Картер Браун - Том 14. Убийство - завтра![ Любимые обречены на смерть. По доброте сердечной. Убийство - завтра! Плач по любимому негодяю]

— О-ля! — пылко произнес голос. — Viva, Мэвис Зейдлитц!

Я одернула свою юбку, опоздав всего секунд на пять, и уставилась на него.

— Послушайте, как вас там! — холодно сказала я. — Если у девушки расстегнулась подвязка, то это еще не причина…

Затем я его узнала, и у меня сразу ослабли коленки, а это верный сигнал. По большей части он означает «сейчас же беги домой» или «ни с места». В этот раз он сработал скорее как условный рефлекс типа «замри», если я не ошибаюсь.

— Вы, — еле слышно проговорила я, — Рафаэль Вега?

Он обрадованно улыбнулся:

— Да, это я, Рафаэль Вега Черная Смерть, к вашим услугам. Ваши ноги, чикита, также прекрасны, как и тогда, когда вы отдыхали в нашей стране! Я восхищен! Эти золотые волосы, голубые глаза, полные нежного обещания, страстные полные губы, эта чудесная шея, эти…

— Хватит, приехали — поезд дальше не пойдет! — прервала его я. — Что вы здесь делаете? В этом офисе занимаются только делами. — Я сделала ударение на последнем слове.

— Но ведь я пришел по делу, Мэвис, — вежливо ответил Рафаэль, — но когда боги благосклонны ко мне и дали мне возможность взглянуть на такие изумительные ноги, я напрочь забыл о трупе в багажнике моего автомобиля.

— Можете не говорить мне сейчас о своих делах, вы… похотливый латиноамериканец! — проговорила я твердо. — Как партнер «Детективного агентства Рио», я слишком занята, чтобы… — Мой голос постепенно сник до шепота, и я уставилась в темные очки, прикрывающие его глаза. — То есть как это труп в багажнике?

Рафаэль мягко улыбнулся, и я сразу поняла, что нейлоновая блузка — плохая защита от человека в темных очках. Я хочу сказать, что ему даже не надо делать вид, что он смотрит в другую сторону.

— Я слышал, что вы и Джонни Рио в своем бюро все еще занимаетесь частным сыском, — сказал он. — Возможно, об этой пустяковой проблеме мне следует поговорить с Джонни?

— Джонни будет только после пяти. — Я взглянула на часы. — Сейчас только без четверти два, и если вы думаете, что…

— Труп не может столько ждать! — прервал меня Рафаэль. — Но может быть, вы мне сможете помочь, чикита? Вы ведь хорошо знаете Лос-Анджелес или нет?

— Конечно знаю, — сказала я. — Я здесь уже четыре года и весь первый год пыталась прорваться на экран. Думаю, что на своих двоих обегала чуть ли не каждый квартал в этом чертовом городе.

— Ради чего?

— Эти чертовы голливудские шишки постоянно в бегах. Все, на кого я нарывалась, только вешали лапшу на уши и, кроме постели, ничего предложить не могли.

— Если вы знаете Лос-Анджелес так хорошо, то вы определенно сможете мне помочь, Мэвис, — сказал он с облегчением. — Нам надо спокойно все Обсудить — там, где нас никто не сможет побеспокоить.

Будь я потолковей, мне сразу же следовало бы отказаться наотрез, памятуя о том, что из себя представляет Рафаэль Вега. Пусть вы сама невинность, но, сев к нему в автомобиль и проехав всего два квартала, научитесь такому, что впору писать мемуары всю оставшуюся жизнь.

Рафаэль — высокий мужчина и, возможно, несколько полноват, но ему даже это идет. У него светлые волосы, почти белые, а какого цвета глаза — неизвестно, потому что он не снимает своих темных очков. В своей стране он начальник тайной полиции, и его называют там Черной Смертью. Называют его так из-за темных очков и из-за его философии: он верит, что самое короткое расстояние между двумя точками — пуля.

Попробуйте только оказаться наедине с ним в лунную ночь на его родине, сразу убедитесь, что он оборотень. Поверьте мне, все, что ваша мама говорила вам когда то о мужчинах с толстой нижней губой, полностью относится к Рафаэлю. Вы и охнуть не успеете, как буде уже поздно. В ваших ушах прозвучит его «ха-ха-ха» — самого Рафаэля как не бывало, и вам останется только недоумевать, как все это получилось?

— Мы можем поговорить в кабинете Джонни, — с сомнением предложила я. — Только вы уверены, что пришли действительно по делу?

— Да, и мой приход вызван печальной необходимостью, Мэвис.

— Что ж, хорошо.

Я провела его в кабинет.

— Но только без глупостей — не то пеняйте на себя. Я спец по дракам без оружия, помните?

— Помню, — сказал он. — Вы, должно быть, одна из первых, а, чикита?

— Первых чего?

— Битников. — Он улыбнулся, довольный своей осведомленностью. — Поверьте, я в курсе последних заскоков американо. Битников я откопал — это когда во время занятий любовью в ход пускают кулаки, ведь верно?

— Нет! — сказала я и быстро добавила: — Это… ох, да какое это имеет значение. Садитесь вот сюда, — я указала на одно из кресел для посетителей, — и выкладывайте, в чем дело.

Рафаэль уселся и поглядел на меня.

— С тех пор как вы отдыхали в моей стране, многое переменилось, — сказал он. — У нас теперь новый президент.

— О, как жаль, — с сочувствием произнесла я. — Случилась революция, и вы сейчас без работы? Что ж, мне очень жаль, но нам пока никто не требуется. Я могу, правда, поговорить с Джонни.

— Никита, — проговорил он ледяным голосом, — вы в своем репертуаре — живая куколка, да и только. Слова так и сыплются из вас. Вы можете выслушать?

— Вы не имеете права так со мной разговаривать! — заявила я. — Кого вы из себя строите?

— Может быть, я клиент, — сердито ответил он. — Клиент, который платит.

— О, — пролепетала я. — Тогда, конечно, другое дело.

— Я все еще начальник тайной полиции моей страны, — продолжал он. — И нахожусь здесь с очень деликатной миссией…

— Если ко мне, то это дохлый номер, — прервала я. — Вам придется найти себе какую-нибудь другую блондинку, которой нравятся гитары и вздохи при луне и всякая прочая ерунда, — я не из таких!

Рафаэль медленно покачал головой:

— Я не комплектую гарем президента. Да у него и нет гарема, Мэвис. Он стар и толст, и все, о чем мечтает, — это повесить одного из экс-генералов за ноги, а не за шею.

— Простите, — тупо пробормотала я. — Но когда вы сказали, что это деликатно, я подумала…

— Я знаю. — Он глубоко вздохнул. Затем продолжал: — У нашего нового президента есть сын по имени Артуро, но больше известный под кличкой Ненасытный.

— Почему Ненасытный?

— Он так прозван за неуемную страсть, которую он питает к двум вещам, — объяснил Рафаэль. — Одна из них — женщины, другая — деньги. Причем не зарабатывать и не копить деньги, а тратить. Делает он это с размахом, поэтому к нему льнут самые шикарные женщины.

— Я не прочь бы уцепиться за этого Артуро, — поспешила высказаться я. — Может, вы могли бы ему меня подсунуть, Рафаэль? Всегда обожала гитары, бананы и прочее, что там у вас есть. Знаете, у меня самой, пожалуй, чисто латиноамериканский темперамент. Румба, самба, ча-ча-ча… да только назовите любой танец — и я покажу класс.