Картер Браун - Если бы я тогда застонал!

— Может быть, вашей сестре следует продать дом вместе с лежащим на нем проклятием? — спросил я осторожно.

Она покачала головой:

— Она не может. По условиям завещания дом принадлежит ей лишь до тех пор, пока она в нем живет. И тетя Эмма тоже вынуждена там жить. Мы потратились на новую мебель, занавески и всякую мелочь. Наших средств хватает лишь, чтобы поддерживать дом, приобретать новые платья, а иногда доставлять себе вот такие удовольствия, на которое я рассчитывала сегодня. Таким образом, мы прикованы к этому дому и к связанному с ним проклятию.

— Поразительно! — Голос принадлежал Борису, и раздался он настолько неожиданно, что я едва не упал со стула. — Не понимаю, как они это делают…

— Что именно? — поинтересовался я.

— Освещение, музыка, танцующие пары — все это исчезло! Стоило мне на минуту закрыть глаза, как они ухитрились преобразить современную дискотеку в унылый маленький бар. Поразительно!

— Колдовство, — изрек я. — Перед тобой белый маг. Один щелчок пальцев — и исчезла дискотека, а вместо нее появился неуютный маленький бар.

— Поразительно! — в третий раз повторил Борис, недоуменно поводя глазами. — Сделай мне одолжение, дорогой!.. Щелкни еще раз пальцами. Дискотека куда привлекательней.

— К сожалению, моей волшебной силы хватает только на один щелчок пальцами за ночь, — ответил я. — А кроме того, Элайн тоже необходима помощь колдуна.

— Мой прапрадедушка, великий князь, тоже был известен своими колдовскими чарами. — Он улыбнулся розововолосой девушке. — В детстве я слышал рассказы о его черноморском именье, где девушки-служанки беременели от одного его взгляда. Возможно, я унаследовал частично его чары?

Он старательно щелкнул пальцами, и в ту же секунду рядом со столом оказался официант.

Мрачно посмотрев на него, Борис с негодованием произнес:

— Чего я совершенно не выношу, так это девушек-официанток. Но раз уж вы явились, милочка, принесите мне виски.

— Может быть, вам подать дважды два? — осведомился официант, не обидевшись на «милочку». — Мы закрываемся через пять минут.

— Тогда подайте трижды три, — быстро распорядился Борис. — Ларри?

Я покачал головой:

— У меня запланирована поездка.

Борис изучал спину удалявшегося официанта, потом изрек:

— Если хорошенько подумать, то, пожалуй, это все же парень, а не девица. Я не совсем уверен… Надеть на него мини-юбку и блузочку… Нет, не знаю… Какая-то путаница. Что за поездка?

— Мы собираемся провести остаток уик-энда в доме Элайн в пригороде Нью-Йорка, — сказал я. — Она нуждается в нашей помощи.

— Белая магия? — Он снова взглянул на девушку. — Моя дорогая, да вы сами зачаруете кого угодно.

— Я в этом вовсе не уверена. — Она с сомнением посмотрела на нас. — Но если вы и дальше намереваетесь так пить, как сегодня, то стоит ли вам вообще со мной ехать?

— Праздник закончился! — заявил я и грозно посмотрел на Сливку. — Сейчас ты выпьешь свою последнюю рюмку. Элайн будут сопровождать два известных трезвенника, Сливка и Бейкер.

Она прикусила нижнюю губу и некоторое время молча изучала нас.

— Вы действительно в дальнейшем воздержитесь от выпивки? — наконец спросила она. — Вы не водите меня за нос?

— Даю слово! — воскликнул я.

— Айрис будет рада новым людям. Ведь она многие месяцы не выезжала из дому. — На ее лице появилось озабоченное выражение. — И потом, вы сможете собственными глазами увидеть… Когда вечером на озеро опускается туман, трудно разобрать, существуют ли они на самом деле или их создает ваше собственное воображение.

— Их? — Борис осторожно поставил огромный фужер с виски на стол и взволнованно уставился на Элайн.

— Это нужно видеть, объяснить такое просто невозможно. — Она виновато улыбнулась. — Они, как бы поточнее выразиться, ночные образы или ведения… Но только иногда их можно и слышать.

Борис схватил фужер и сделал несколько глотков.

— Слышать? — У него стало подергиваться правое веко.

— Они разговаривают, но не слишком громко, так что разобрать отдельные слова трудно.

Элайн повернулась, и платье еще плотнее охватило фигуру, а его край поднялся на пару дюймов, обнажив стройные загорелые ноги.

— Ларри? — Нервный тик у Бориса не проходил. — Уж если мы хотим провести приятно и спокойно конец уикэнда, что вы скажете про Эль-Мирадор в Акапулько?

— «Вотерс-Мит», — твердо сказал я. — Элайн нуждается в нашей помощи.

— Она хочет повернуть реку? — пробормотал Борис.

— Так называется дом, — сказал я нетерпеливо, не имея никакого желания еще раз говорить об одном и том же. — Допивай виски, мы возвращаемся в отель, забираем вещи и… — Я подмигнул ей. — И отправляемся на удивительный уик-энд.

Борис провел рукой по своему блестящему черепу, приглаживая несуществующие волосы, потом медленно покачал головой.

— Так вот, приятель, — заявил он решительно. — Возможно, ты и отправишься за город, но я остаюсь здесь в каменных джунглях, так как предпочитаю дискотеку всяким загородным прогулкам. Единственные ночные видения, с которыми можно столкнуться на Бродвее, одеты в узенькие мини-юбки и встречаются ближе к ночи. Во всяком случае, я тебя благословляю, и если нам больше не суждено встретиться, то можешь не сомневаться: я всегда буду помнить о нашей дружбе.

Не успел Борис произнести эту тираду, как появился официант и положил перед нами счет, который тот моментально передвинул ко мне:

— Ты ведь не омрачишь наше расставание мелочными расчетами.

— Нет, конечно… Во всяком случае, старик, я считаю, что ты поступаешь умно. Свежий загородный воздух может так подействовать на твой пропитанный виски организм, что у тебя случится шок. Так что оставайся здесь и веселись за троих.

Элайн с сомнением посмотрела на меня:

— Может быть, вы тоже останетесь и составите мистеру Сливке компанию?

Если бы я тогда застонал, пораженный внезапным приступом лихорадки или какой-либо еще болезни, и вынужден был бы отказаться от приглашения, то мне не пришлось бы пережить всего того кошмара, который выпал на мою долю в «Вотерс-Мит».

Так нет же, я уселся в машину, плотоядно поглядывая на розововолосую девушку и радуясь тому, что Борис струсил и весь остаток уик-энда она будет только со мной одним.

Приблизительно через три часа, когда раннее утреннее солнце своими живительными лучами начало согревать землю, мы пересекли мост Джорджа Вашингтона и помчались по Палесейд-Парквей.

У нее был седан образца 1968 года. Видимо, последний владелец использовал его в качестве курятника или же у меня было не все в порядке с обонянием после выпитого виски.

Я закрыл глаза с твердым намерением сделать это только на несколько секунд, а когда мне удалось открыть их, из виду полностью исчезли все признаки большого города и мы тряслись по загородной дороге, обсаженной высокими деревьями.