Галия Мавлютова - Опер любит розы и одиночество

— Обойдусь, — проворчал Королев, доставая какие-то листы, исписанные мелким почерком. — Скажи, ты видела вчера Олега Иваныча?

— Нет, не видела. Но он дал указание не пропускать меня на фирму. — Я устраиваюсь удобнее, готовясь к долгой беседе.

Побеседовать о серьезном деле с самим Королевым — это вам не фунт изюму скушать…

— Зачем ты ходила на фирму? — пустыми глазами уставился на меня Королев.

— Не знаю, сама толком не знаю. У них Григорий Сухинин работал водителем. Ты же запросил уголовное дело из Тихвина?

— Запросил, завтра привезут, — отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, Королев. — Значит, ты не видела Олега Иваныча?

— Нет, не видела, — я кладу ногу на ногу, собираясь закурить.

В кои-то веки меня принимают в убойном отделе на равных, а не как женщину-сотрудницу…

— Свободна! — рявкнул Королев. — Можешь испариться в свой штаб.

— Сволочь ты, Королев! — сказала я.

Пришлось рявкнуть в ответ. И я срочно дематериализуюсь, в глубине души радуясь, что вовремя сперла уникальное качество у полковника.

Я теперь тоже, как старик Хоттабыч, но в юбке и рангом пониже.

В кабинете стояли на посту свежий запах кофе и мертвая тишина. Юрий Григорьевич и Виктор Владимирович углубились в работу. Они не сопят, не кряхтят, в воздухе тихо шелестит бумага, навевая мысли об архивных крысах. Мышкой проскользнув за компьютер, я уставилась тупым взглядом в монитор и задумалась.

Надо проникнуть на «Петромебель»! И я проникну туда, чего бы мне это ни стоило!

— Юрий Григорьевич, можно вас спросить? — Я робко присела на стул, стоявший рядом с глыбой-столом полковника.

— Спросите, Гюзель Аркадьевна, — милостиво разрешил Юрий Григоьевич.

— Добудьте мне разрешение у генерала на доступ в «Петромебель», — я заискивающе заглядываю ему в глаза.

— А я уже достал, — улыбнулся полковник. — Я же знаю, что для вас это бальзам. Пока вы любезничали с Королевым, — тут я не преминула хмыкнуть, знали бы вы, как мы с Королевым любезничаем, — я убедил генерала в целесообразности такой встречи, сначала мы хотели договориться о встрече на комбинате, но потом решили вызвать всех прямо в управление. Генерал вам поблажку сделал, Гюзель Аркадьевна. Бальзам, просто бальзам для вашей души!

— Что — «бальзам»? — недоуменно спросила я.

— Бальзам от одиночества. — Юрий Григорьевич оторвался-таки от бумаг и засмеялся, разглядывая меня. — Завтра все руководство «Петромебели» будет в вашем распоряжении. Прямо здесь, с доставкой на дом. Благодарите генерала, он не любит, когда сотрудников милиции обижают. Если бы они вас вчера пустили, может быть, убийства бы и не было.

— Вот это сервис! — воскликнул Виктор, гремя чашками. — С доставкой, как в Интернет-кафе.

В чашках дымился животворный напиток…

Одна из чашек предназначалась мне. Непонятно одно — «сервис» относился к кофе или к встрече руководителей корпорации, в которой беззастенчиво мочат уже второго работника.

— А вы будете присутствовать, Юрий Григорьевич?

— Зачем? Сами справитесь. — Юрий Григорьевич поблагодарил Виктора за кофе и потерял ко мне интерес.

— Ноя, это, боюсь, — забормотала я, сгорая от возмущения на проснувшуюся совесть-солитер.

Я ерзала на стуле, пытаясь объяснить, почему я боюсь. Из моей попытки ничего не вышло, потому что я никого и никогда не боялась. И все в управлении это знали.

— А вы не бойтесь. — Юрий Григорьевич отпил глоток из чашки и добавил: — Пейте кофе, а то что-то вы у нас бледная. Вы знаете, кто генеральный директор на «Петромебели»?

— Да, знаю, Дмитрий Николаевич Шерстобитов. У него два учредителя — Шацман Григорий Исакович и Шерегес Александр Иваныч. Шерстобитову сорок пять лет, Шерегесу около сорока, Шацману далеко за пятьдесят. Все они в одной упряжке почти десять лет. Корпорацию создавали собственными руками, на пустом месте, точнее, на месте социалистической собственности. Десять лет назад социалистическая собственность являлась бесхозной, вот они и подобрали комбинат. Много лет укрупнялись, создавали империю, в переводе на общедоступный язык — корпорацию. Почему директор корпорации — Шерстобитов? Потому что у него самая русская фамилия, в российском бизнесе принято назначать директорами людей с русской фамилией. Я их называю «Три Ша», или «Школа шпионов в штатском». На пятом канале есть прикольная передача с таким названием. — От глотка кофе у меня окончательно прояснилось в голове, нет, все-таки я не чайная женщина, скорее я — кофейная дамочка…

— Красиво рассуждаете, — усмехнулся Юрий Григорьевич. — До завтра вас хватит? Не растеряете способность мыслить?

— Не растеряю. — Мне, кажется, пришлось заверять полковника в профессионализме.

Совесть уже уползла в нору. Больше она не высовывала свою ядовитую голову.

«Анализ оперативной обстановки показывает, что за 12 месяцев прошлого года…»

«Вот и 2002 год стал прошлым годом, как быстро мчится время, — подумала я, мелькая пальцами по клавиатуре. — Но я его опережу, я все равно обгоню время! Ведь бегаю-то я быстро… Надо срочно изучить материалы уголовного дела по факту убийства Телегина Олега Иваныча. Это жизненно необходимый процесс — как есть, спать и дышать. Лишь бы убойный отдел мне не мешал! Плохо, что Юрий Григорьевич не помогает мне расправиться с изучением, но он считает, что я сама должна вникать во все подробности. Никогда ни мне, ни Виктору Владимировичу он не объясняет, что и как мы должны делать. «Сами работайте, сами думайте, служба в милиции — работа творческая. Это вам не армия!» — любит добавлять Юрий Григорьевич, отправляя нас на сложные задания».

На голове Телегина Олега Ивановича медики-эксперты обнаружили ушиб, свидетельствующий о том, что Телегин был мертв к тому времени, когда его переехал автомобиль. В сущности, этой информации мне хватило. Все остальное сделают великие специалисты из убойного отдела. Они рассчитают по минутам и секундам, как нанесен удар, каким образом Телегин оказался на проезжей части.

Я понимаю Юрия Григорьевича. Разрешив мне проводить независимое расследование, естественно, с обязательным обменом информацией с убойщиками, он хочет доказать управлению уголовного розыска, что в штабе, святая святых управления, тоже работают специалисты, и не менее великие, чем в убойном отделе.

Поэтому моя задача, с одной стороны — облегченная, с другой — усложненная. Всегда сложно кому-то и что-то доказывать. Юрий Григорьевич и сам мог бы разобраться в этом деле, но он считает, что при правильном направлении талантов и способностей сотрудников задачу можно решить в более короткие сроки.

От этого будет польза родному управлению — это раз, и населению — два. Население ли на первом месте, управление ли на втором, никто толком определить не может, но лучше, чтобы обе стороны были довольны.