Иван Максименко - Спрячь Ищи Найди Продай

— О, да, коллекционировать искусство — моя слабость. Знаешь, даже самая редкая и эксклюзивная машина не стоит ничего по сравнению с экспонатами, которые ты здесь видишь. Автомобиль — это просто куча дорогого железа, у него нет души. Сегодня один купил, он тебе надоел, завтра другой идешь покупать. А вот артефакты — совсем другое дело. Даже в самом, казалось бы, невзрачном черепке кроется столько истории и человеческих судеб, что слов не подобрать. В него вложен весь дух его создателя. Его энергия, фантазия, тепло, пот, кровь, радость, горе… Подойди сюда, я покажу тебе мою самую большую гордость, — Манус подвел молодую женщину к большой горизонтальной витрине у стены, в которой была аккуратно разложена коллекция древнегреческих артефактов.

— Красота… — проронила Лиза, узнав в золотых, серебряных и мраморных артефактах под стеклом те самые предметы, которые хотел заполучить Георг Кессель, — а какой возраст у этих предметов?

— Самому древнему из них, по меньшей мере, две тысячи четыреста лет, даже больше.

— Даже не верится, что древние люди умели создавать подобное великолепие, — восхитилась молодая женщина, увидев несколько браслетов из золота и серебра. — Подумать только — две тысячи лет назад они украшали чье-то запястье. Жены какого-то аристократа, должно быть.

— Сейчас ты себя на минутку почувствуешь женой аристократа, — Манус вытащил из кармана брюк связку ключей, наклонился, открыл замок, скрытый в металлическом днище витрины, затем снова выпрямился и, приподняв стеклянную крышку, достал два массивных золотых перстня. — Вот, попробуй надеть перстни. На мои пальцы они не налезают, может, тебе в самый раз будут.

— О, этот подошел идеально, — ответила Лиза, надев на правый указательный палец первый перстень, в который был врезан крупный темно-красный камень, — это гранат, да?

— Да, это гранат, а на втором выгравирован лик Геракла. Первый перстень датирован четвертым веком до нашей эры, а второй младше его на два столетия.

— Обалдеть! Никто не поверит, что у меня на руке были такие украшения. Прямо так и хочется взять лопату и мотыгу и прямиком в Грецию!

— Ну, если бы это было так просто, я бы сам туда сразу кинулся, Лиза, — ухмыльнулся Даниель, — кстати, я тебе подыщу какую-нибудь сменную одежду. В шкафчике в ванной есть разные препараты для вывода пятен, можешь обработать платье. Я тебе сейчас покажу, где ванная. Выпить чего-нибудь не желаешь? У меня есть отличное Мерло, могу угостить тебя и мороженным.

— Бокал красного вина, пожалуйста. А какое мороженное есть?

— Есть шоколадное, есть с малиновым сиропом, с карамелью, с какао…

— Выбираю шоколадное.

— Хорошо, — запирая витрину, сказал бизнесмен, — сначала принесу одежду, а потом, пока ты переодеваешься, соображу вино и мороженное.

Манус убрал ключи в карман и отправился на второй этаж, а Лиза откинулась на кожаную спинку раритетного дивана напротив камина, над которым висела оленья голова с огромными размашистыми рогами.

«Так, все артефакты собраны в этой витрине, она закрывается на ключ, а ключ лежит у него в кармане, — рассуждала красавица, изучая пытливым взглядом детали интерьера, — охраны нет, камеры установлены во дворе и внутри дома. Наверное, второй этаж тоже под наблюдением. Сигнализация, вроде, обычная. Уборщица приходит к нему всего раз в неделю… ну, это я выяснила, сейчас осталась постельная сцена… хоть бы он с этим делом побыстрее закончил… да, Даниель, дорого обойдутся тебе мои ласки. А ты ведь и вправду думаешь, что поразил меня своим статусом, что я без ума от твоей уникальной личности. Хотя надо признать, что привлекательности в тебе хватает…».

— Я тут подобрал две вещи, можешь померить их, — Манус спустился по мраморной лестнице, сжимая в руке голубую футболку, и зеленые бермуды. — Пока ты приводишь себя в порядок, я налью нам по бокалу вина.

— Я снова здесь, — минут через десять Лиза вышла из ванной комнаты, переодетая в голубую футболку и оттопыренные бермуды, в которых ее ноги казались тонкими, как спички, и возвратилась в зал первого этажа. — Вид у меня не товарный, но ты, думаю, простишь.

— О, твою красоту не могут испохабить даже мои застиранные бермуды, — улыбнулся Манус и пододвинул сервировочный столик на колесиках, на котором были разложены бутылка дорогого вина, два полных бокала, графин с водой, фрукты и ведерко мороженного, ближе к дивану напротив камина.

— Ты специально приглушил свет, Дэн? — подсев на диван к бизнесмену и взяв бокал вина со столика, спросила Лиза.

— О, да. Я хотел добавить еще чуточку романтики.

— Тебе это удалось, к тому же стало не так заметно, что на мне твои необъятные бермуды, — ухмыльнулась Лиза.

— Эх, хорошо мы с тобой посидели, Лиза, — расправив плечи, сказал Манус. — Я тебе, кстати, не показал какая у меня шикарная королевская кровать стоит в спальне. Пойдем наверх?

— Пойдем.

Даниель повел свою новую знакомую по мраморной лестнице на второй этаж и проводил ее в большую спальню, отделанную мебелью в стиле восемнадцатого века; главное место в ней занимала широкая кровать с помпезным золотисто-красным балдахином.

— Ты тут располагайся, Лиза, а я приму душ, — сказал Манус, расстегивая пуговицы на своей рубашке.

Бизнесмен закрыл за собой дверь и, тихо напевая какую-то веселую мелодию, пошел в душевую. Лиза подошла к окну, посмотрела, что твориться на окутанной мраком улице, затем легла поперек мягкой постели, застланной красным шелковым покрывалом, обшитым золотистой бахромой, закрыла глаза и о чем-то задумалась.

— Как освежающе действует душ в конце длинного, жаркого дня. Устала, Лиза? — Манус вернулся в комнату после недолгого отсутствия, в одних трусах, и, повесив влажное полотенце на спинку стула, прилег к черноволосой красавице.

— Устала. Сегодня такой насыщенный день был…

Не сказав больше ни слова, Даниель начал целовать шею и плечо Лизы и медленно стягивать бермуды с ее бедер.

«Постельная сцена начинается, — подумала про себя Лиза, не размыкая век, чувствуя, как прохладная влажная рука бизнесмена заползает под ее футболку и крадется к груди».

Было около одиннадцати часов утра. Автомобиль столичного журналиста Александра Кармана проехал мимо центральной площади, окольцованной стенами полуразрушенного замка, над которыми торчали шпили старинных зданий, и направился к одной из городских окраин. Карман крутил головой влево и вправо, пытаясь сориентироваться в переплетении домов с мансардными крышами и коробок панельных пятиэтажек, резко и негармонично выделявшихся на фоне невысоких живописных гор, обросших лесом.