Картер Браун - Том 27. Обнаженная и мертвая [ Тигрица. Ангел. Обнаженная и мертвая. Убийство экспромтом]

— Черт! — рявкнул я. — Опять не удалось! Я думаю, пора выпить чашечку кофе.

— Без сливок и сахара. — Она широко улыбнулась. — Кофе сейчас будет, лейтенант.

Я смотрел, как она исчезает в кухне, наполненная самых радужных надежд, и попытался забыть о своем недавнем разговоре с Фалланом. На улице дул свежий ветерок, и я вышел на балкон посмотреть на залитую солнцем панораму Лысой Горы. Балкон был размером двенадцать на четыре, с решеткой высотой в три фута. Я схватился за нее обеими руками и высунулся чуть ли не по пояс. На каждом этаже, в каждой квартире имелся такой же балкон, и я прикинул, что расстояние от одной балконной решетки до другой примерно восемь футов. Все эти интеллектуальные математические упражнения утомили меня, поэтому я вернулся в гостиную и сел.

Элеонора вошла с пепельницей и поставила ее на стол, после чего принесла кофе.

— В последний раз, когда ты готовила мне кофе, ты насыпала столовую ложку растворимого кофе в чашку, налила туда горячей воды и чуть ли не выплеснула эту смесь мне в физиономию, — заметил я. — Теперь ты все делаешь очень любезно, будто я шпион из местного женского клуба!

— Пей давай, — бросила она и протянула мне чашку.

— То, что ты боишься сплетен и не можешь из-за этого лечь в постель с парнем, которого любишь, — спокойно заметил я, — это не причина, чтобы отдаться любому, кто, как ты думаешь, может предложить тебе замужество, медовый месяц в своей квартире и унылую жизнь домашней хозяйки впоследствии.

— Видимо, это обычная манера полицейских, — заключила она, — совать свой нос в чужие дела других людей и предлагать никому не нужные советы.

— Сколько времени ты искала квартиру в том же доме, в котором живет он?

Она покраснела:

— Знаешь, Джефф сам сообщил мне, что здесь освобождается квартира, и чуть ли не просил меня поселиться здесь. Я не хотела переезжать, потому что квартирная плата здесь на пятнадцать долларов выше, чем на прежнем месте. Но он так убеждал меня, — довольная улыбка появилась на ее лице, — я подумала, что у него должны быть свои причины!

Я вошел в телефонную будку и набрал номер, который только что нашел в справочнике.

— Фирма «Марко Ресерч», — ответил жизнерадостный голос.

— Есть пара вещей, о которых мы забыли, — сказал я.

Она засмеялась.

— Не беспокойся, я вернусь. — Ее голос потускнел. — Как твои дела?

— Еще не знаю, — честно признался я. — Шериф грозился уволить меня, если я не появлюсь в его кабинете до десяти утра с письменным рапортом о том, как я провел последние сорок восемь часов.

— И ты пришел?

— Издеваешься! — бросил я. — Снимки могут принести с рассыльным, пока я буду там. У тебя есть компания на сегодняшнее утро?

— Я совсем одна, — сообщила она. — Марко звонил полчаса назад и сказал, что дело оказалось более долгим, чем он предполагал, и он, наверное, вернется через пару дней. Я ответила ему, что мистера Кендрика до сих пор нет, но, кажется, это совсем не обеспокоило его.

— У тебя есть его адрес, или номер его телефона, или что-нибудь еще, — с надеждой спросил я.

— Мистер Марко — очень осторожный тип, — злобно сказала она. — Номер, по которому я могу связаться с ним в экстренных ситуациях, принадлежит телефонной службе.

— Как насчет ленча?

— Ленча? — Она тихо присвистнула. — Но, Эл, я думала, что у тебя совсем нет времени, ведь тебе надо, пока не поздно, найти Кендрика.

— Это так, — согласился я. — Но человек должен есть, правда?

— Ты невозможен, — ласково проворковала она. — Когда и где?

— Примерно в час, — сказал я. — Опять в «Золотом буйволе». Там днем играют на ситарах скрипачи, переодетые индусами.

— На чем играют?

— На ситарах.

— Это подходящее название для того, что ты вытворял в постели прошлой ночью! — Она похотливо хихикнула. — Я увижу тебя в час, Эл, берегись.

Я повесил трубку и пошел к машине. Через два квартала я увидел полицейского в форме, идущего по тротуару, и в первый раз в жизни вид копа привел меня в трепет. Двадцать минут у меня ушло на то, чтобы добраться до «Харрис консалтинг», и еще пятнадцать — чтобы дойти до кабинета президента.

Креспин сидел в своем кресле, сердито нахмурив брови.

— Не трудитесь садиться, лейтенант! — рявкнул он. — Вы не пробудете здесь долго! После нашей последней беседы я проконсультировался со своими адвокатами, и они настойчиво советовали мне не подписывать никаких показаний.

— Никогда не подписывайте то, что считаете правдой, — согласился я.

— Далее, — продолжал он, — они также сказали мне, что ваши действия позорят честь офицера полиции, поскольку вы пытались надавить на меня и заставить…

— Но у меня ничего не получилось, не так ли? — нежно осведомился я.

Серые глаза неопределенно сверкнули из-под отечных век.

— Разве вы не для этого явились? Не для того, чтобы заставить меня дать показания?

— Нет. — Я зацепил ногой стул, подтянул его к себе и сел. — После того как я покинул ваш кабинет в последний раз, я понял, мистер Креспин, ровно то, что вы мне сейчас сказали. Я действовал незаконно, пытаясь угрозами заставить вас дать показания. Когда же вы не пришли в управление, я подумал, что, наверное, вы осведомились о своих конституционных правах, что было весьма благоразумно.

Но несколько секунд он уставился на меня, потом потянулся через стол и двинул шестиугольную пепельницу вдоль дальнего края столешницы параллельно кромке.

— Вы что хотите сказать, что пришли извиняться, лейтенант? — недоверчиво спросил он.

Я дружелюбно ухмыльнулся:

— Вы же все равно не поверите!

— Тогда в чем дело? — бросил он.

— Девушка, которая была снята на фотографиях с Брюсом Вильямсом, была убита три дня назад. Прошлой ночью ту, которая сделала эти фотографии, тоже убили. И я полагаю, человек, который убил их обеих, на этом не остановится.

— А я здесь при чем?

— Вы можете помочь мне поймать убийцу прежде, чем появятся новые жертвы, мистер Креспин, — медленно проговорил я. — Когда я был здесь в прошлый раз, вы открыли мне часть правды, но не всю. Я хочу, чтобы вы рассказали остальное.

Пальцы его правой руки неторопливо отбивали ритм на столе.

— Я ничего не могу добавить к тому, что я уже сообщил вам.

— Вы пират, Креспин, — спокойно определил я, — но и я тоже. Этот разговор останется между нами. Вы всегда сможете отказаться от своих слов. Я обещаю, что не буду упоминать ваше имя — цитировать что-нибудь, что вы мне сказали, — или как-то иначе привлекать к расследованию этого дела. Это просто предложение одного пирата другому.

Он опять уставился на меня с тем же самым недоумевающим выражением, потом наклонился вперед и положил указательный палец на край пепельницы.