного цвета отражали бесформенными пятнами свет соседней девятиэтажки. Огромные окна с ощутимой нехваткой стёкол плохо пропускали этот свет из-за осевшей на них пыли, извести и нагара от сварки. Паркетный пол вообще казался безобразным: замусоренный, загаженный и залитый в углах какой-то вонючей смолой. Тонкая фанерная дверь закрывалась, но не запиралась на замок за неимением такового. Вся мебель и утварь помещения, где засел парень со спортивной сумкой, покоились в более чистых коридорах. Остальные комнаты учреждения почти все носили отпечаток реставрации, но тоже были не заперты.

Через удачно отломанный кусок оконного стекла Никита осторожно рассматривал улицу и дворы. Нужный ему дом находился метрах в ста пятидесяти от него, и надо отметить, для снайпера данное место стало бы непригодным. Густые кроны тополей и застройка двора Тихомировского дома разными гаражами, детской площадкой и оградой спортплощадки, возвышающейся на два с половиной метра над землёй, на девяносто восемь процентов закрывали окно первого этажа лестничного вестибюля. Но оставшиеся два процента могли пригодиться хорошему стрелку благодаря обломанной детьми ветке дерева и ветру, постоянно двигающему зелёную листву. Частенько, на короткое время, нужное окно оголялось для взора, но тут же снова траекторию наблюдения засоряло.