Виктор Мережко - Крот 3. Сага о криминале

Восемьдесят восьмое милицейское отделение находилось у черта на куличках, поэтому дорога заняла почти час.

Во двор отделения джип вкатился на большой скорости, чудом увернулся от занюханного ментовского «папуаса» и остановился как вкопанный.

Вахтанг в сопровождении двух охранников быстро и решительно двинулся ко входу, мельком обратив внимание на десятка полтора бритоголовых, кучковавшихся во дворе.

Кивнул молодому сержанту, склонился к широкому окну, за которым сидел дежурный майор.

– В «обезьяннике»?

– Там.

– Открой.

Майор вышел из дежурки и, гремя ключами, отомкнул решетчатую дверь, включил свет.

В обезьяннике сидели бомжи, проститутки, какие-то восточные люди в халатах. В дальнем углу прислонился к стене Шалва в окружении своих парней. Троица увидела Вахтанга, испуганно и недоуменно застыла.

Маргеладзе оттолкнул парней, некоторое время смотрел на родственника белыми от гнева глазами, затем стал бить ногами – сильно, жестоко, беспощадно.

Шалва пытался закрыть голову, лицо.

Из соседнего «обезьянника» мрачно наблюдали за происходящим бритоголовые во главе с Лехой.

Уже на выходе Вахтанг бросил сопровождающему его дежурному майору:

– Оружие замути, а самого утром выпусти. Я сам с ним разберусь. Пока!

Бритоголовые во дворе не расходились, и при виде вышедшего Вахтанга стали скандировать:

– На-Кав-каз! Чер-ны-е-на-Кав-каз! На-Кав-каз!

Маргеладзе сел в свой джип и понесся прочь. На выезде со двора отделения чуть не столкнулся с другой иномаркой.

Из нее вышли двое немолодых крепких бритоголовых мужчин, направились ко входу в отделение.

Бритоголовые при их появлении восторженно вскинули вверх кулаки, стали скандировать:

– Хоп-хоп! Уга-га-га! Хоп-хоп! Уга-га-га!

И принялись аплодировать.

Вскоре Леха с корешами были выпущены.

Пока толпа скинхедов обнимала и поздравляла освобожденных парней, старший из приехавших бритоголовых, по кличке Гамаюн, взял Леху под локоть, отвел к машине, кивком велел сесть в салон.

Сам плюхнулся рядом, внимательно посмотрел парню в лицо:

– Рассказывай.

– А чего рассказывать? – пожал плечами Леха. – Увидели, что черные беспредельничают, вот и решили наказать.

– Молодцом. Этих сволочей только так надо и учить, – одобрительно похлопал его по плечу Гамаюн. – В какой-нибудь структуре состоите?

– В какой структуре? – не понял тот. – Мы сами по себе… Скины.

– А почему именно скины?

– Потому что патриоты. Русские! Россия для русских!

– Плохо.

– Что – плохо? – подозрительно покосился на Гамаюна Леха.

– Плохо, что сами по себе. Надо объединяться. Поодиночке всех переколотят… – Гамаюн обнял парня. – Будем объединяться?

Тот улыбнулся, кивнул на толпу, окружившую его парней:

– А мы уже объединились.

День был веселый, солнечный, живой.

«Мерседес» с затемненными окнами остановился возле небольшого невзрачного вида здания, из автомобиля вышел Виктор Сергеевич, как бы невзначай огляделся, набрал код на входной двери подъезда и вошел в него.

В лифте поднялся на нужный этаж, нажал кнопку звонка.

Дверь открылась, и Виктор Сергеевич увидел Оксану – красивую, выспавшуюся, улыбающуюся.

– Здравствуй, красавица, – произнес гость, входя в прихожую.

– Здравствуйте, Виктор Сергеевич, – ответила она. – Фантастическая точность. Можно сверять часы.

– Опыт. Служебный, жизненный.

