Картер Браун - Том 17. Убийца среди нас. Непристойный негатив. Звездой помеченный любовник. Начни все сначала,Сэм

— Рик? Вы рассуждаете о ловкачах вообще или имеете в виду наши проблемы?

— Я думаю о вечеринке вашего дядюшки, назначенной на завтрашний вечер, — хмуро ответил я.

Она резко нажала на газ, и машина рванулась вперед.

— Мы уже подъезжаем, только бы проклятый дождь наконец угомонился!

— Может быть, моя сумасшедшая идея не имеет под собой никакого основания, — неуверенно заметил я. — Хотелось бы надеяться…

— Рик Холман! Не пытайтесь надуть меня! На самом деле вы считаете, что все уже произошло и мы опоздали, не так ли?

— Вполне возможно, — согласился я. — Но мы ведь даже не знаем, что должно произойти!

— Однако вы полагаете, что мой дядя все равно будет в центре событий?

— Да, к этому, похоже, идет.

— Вам не очень-то нравится мой дядя, верно?

— А вы не заметили перемен в его поведении за последние несколько лет? — Я уклонился от ответа, задав собственный вопрос.

— Я знала его удивительным человеком, таким счастливым, — заговорила она воодушевленно. — Так было, когда мы познакомились, — они с Бабе только что поженились. Его характер стал заметно меняться сразу после развода, дядю буквально все раздражало. Когда он предложил мне работу секретаря, я решила попытаться снова помочь ему стать тем человеком, каким он был раньше, но, увы, у меня ничего не вышло!

— Кто-то примерно в это время сыграл с ним довольно грязную шутку, — заметил я, пока еще толком не зная, как же добраться до истины. — Конечно, он имел право ненавидеть того, кто его так жестоко подставил, но он посвятил все время взращиванию своей ненависти, и она выросла до гигантских размеров, поглотив и его мир, и окружающих его людей. У вашего дяди Ирвинга, милая Соня, ненависть переросла в манию, и он устроил несколько довольно подлых трюков людям, которых я уважаю. Вот почему я не испытываю к нему никаких добрых чувств. — Я перевел дыхание. — Я не знаю, каким был Ирвинг Хойт раньше, но убежден, что сейчас он — выживший из ума подлый сукин сын!

— Вы не имеете права так говорить о нем! — В ее рыданиях слышались одновременно и ярость и страдание. — Он всего лишь пытался слегка припугнуть вас в прошлый раз. Неужели вы думаете, что он позволил бы Киршу изрезать вас ножом?

— Я скажу вам, что я думаю, Соня, — ответил я, решив не щадить ее. — Ваш мерзкий дядюшка несет по крайней мере половину ответственности за все неприятности, которые случились с Бабе Дюан с тех пор, как она согласилась играть роль в проклятой пьесе. И старый добрый Ирв мог в любую минуту остановить Кирша, когда он издевался над вами сегодня вечером, если бы только захотел.

— Я вам не верю! — в отчаянии закричала она. — Вы лжете! Это просто грязный трюк, которым вы пытаетесь защитить наглого зверюгу Чарли Хатчинса, а может быть, и свою кинозвезду с целым списком бывших мужей и моралью подзаборной кошки!

— Приехали, — сказал я. — Тормозите!

— Как же я забыла! — Она истерически расхохоталась. — Ведь вы были с ней вчера вечером?

— Тормозите! — рявкнул я.

— Так вот почему вы приехали последним поездом…

Я влепил ей пощечину и тут же схватил руль, так как она вскрикнула и откинулась назад, закрыв лицо руками. Машина завихляла и чуть не съехала в кювет. Отпрянув, Соня автоматически сняла ногу с педали газа, тяжелый автомобиль замедлил движение, продолжая вилять, пока наконец не остановился, ткнувшись боком в ограду.

Я выключил мотор, и тишина нарушалась лишь монотонным шумом дождя и беспомощными всхлипываниями Сони. Отважившись, я обнял ее за плечи, прижал к себе и держал так, слегка покачивая, пока всхлипывания не затихли.

— Извините, что ударил вас, — сердечно сказал я. — У вас началась истерика, и я не знал другого способа заставить вас отпустить руль. И еще прошу извинить меня за то, что я сказал о вашем дяде. Не потому, что я не верю в каждое произнесенное мной слово; честно признаюсь, мне не хотелось говорить этого именно вам. Иногда мир кажется отвратительным, моя девочка, потому что в нем слишком много мерзких людей. Вам так или иначе пришлось бы услышать правду о старине Ирвинге, но, видимо, лучше, что вы узнали ее от друга. Я понимаю, вам тяжело, но удар врага был бы намного больнее.

Она подняла заплаканное лицо и неожиданно громко чихнула:

— Я просто не знаю, что и подумать, Рик. Честно, не знаю!

— Мы обсудим подробности позже, — ответил я. — А сейчас посмотрите в окно и скажите, где мы находимся.

Соня послушно выглянула из машины, продолжая размазывать слезы крошечным носовым платком.

— Мы всего в ста ярдах от дома.

— Придется идти пешком, — решил я. — Вам-то что, у вас плащ.

Она снова чихнула, пытаясь одновременно улыбнуться:

— Я все равно уже размокла! Вы всегда бьете ваших женщин, Рик Холман? Или только тех, которые делают вам аморальные предложения?

— Отнюдь. Бью — и с удовольствием — тех, которые меньше меня ростом и не могут дать сдачи. А сейчас прошу набраться мужества, дело может оказаться очень непростым, радость моя, поэтому будем действовать осторожно, как краснокожие, пока не разберемся, что тут к чему. Держитесь за мной, сориентируемся по ходу дела, когда окажемся внутри дома.

— Слушаю и повинуюсь, хозяин! — отрапортовала она и опять чихнула, бедняга.

— Тогда пошли.

К тому времени, когда мы достигли калитки, наша обувь была полна чавкающей грязи. Я промок насквозь, а на Соне был настоящий прорезиненный макинтош, и, по-видимому, она чувствовала себя более сносно.

На темном фасаде светилось два окна, но дом был объят глубокой тишиной.

— Мы можем пройти через гараж, — предложила Соня. — Показать вам дорогу?

— Отлично, — обрадовался я и почувствовал себя заправским генералом, пропускающим войска вперед.

Перед домом стояли две машины. Увидев их, Соня внезапно остановилась, и я тяжело налетел на нее.

— Осторожнее, — заворчала она. — Раз уж вы идете сзади, постарайтесь не наступать мне на пятки!

— Надо было подать сигнал рукой, — возразил я. — В чем там дело?

— Вторая машина. Я не знаю, кто бы мог приехать.

— А первая чья?

— Алекса Кирша.

— Видно, нас ждет приятная компания, — прошептал я ей в затылок, и она чуть не выпрыгнула из своего плаща.

Внутри гаража царила темень, но здесь, по крайней мере, сухо, подумал я и, изображая из себя слепого, положил руку на плечо Сони, которая служила мне поводырем. Я с трудом вскарабкался по деревянным ступенькам, слепо следуя за ней, и мы оказались в вестибюле рядом с кухней, где горела слабенькая лампочка.

— Что дальше, Рик? — спросила Соня еле слышно и энергично, со страшным шумом сбросила свой мокрый плащ.

— Потише, вы! — цыкнул я. — Такой шум, будто здесь целая армия!

— Извините! — Она аккуратно повесила плащ на крючок рядом с кухонной дверью и вопросительно взглянула на меня.