Картер Браун - Том 14. Убийство - завтра![ Любимые обречены на смерть. По доброте сердечной. Убийство - завтра! Плач по любимому негодяю]

— Что вы имеете в виду? — Он вытащил носовой платок и промокнул лицо быстрыми нервными движениями.

— Самым враждебным по отношению к вам свидетелем в суде будет, конечно, вдова убитого, — спокойно пояснил я. — Только представьте, как вы будете выглядеть в глазах судей после показаний Пегги Бэннинг! Она выдаст даже целых два мотива убийства: зависть к карьере Ли и его любовные приключения с вашей бывшей женой. Но самый сильный мотив — это возможность получения вами главной роли в случае смерти Бэннинга. Доказательством тому служит то, что Блисс в тот же день предложил ее вам.

— Но я же не получил ее! — выпалил он в отчаянии.

— Вы совершенно правы, Джейсон, — ободряюще усмехнулся я. — Ее получил Паркер — и в ту же ночь был убит.

Носовой платок был насквозь мокр, но он продолжал яростно прикладывать его ко лбу.

— Лейтенант! — Глаза его бешено вращались. — Я понимаю, что все это выглядит ужасно, — то, как вы это представили, — но я никого не убивал. Клянусь вам!

— Может быть, — безразлично пожал я плечами. — Как я вам уже говорил до этого, если это не вы, тогда кто-то очень постарался, чтобы все подозрения пали на вас. В таком случае неплохо было бы вам попытаться вычислить, кто бы это мог быть. Должна быть, очевидно, какая-то веская причина ненавидеть вас до такой степени!

— О да, конечно! — с жаром воскликнул он. — Я не перестаю размышлять об этом еще с прошлого нашего разговора — до гибели Мела, — но это просто не поддается никакому здравому объяснению!

Я дал Кемпу возможность еще немного похлопать себя по лбу, потом переменил тему разговора.

— Когда Блисс предложил вам работу Бэннинга, он обговаривал условия?

— Конечно. — Кемпу удалось выдавить из себя слабую улыбку. — Я слишком долго работаю в шоу-бизнесе, чтобы верить кому-то на слово, когда дело касается денег.

— Что он вам предложил?

— То же самое, что имел Бэннинг, — тысячу в неделю. Он хотел, чтобы я подписал контракт на пять лет, включающий в себя пункт права выбора для него через первые двенадцать месяцев.

— Точнее — что это значит?

Он снова усмехнулся, и на этот раз у него получилось естественнее.

— Это значит, что если я не буду ему больше нужен, то через год он может разорвать контракт. Но у меня такого права не будет — если я подписываю контракт, я буду получать те же деньги в течение пяти лет.

— Вы подписали бы его? — спросил я.

— Вы просто чертовски правы, я бы, конечно, его подписал. — Кемп старался быть убедительным. — Стабильный доход в пятьдесят тысяч в год после того, чем мне приходилось довольствоваться в последнее время, — это просто удача!

— Для меня ваше признание тоже удача, — сказал я, и это была самая настоящая правда. — Вы знали, что Бэннинг требовал новый контракт?

— Ходили такие слухи, — пожал Кемп плечами. — Может быть, он поспешил с этим или просто сглупил — я бы не сказал вам, не знаю.

— Вы осведомлены о положении с финансами «Меткого стрелка»?

— Слышал кое-что, — неторопливо ответил он. — Что бы вы хотели услышать?

— Какой его частью владеет Блисс?

— Умные ребята говорят, что где-то около пятнадцати процентов, самое большее — двадцатью.

— Остальное принадлежит спонсорам — имею в виду остальные восемьдесят процентов?

— Ну а кому же? — До Кемпа только дошло, что он все еще сжимает в руке мокрый носовой платок. Он разжал пальцы, и платок упал на пол.

— Какая часть принадлежит Иворсену?

— Не могу сказать точно, лейтенант, — неспешно ответил он. — Иворсен — ловкий делец, и он держит все это в секрете, но я бы сказал, что ему принадлежит не менее двух третей, а может быть, и вообще все наше предприятие.

— Ясно. — Я поднялся на ноги. — Пока все на этом, Кемп. Подумайте хорошенько, кто бы это мог быть тот тип, который сделал из вас козла отпущения, а?

— Обязательно подумаю, лейтенант. — Он вдруг осмелел. — Вы, должно быть, удивитесь, но я и в настоящий момент об этом думаю!

— И хорошо, — вежливо произнес я, открывая дверь. — И не верьте пословице, что-де «глупо быть мудрым».

— Но только при определенных обстоятельствах, лейтенант, не так ли? — Ледяное спокойствие его голоса задело меня за живое. — Например, «глупо быть мудрым там, где неведение — благо».

Направляясь к тому месту, где был оставлен мой «остин-хили», я взглянул на часы; они показывали половину четвертого ночи, и я подумал: какого черта я работаю полицейским, когда стоит мне позвонить своему дядюшке в Джорджию, и он употребит все свое влияние, чтобы определить меня в команду скованных одной цепью каторжников, когда там появится вакансия.

Луна отправилась на ночлег, и я не стал ее в этом винить. Передо мной тянулась широкая полоса мрака, по обе стороны которого вырисовывались еще более темные силуэты вагончиков. Наверное, каждый имеет свое представление об аде, но для меня это — мрачная темная дорога без конца и края, без единого луча света, и вы шагаете по этой дороге целую вечность и никогда никуда не приходите.

Мне оставалось пройти еще немного, самое большее три вагончика, и я бы добрался до «остин-хили», который стоял в пятидесяти ярдах за последним. К черту службу шерифа, подумал я, вместе с самим шерифом — с меня достаточно на сегодня. Я еду прямо домой, стакан скотча со льдом и содовой, и — в кровать. Вдруг кто-то схватил меня за руку, и сладкое видение тотчас исчезло.

— Сюда, лейтенант, — быстрее! — прошептал мне в самое ухо настойчивый голос.

Кто-то больно тянул к себе мою руку, и мне пришлось подчиниться, потому что сопротивляться не было сил. Меня втолкнули в вагончик и быстро закрыли дверь. Воображение заработало на полную мощь, пока я стоял в кромешной темноте и гадал, является ли хозяин тем типом, что зарезал Паркера, и занят ли он сейчас тем, что выбирает место на теле Уилера, куда бы получше воткнуть свое острие.

Моргнув пару раз, когда зажегся свет, и, увидев хозяйку, я заморгал еще сильнее.

— Мне нужно с вами поговорить, лейтенант, — возбужденно проговорила Эмбер Лэйси. — Я ждала вас целую вечность — думала, вы уже никогда не придете!

Я успел забыть, как красива эта Эмбер, и теперь, когда увидел ее второй раз, отметил, что, должно быть, окончательно сошел с ума или просто начинаю стареть. Блестящие черные волосы рассыпались по ее плечам мягкими волнами, нежно обрамляя словно выточенное из слоновой кости лицо. Темные глаза с тревогой смотрели на меня, в то время как губы бессознательно надулись, непроизвольно реагируя на появление в поле зрения особи мужского пола. На ней был белый кашемировый свитер, плотно облегающий тело и точно повторяющий форму ее высокой груди. Нетрудно было догадаться, что под ним ничего нет. Помимо свитера на ней были черные вельветовые бриджи, доходящие точно до середины икры. Ничего особенного в ее одежде не было: наряд даже чуть старомоден, стандартный выбор того, что должна носить девушка, принимающая гостей у себя дома в непринужденной обстановке. Единственным отличием, причем самым существенным, было то, что свитер и бриджи были надеты на живую настоящую Эмбер Лэйси.