Они прошли на кухню. Виктор Сергеевич снял пиджак, повесил его на спинку стула. Оксана налила чай, уселась напротив.

– Все нормально, девочка? – улыбнулся гость.

– Вполне.

– Тогда к делу.

Он достал плотный конверт, положил перед девушкой.

– Вся сумма.

Она кивнула.

– Ты отлично справилась с задачей. Умница… Но! Буду откровенным. После передачи денег, таких агентов, как ты, принято убирать.

– Понимаю.

– С тобой мы так поступать пока не будем.

Оксана нервно усмехнулась:

– Пока?

– Прости, оговорился. Вообще не будем. Ты нам по всем параметрам подходишь. Молода, красива, тренированна. И, как выяснилось, отличная актриса.

Оксана рассмеялась, не сводя с гостя вопросительного взгляда.

– Ты должна жить, – произнес тот.

– Спасибо.

– Тебе спасибо, что не подвела… Но ты в Новосибирске засветилась. Тебя запомнили охранники, администрация гостиницы. Тебя будут искать. Обязательно соорудят фоторобот.

– Мне надо уехать?

– Нет. Будем слегка корректировать внешность.

Она снова засмеялась:

– Даже родная мама не узнает?

– О родной маме придется забыть. Тебя для нее просто нет. Уехала, исчезла, погибла. Ты готова к этому?

– У меня нет другого выхода.

– Именно… – Виктор Сергеевич был доволен собеседницей. – Слегка подтянем глазки, сгорбим носик, растянем ротик.

– А если случится новое задание?

– Не «если», а случится. Ты для этого нами и взята. Будешь выполнять самые серьезные дела.

Но мы будем в дальнейшем осмотрительнее. Тебя, девочка, надо беречь.

– Спасибо.

– Это все, что я хотел тебе сказать.

– А на улицу, в магазин… можно выходить?

Виктор Сергеевич рассмеялся:

– Конечно можно. Но далеко не заруливай. Береженого Бог бережет. А через неделю мы займемся твоим личиком… – Он внимательно посмотрел на девушку. – Как поживает твоя главная страсть?

– Лошади?

– Ни мужчин, ни друзей, только лошади? – Гость продолжал изучающе смотреть на девушку.

– Что делать, если нет мужчин? – мило улыбнулась та.

– Проблему можно решить.

– Не надо. В данной ситуации, Виктор Сергеевич, мне лучше общаться с животными. А то вдруг расколюсь с мужиком?

Лерр ждал Сабура в приемном отделении тюремной больницы, листал какой-то толстый еженедельник, и когда конвоир ввел подследственного, не сразу его узнал. Сабур здорово сдал, лицо его стало серым и нездоровым, походка почти старческой.

– Пятнадцать минут, – сообщил старший конвоир.

Так называемое приемное отделение представляло собой небольшую, окрашенную в зеленоватый цвет комнату с несколькими приваренными к полу железными табуретками и двумя столами, ножки которых также были привинчены.

Подследственный вяло пожал руку адвоката, сел на стул напротив.

– Вот сейчас вы мне уже нравитесь, – удовлетворенно произнес Лерр. – Я имею в виду внешний вид.

– Не понял.

– Старый больной человек… А теперь вам нужно слечь окончательно. И постарайтесь отказаться от еды. Нет, это не голодовка, а состояние вашего организма. Как говорится, еда не идет.

Сабур возмущенно смотрел на Лерра.

– Меня что, специально задвинули в этот могильник?

– Почему? – удивился тот. – Все идет по плану.

– Какой план?! К дедушке на небеси? Не сегодня завтра откину когти. Жрать нечего – кормят детским поносом. Уколы… каждый день по пять если не в зад, то в брюхо. А колесами… ну, таблетками… можно вообще пол-Африки на ноги поставить… – Сабур неожиданно наклонился к адвокату, почему-то шепотом попросил: – Послушай, как тебя…