Виктор Мережко - Крот. Сага о криминале

– Нормально. Распредели по объектам, пусть почувствуют нашу силу.

К полной неожиданности Сергея, в приемной его поджидал Грязнов. Они поздоровались за руку. Старков спросил шефа:

– Я нужен?

– Не нужны, – вместо Кузьмы ответил Грязнов.

В кабинете Сергея Грязнов по-хозяйски достал из холодильника бутылку минеральной воды, налил, жадно выпил. Сергей молча наблюдал за ним.

– Что-то случилось? – поинтересовался.

– Как вы догадались? – с издевкой спросил гость.

– По вашему виду.

– Наблюдательны… – Грязнов тяжело рухнул в кресло, шумно выдохнул. – Знаете, Сергей Андреевич, мне начинает казаться, что вы не на своем месте.

– То есть?

– Вы не справляетесь со своей задачей. Империя – а Часовщик создал именно империю – выскальзывает у вас из рук. Вы не отслеживаете денежные потоки. Вы не держите в страхе конкурентов. Вы скоро начнете терять то, что с таким упорством и жестокостью собирал покойный наш друг.

– Это похоже на предложение об отставке, – не без напряжения засмеялся Кузьма.

– Пока нет. Пока не отставка. Но она может произойти. И довольно скоро, если вы не внесете коррективы в свою деятельность.

– Какие именно?

– Прежде всего кадровые.

– Этот вопрос беспокоит вас больше всего?

– Не совсем. Меня беспокоит общая удавка, которая стягивается вокруг вас. Ваши метания между Гирей, Улей и, допустим, Маргеладзе ни к чему серьезному не приведут. Вас очень скоро просто уберут. Или взорвут в автомобиле, или отравят, или просто пристрелят.

– Спасибо, хорошая перспектива, – попытался отшутиться Кузьма.

Грязнов шутки не принял.

– Даже ваши заигрывания с людьми из президентского аппарата не спасут вас. Очень быстро используют и очень быстро выбросят.

– Выход? – Сергей в упор посмотрел на собеседника.

– Работаем вместе. Вы формально остаетесь лидером, но все дела буду вести я.

– Не слишком ли рано быка за рога?

– Как бы не было поздно… Я даю вам, Сергей Андреевич, всего неделю на анализ ситуации и на принятие решения.

Кузьма помолчал, кивнул:

– Хорошо, подумаю.

Два крепких, хорошо одетых парня вошли в отель, в котором располагался офис Маргеладзе. В руках каждого был небольшой аккуратный кейс.

– К кому, господа? – спросил швейцар-секьюрити.

– На двенадцатый этаж, фирма «Эльф».

– Пожалуйста.

Парни поднялись в лифте не на двенадцатый этаж, а на тринадцатый, прошли по длинному узкому коридору к черной лестнице, по ней же спустились этажом ниже.

Один из молодых людей быстро и легко сунул кейс за полуоткрытую дверь черного хода, после чего оба вновь быстро зашагали к лифту. Оглянулись, увидели в дальнем конце коридора охрану возле офиса Маргеладзе и шагнули в подошедший лифт.

Спустились, вышли из отеля, сели в автомобиль, который подкатил к ним, и унеслись прочь.

И спустя буквально пару минут на двенадцатом этаже отеля раздался взрыв.

Летели стекла, трещала и клубилась штукатурка, кричали испуганные люди на улице и в отеле, включилась и протяжно завыла внутренняя противопожарная сирена.

Гурина провожало все Управление внутренних дел города. Стол в конференц-зале был накрыт знатный, гостей – и милицейских, и гражданских – было предостаточно, в углу скопилось море цветов, подарков, поздравительных адресов.

На погонах Гурина красовались две большие звезды – теперь он был уже подполковником, – место ему было предоставлено во главе стола.

Речь держал прямой начальник Гурина полковник Брагин:

– Тебя, Петр Петрович, сегодня мы отправляем в столицу нашей Родины и при этом даем три наказа! – Полковник поднял над головой руку, приготовился загибать пальцы. – Нет, даже не три, а четыре! Первое – не ронять чести твоего родного управления и не забывать, из какого места выросли твои ноги… вернее, успехи!

Присутствующие оценили шутку, зааплодировали.

– Потому что!.. – перекрывая шум, повысил голос начальник. – Потому что Иван, не помнящий родства, уже будет не Иваном, а, извиняюсь, Абрамом!.. Шутка!

За столами еще громче засмеялись и снова зааплодировали.

– Второе! – загнул второй палец Брагин. – Помни, в Москве собрать команду ох-хо-хо как трудно, а твоя команда, вот она – здесь! Бери ее целиком и полностью, я не обижусь! Потому что лучшие люди даже в Москве – это выходцы из так называемой провинции!

Аплодисменты.

– Третье! – полковник сурово обвел взглядом собравшихся. – Служи Родине, России, нашему правому делу так же принципиально и честно, как служил все эти годы! Как говорится, так держать, Петр Петрович!

Бурные аплодисменты.

– И последнее – четвертое! – Брагин сделал хитрое лицо, и все притихли. – Станешь большой московской шишкой, наденешь штаны с лампасами, будешь назначать и увольнять, и вдруг к тебе в шикарный кабинет однажды поскребется маленький, неприметный, жутко провинциальный полковник… Брагин.

За столами всколыхнулся было смешок, но полковник резко остановил его.

– Не гони меня, не делай вид, будто не узнал, не ври, что дел невпроворот и что можешь выделить для бывшего своего начальника всего пять минут служебного времени! Встреть как земляка, обними, прижми к широкой генеральской груди, накрой поляну… примерно такую же, как накрыта сейчас… – Брагин повел широким жестом по богатым столам. – Короче, прими Брагина как человека, которого ждал всю жизнь!

Раздались оглушительные аплодисменты, все встали, потянулись чокаться. Гурин улыбался, что-то отвечал, с кем-то целовался, пригубил фужер с вином, жестом попросил тишины.

– Товарищи! Друзья! Братья! Именно так – братья! По-другому я не могу вас называть. Спасибо за слова, спасибо за искренность, спасибо за все эти годы, которые я прожил с вами. Поверьте, я никогда этого не забуду, и не забуду никого из вас. И встречу, и узнаю, и обниму, и поляну накрою! Еще какую! Можете в этом не сомневаться!

Сидящие зааплодировали.

– Конечно, на душе у меня не так спокойно, как того хотелось бы. Все-таки покидаю родное гнездо и отправляюсь в главный город страны, где много всякого и разного. Надеюсь, здесь я был все-таки на своем месте. Хотя… хотя случались и ошибки, и просчеты. Все было. Вы уж простите меня, братья.

Снова аплодисменты.

– Наша с вами работа сродни работе хирурга. Можно опухоль удачно удалить, а можно человека и прирезать. К сожалению, случались и у меня подобные моменты, они гнетут мою душу, по ночам я из-за них не всегда крепко сплю… И я должен… обязан сейчас, при вас попросить… пусть их нет здесь… и все же я прошу прощения у тех, к кому я отнесся как… как мясник.

Повисла пауза, которая затем вновь взорвалась аплодисментами.

Шикарная патрульная милицейская машина остановилась возле дома, в котором когда-то жил Кузьмичев, из нее не спеша вышел Гурин, направился в подъезд.