Иван Максименко - Спрячь Ищи Найди Продай

— Нет, все остальное, кажется, стоит на месте, — обходя вместе с полицейским комнаты первого этажа, ответил Икс.

— Как я понимаю, сигнализация у вас срабатывает только на взлом дверей и окон, да? — сержант поглядел на мигающую красную лампочку датчика движения под потолком.

— Да, у нас в доме кошка, да и дети иногда не ту кнопку как нажмут, сирена начинает противно выть и соседей злить. Поэтому я отключил датчики.

— На втором этаже она тоже не работает, да?

— Не работает.

— Ну, господин Икс, от выключенной сигнализации толку мало. Вы, образно говоря, сами волка в хлев пустили. Он увидел, что окно не на щеколде, забрался на балкон и за минуту сделал все, что ему нужно. Хозяева часто забывают запереть двери или окна, вот воры к ним и забираются. Потом вот только трудно вернуть украденные вещи…

— Раз забрали только картину, значит, это было не случайное ограбление, господин полицейский?

— Очевидно это спланированное ограбление, к тому же он заранее вырубил телефон и интернет.

— А какой смысл было резать телефонный провод, если все равно можно позвонить с мобильного?

— У вас, господин Икс, сигнализация привязана к стационарному телефону, да?

— Да, — кивнул Ян.

— Ну, вот. Если бы сигнализация и сработала, в компанию, которая ее обслуживает, все равно бы не поступил тревожный звонок из-за отсутствия связи, и они бы не узнали, что у вас что-то случилось.

— А, вот в чем дело. Но ведь квартирные кражи обычно днем происходят, когда дома никого нет. Не так ли?

— Чаще всего да, но случаи разные бывают. Да и если вор предварительно решил к вам залезть, он сделает это в любое удобное для него время. Хоть днем, хоть ночью. Скажите, эта картина очень ценная была?

— Ну… тут сложно сказать. Я ее у моего покойного деда нашел. Мой знакомый сделал ей экспертизу и сказал, что это подлинник одного известного художника и что он может стоить больших денег. Я днем собирался снести картину в Министерство культуры, чтобы они разобрались, кто ее владелец, но вот… планы поменялись.

— То есть вы не знаете, кто ее законный владелец?

— Нет, поэтому я и собирался сегодня обратиться в госкомиссию.

— А кроме вашего знакомого, другие люди знали о картине? — спросил полицейский, садясь за большой стол посреди гостиной.

— Ну… он дал мой номер одному арт-дилеру, который вчера звонил и спрашивал, не продаю ли я картину. Я не помню, чтобы еще кому-то говорил о ней.

— Ну, ладно, более подробные вопросы вам задаст следователь, а пока я составлю протокол, — сержант вынул из своей папки бланк и начал его заполнять. — Мне ваш паспорт понадобится, чтобы заполнить протокол, и описание украденной картины тоже.

— У меня в компьютере фотография картины есть, могу ее сейчас распечатать.

— Ну, давайте, — кивнул полицейский.

Марио подъехал к серебристому седану, стоявшему на заднем дворе коричневого пятиэтажного дома, резко затормозил и соскочил на асфальт, снимая со спины рюкзак. Спортивного костюма на нем уже не было — его он выбросил в два разных мусорных бака, встретившихся по дороге, и остался в одной серой футболке и голубых шортах. Он достал из кармана шорт ключи, которые ему при встрече двумя днями ранее дал Георг, открыл багажник и спрятал в нем картину, завернутую в черный полиэтиленовый пакет.

Заперев багажник, Вегерс сел обратно на мотороллер, закрутил ручку газа и исчез так же внезапно, как и появился. По пути домой он сделал еще одну короткую остановку, стараясь держаться на безопасном расстоянии от полицейских патрулей, сновавших по центральным улицам, и подбежал к таксофону, резким движением снимая каску с головы.

— Алло, у меня «новая девушка», — сказал Марио, оглядываясь по сторонам.

— Я понял, поздравляю, — в трубке послышался заспанный голос Георга.

Вегерс бросил трубку, надел шлем, выдернул карточку из телефонного аппарата (таксофоны постепенно исчезали с городских улиц, не выдерживая конкуренции со стороны сотовых телефонов и интернета), купленную днем специально для этого звонка, и бросил ее в урну с мусором. Через полминуты улица снова погрузилась в привычную тишину.

— Господин Икс? — в трубке мобильного телефона послышался деловой мужской голос приятного тембра.

— Да, это я.

— Доброе утро, я следователь Теодор Муус. Мне передали дело о пропаже картины из вашего дома этой ночью. Вы не могли бы сегодня заехать в центральное управление? Мне нужно задать вам несколько вопросов насчет кражи.

— Да, я приеду, а возможно это сделать после обеда? Мне надо дождаться техников из телефонной компании, да и ваши коллеги все еще не закончили работать.

— Ну, хорошо. Я буду в управлении с часу до шести. Мой кабинет на третьем этаже, последняя дверь справа. Вы запишите и номер моего телефона в кабинете.

— Да, сейчас запишу, секундочку. Диктуйте, — Икс взял со стола лист бумаги и карандаш и начал записывать цифры.

— Спасибо, господин Икс, я буду ждать вас. Вы не могли бы перед приездом позвонить в кабинет и предупредить меня?

— Да, конечно, господин Муус.

— Отлично, до встречи.

— Здравствуйте, я Ян Икс, — представился Икс, заходя в кабинет следователя Мууса.

— Здравствуйте, Икс, заходите, — любезно ответил следователь, сидевший за своим скромным рабочим столом в углу комнаты.

Икс покорно кивнул и уселся на металлический стул перед столом офицера.

— Так, посмотрим, — тихо пробурчал Муус и открыл папку с делом о ночной краже — это был тридцатипятилетний мужчина приятной интеллигентной внешности, среднего роста и телосложения, с высоким лбом, на котором в частые моменты раздумья прорезались две отчетливые параллельные морщины, всегда гладко выбритый, с аккуратно причесанными короткими черными волосами. — Вы указали, что украдена только картина?

— Да, все остальные вещи на месте.

— Можете поподробнее рассказать, что это за картина, как она к вам попала и так далее.

— Картину я нашел в апреле, в доме моего покойного деда в Фарбелене. Я ее случайно обнаружил, когда разбирал хлам на чердаке. Я подумал, что это какой-то дешевый сувенир и решил ее домой взять, на стену повесить…

— А вы не нашли какой-либо провенанс к ней?

— Провенанс? — переспросил Икс.

— Ну, история владения картиной, документы…

— Нет, я ничего не нашел. Она просто валялась там, завернутая в тряпку, и все. Другого ничего не было.

— То есть, вы не знаете, являлся ли ваш дед ее владельцем?

— Нет, не знаю, господин следователь. Я и не припомню, чтобы он имел какое-либо отношение к живописи и к искусству вообще.