Сергей Донской - Воровской общак

Про елочки и терновник Руслан узнал на собственной шкуре, поскольку Василек оставил микроавтобус километрах в двух от места назначения. Дальше добирались пешком, в темноте, ориентируясь на пересеченной местности лишь по лунному свету. Ночные тени были густыми и расплывчатыми, как разлитая под кустами и деревьями тушь. Где-то орала дурным голосом ночная птица, нагоняя тоску и страх.

Когда выбрались на пригорок, откуда был виден особняк, Василек негромко произнес:

— Дальше сам пойдешь. Сигнализация в доме отключена, так что смело перебирайся через ограду.

— Собаки? — деловито спросил Руслан.

— Им сейчас не до тебя.

— Я какой-то особенный?

Василек хихикнул.

— Все собаки спят беспробудным сном, — дурашливо пропел он на мотив романса «Очи черные».

«Усыпили? — подумал Руслан. — Как-то все гладко получается. Подготовили особняк к моему визиту. Почему? Я же не медвежатник, да и сейф открывать мне не велено. В чем же тогда фишка? Для чего я понадобился? Подстава? Но какой в этом смысл? Врагов у меня нет, никакой ценности я собой не представляю…»

Его размышления прервал пристроившийся рядом Василек.

— О чем задумался? — поинтересовался он.

— Непонятки какие-то, — буркнул Руслан.

— Какие непонятки?

— Зачем меня Седой сюда из Киева вез, раз тут у него и так все схвачено? Собак ведь кто-то усыпил? Почему тот же человек все остальное не сделал?

— А ты об этом у Седого спроси, — предложил Василек. — Хотя лично я не советую. Есть у меня кое-какие соображения…

— Колись, — предложил Руслан.

— Седой на тебя виды имеет. Высоко поставить хочет. Но сперва проверить тебя нужно.

— Вот оно что…

— Я тебе ничего не говорил, ты ничего не слышал, — поспешно предупредил Василек.

— Не вопрос, — успокоил его Руслан. — Я помело попусту не распускаю.

— Это сразу видно. Потому-то ты и Седому приглянулся.

«А он ничего мужик, — подумал Руслан про Василька. — Зря я его тряс, как грушу. А Седой калач тертый. Вишь, как повернул. Что ж, попробую походить под ним, в стае. Но на роль шестерки не соглашусь, пусть даже не надеется».

Такие примерно мысли бродили в его голове, пока он спускался по едва заметной тропинке, продираясь сквозь колючие кусты и еловые лапы. С этими же мыслями перевалился он через двухметровый кирпичный забор, огляделся, прокрался к входной двери, которая, как и было обещано, оказалась открытой. Действуя осторожно, но без страха, Руслан проник в дом, постоял, прислушиваясь. Пару раз до него донесся скрип, но в пустых домах и не бывает по-другому. Обязательно что-нибудь трещит, скрипит, щелкает. А трусливые люди, дабы оправдать свой страх, выдумывают всяких привидений, вампиров и прочую нечисть.

Как будто в мире есть существа опаснее человека!

Саркастически усмехнувшись, Руслан отыскал лестницу, ведущую вниз. Ступени были не деревянные, а металлические, рифленые. Бесшумно спуститься по ним не получилось.

Проникнув в подвал, Руслан полез в карман за зажигалкой. Внезапно ему пришло в голову, что он находится здесь не один. А что если в подвале прячутся какие-то вооруженные люди, приготовившиеся наброситься на него, как только он осветит себя пламенем зажигалки?

Вздор, подумал Руслан. Кому и зачем могла понадобиться засада? Разве что Седой работает на мусоров, но это тоже вряд ли, потому что проще всего Руслана было повязать прямо в Киеве или хотя бы в закрытом фургончике.

Успокоив себя таким образом, он чиркнул зажигалкой, нашел выключатель и врубил свет. Подвал оказался просторным, почти свободным от всякой рухляди, которую, как правило, стаскивают в подобные помещения хозяева. Стеллаж находился там, где обрисовал Седой. Пошарив под второй снизу полкой, Руслан отыскал там рычаг, сдвинул его и, не прилагая особых усилий, откатил стеллаж в сторону.

Его взгляду открылся прямоугольный сейф, вмонтированный в стену. Дверца была размером с добрый холодильник, но не этим она заставила Руслана затаить дыхание и ощутить мурашки, ползущие вдоль хребта. Дверца была приоткрыта.

Стоило Руслану отворить ее настежь и бросить взгляд на совершенно пустое нутро сейфа, как свет в подвале погас. Взгляд, устремленный в темноту, уловил слева свечение крохотного красного огонька. Такой же огонек находился справа, немного выше.

Камеры видеонаблюдения, понял Руслан с тоскливым предчувствием беды. Можно было разбить объективы, но все, что они успели записать, останется в базе данных. Скорее всего, на каком-нибудь компьютере. Где он? Попробовать обыскать дом?

Спотыкаясь в темноте, Руслан поднялся наверх и испытал новый шок, увидев в окне свет приближающихся автомобильных фар. Судя по всему, это возвращался домой хозяин или спешили сюда те, от кого нельзя было ожидать ничего хорошего.

Не теряя ни минуты, Руслан выскользнул из дома, прикрыл за собой дверь и, что было духу, бросился к ограде. Пожалуй, еще никогда в жизни он не бегал так быстро.

В Таганрог пришло лето. За день воздух прогревался до тридцати семи градусов в тени. Песчаное побережье Азовского моря усеяли тела отдыхающих, над ними кружили вечно голодные чайки, знающие, что возле пляжников всегда найдется чем поживиться: огрызки, объедки, зачерствевшие пирожки, забытая по пьяни таранка…

Почти каждый из 325 тысяч жителей Таганрога знал, что их родной город был основан самим Петром Первым, а дальнейшая его история была невыразительной и туманной. Достопримечательности можно было пересчитать по пальцем, начиная, конечно же, с домика Антона Павловича Чехова, куда непременно направляли всех приезжих, хотя сами таганрогцы знаменитый домик вниманием не баловали, как, впрочем, и произведения самого Антона Павловича.

Самсон вспомнил о существовании великого русского писателя не потому, что вздумал насладиться его рассказами, а благодаря телепередаче, посвященной Таганрогу. Он облизал жирные от от блинчиков с мясом пальцы и поставил пустую тарелку на столик рядом с диваном. В комнате было темно, только свет от включенного телевизионного экрана освещал лицо Самсона. Из ванной комнаты доносилось шипение включенного душа, под которым крутилась и что-то напевала подружка Самсона, Марина.

Он тоже недавно побывал в ванной комнате, и его довольно длинная спутанная шевелюра была влажной. Темная щетина на щеках Самсона подчеркивала то, какие светлые, какие мягкие у него волосы. Серая майка давала возможность оценить его крепкое сложение и чуть покатые плечи борца. Правда, классической борьбой Самсон занимался еще в ранней молодости, а потом потерял к ней интерес, найдя себе другие увлечения. В свои совсем еще молодые годы он окончательно заматерел, но в его глазах нередко мелькали озорные мальчишеские искорки.