Татьяна Светлова - Шантаж от Версаче

Но он, должно быть, передержал паузу, и кареглазка успела за эти мгновения прожить какие-то неведомые ему сомнения, поскольку она вдруг откинула голову назад, посмотрела на него в упор и заявила:

— Ничего.

Круто повернувшись, она направилась к выходу.

Реми колебался. Будь он причастен к научным, политическим, военным секретам — он бы сразу заподозрил неладное. В этом маленьком спектакле мог быть спрятан тайный интерес. Но какой тайный интерес можно иметь к частному детективу? Он быстро перебрал все возможные мотивы, отверг их все разом и заключил, что у девушки действительно что-то случилось серьезное, раз она — явно застенчивая! — решилась обратиться к незнакомому человеку за помощью.

Реми догнал ее в два прыжка и взял под локоть.

— Это не дело, девушка. Объясните, что у вас стряслось! Иначе как я могу вам помочь?

— Я зря пришла… — Она остановилась и повернулась к нему, и Реми увидел на ее глазах слезы. — Вы не сможете мне помочь. И никто не сможет…

И она снова направилась к выходу.

Еще один прыжок:

— Погодите!

Не остановилась.

Еще прыжок:

— Стойте, я вам говорю!

Поймал в дверях:

— Не знаю, в моих ли будет силах сделать что-нибудь для вас, но дайте мне хотя бы попытаться!

— Вы не станете мне помогать.

— Вы так уверены?

Горькая усмешка в ответ. Но, слава богу, осталась стоять на месте.

— Что у вас стряслось? — требовательно произнес Реми.

— Хорошо, — решилась Кареглазка. — Раз вы так настаиваете…

(Как это у нее получилось, что настаивает — Реми?)

Длинноволоска несколько мгновений поизучала свитер Реми. Наконец подняла свои огромные карие глаза и посмотрела в упор:

— У меня вот что стряслось…

Шумно и судорожно перевела дыхание.

— Я убила человека.

Реми не стал грешить повторами и исполнять во второй раз роль столба, даже если эта роль получалась у него отлично. Он просто сказал ей «подождите меня» и поднялся в номер, чтобы взять куртку, боясь, что она за это время уйдет.

И одновременно желая этого, предчувствуя, что он втягивается в историю, да еще в чужой стране…

Но она его ждала.

Где можно поговорить, если у вас нет ни своего личного кабинета, ни даже своей квартиры? Гостиничный номер — двусмысленно… Конечно, в баре! Ну, а если нужно поговорить так, чтобы никто не понял ваших слов? Конечно, в том баре, где меньше всего шансов встретить соотечественников! Учитывая, что предстоящий разговор предполагался на французском, Реми предпочел свалить из гостиницы, битком набитой всевозможными иностранцами, включая франкоговорящих.

Всю дорогу он сомневался в том, что принял правильное решение. Хм, «я убила человека». А он-то тут при чем? Он, ровно наоборот, как раз из тех, кто ищет убийц, а не помогает им!

— Вы вчера были на открытии нашего симпозиума, я с вами говорил, помните? Я еще спросил…

— Помню, «кто отвечает за организацию…».

— Что вы там делали? Вы не похожи на частного детектива…

— Я журналистка.

Ба, еще одна!

— Вернее, студентка…

— Вы приходили брать интервью?

— Нет… Я просто… Мне надо привыкать к атмосфере шумных собраний… Потому что я… Я всегда теряюсь, когда так много людей вокруг…

Понятно. Это, правда, никак не отвечает на вопрос, при чем тут он, Реми. И почему она выбрала именно его из всех собравшихся на симпозиум разнонародных детективов. С другой стороны, когда именно на нас обращают внимание, мы ведь принимаем это как должное, правда? Мы ведь самые лучшие, разве не так? Стоит только разглядеть наши достоинства? Они ведь имеются в неограниченном количестве, даже если и глубоко спрятанные? Но когда нас выбирают, мы верим, что кому-то удалось их разглядеть? — иронизировал Реми. И, польщенные вниманием к нашей драгоценной особе, уже тащимся с этой кареглазой незнакомой девицей, чтобы выслушивать ее исповеди…

А точнее говоря, Реми отдавал себе отчет, что уже почти ангажировался ей помогать… «раз он так настаивает…». Но фокус в том, что она успела еще произнести другие слова: «Помогите…» А еще больший фокус заключается в том, что " только вы можете помочь!..". И как же было отказаться хотя бы ее выслушать? Средневзятый француз — существо отзывчивое, а уж если просьба о помощи сопровождена прелестным взглядом прелестных глаз — то средневзятое мужское французское существо начинает бежать впереди паровоза, предлагая свои услуги.

Кафе в тихом переулке выбрала Ксения — так представилась ему девушка. Впрочем, добавила она, вы можете называть меня Ксюша, меня все так зовут. Реми, пытаясь создать непринужденный тон, восхитился: как это нежно — Ксю-ю-ша! К тому же «ша» [1]— это ей ведь известно, она здорово говорит по-французски! — означает «кошка», и вместе получается так ласково и пушисто: Ксю-ю-ша, и так идет к ее круглым карим глазам!

Ксюша не имела представления, как выглядят знакомые кошки Реми, но лично она никогда не встречала кареглазых кошек. Тем не менее ей было приятно, и она даже слегка порозовела и улыбнулась, слушая эту птичью французскую трель — «Ксьюуша».

В малолюдном кафе они выбрали столик, покрытый красной клетчатой скатертью, у окна. Это, собственно, была чайная, и разнообразная домашняя выпечка занимала всю витрину. Реми взял две чашки чая и соблазнился куском воздушного торта, который русские называют французским неприличным словом «безе» [2]. Ксюша от сладкого отказалась и тревожно ожидала, пока он устроится за столом.

— Рассказывайте, — обжегшись первым глотком чая, сказал Реми.

История выглядела одновременно банально и ужасно. Ксюша задумала отселиться от родителей и снять квартиру. Звонила по телефонам, приходила смотреть жилье. Вот и вчера, ближе к вечеру, она поехала осматривать квартиру, которая, по ее представлениям, должна была ей подойти во всех отношениях. Ее встретил мужчина лет пятидесяти, показал жилье, предложил чашечку кофе, за которой они и должны были обсудить детали — квартира Ксюше очень приглянулась. За кофе последовал ликер, потом он стал гладить ее коленку… Ксюша несколько раз вежливо снимала с себя его руку и уже решила покинуть чересчур гостеприимного хозяина, с которым она к тому же уже обо всем договорилась, как хозяин вдруг перегородил ей дорогу…

…Пока Ксюша отбивалась, он ей рассказывал, какой он богатый и как засыплет ее своими щедротами, если она не будет упрямиться.

Пока он пытался сорвать с Ксюши одежду, он угрожал и запугивал, рисуя перед Ксюшей страшные картины ожидающей ее кары за несговорчивость. Он-де могущественный мафиози, и дружки у него водятся не менее всесильные. И вот тогда…

И вот тогда Ксюша схватила какую-то вазу и шарахнула этого мужика по голове. И мужик упал.