Дмитрий Подоксёнов - Унесённые ведром

— Конечно, — кивнул Витька. — Водила останется.

— Кстати, — обратился к нему Семён. — У меня такое чувство, что с нами ещё и лейтенант Казаченко вполне может увязаться. Молодой ещё, на подвиги должно тянуть. Так его, я думаю, тоже в машине надо оставить будет, иначе он по неопытности вполне дров наломать может, а то и пулю шальную словить. Казнись потом из-за него всю оставшуюся жизнь…

— Эт-точно, — согласился его сослуживец, усмехаясь. — Если увяжется, то мы его оставим на ваше попечение, Амина. Только не испортите местной милиции ценный кадр.

— В смысле? — не поняла Амина.

— Да он молодой ещё, — пояснил Витька. — Только-только из школы милиции. Ещё краснеть не разучился по всяким пустякам. А тут увидит такую красавицу и вообще, боюсь, «поплывёт».

— Да ну вас, — засмущалась собеседница.

— О, — довольно кивнул головой Синельников. — Отлично! Вот так и краснейте с ним по очереди в машине. А из машины чтоб ни ногой! — он с деланной суровостью сдвинул брови. — Особенно вы за ним присматривайте, а то уже взвод, наверное, таких молодых да резвых на кладбище отвезли. А сомовским парням помогать не надо, они сами справятся. Не впервой.

— А когда мы поедем? — поинтересовалась Амина.

— В двенадцать, — посмотрел на часы Попович. — Рано ещё.

— Может, я чай свежий заварю и в термос налью? Вернётесь в машину замёрзшие, чайку попьёте и сразу согреетесь, а?

— Вот что значит взять с собой хорошую хозяйку! — торжественно провозгласил Виктор. — Нам бы это даже в голову не пришло. Конечно, Аминочка, сделайте, если вас это не затруднит.

— Да что вы, — запротестовала женщина, поднимаясь. — Сейчас, только термос из сумки достану…

Когда оперативники остались вдвоём, деланная весёлость медленно сошла с их лиц.

— Сам-то что думаешь? — тихо спросил Попович. — Так сказать, о предстоящей операции?

— Честно говоря, очень мне это место не понравилось, — так же негромко признался Синельников. — Там явно кто-то кроме нас «топчется» вокруг дачки, что меня совсем не радует. И зря ты не веришь мне, что наши соседи по гостинице одновременно являются и нашими «соседями» по ведомствам.

— Они-то похожи, спору нет, — согласился с другом капитан. — Да меня другое обстоятельство смущает: больно уж топорно они за дачей смотрели. Сам ведь видел, в двух местах и натоптано, и накурено, и наплёвано так, что дураку понятно — кто-то долго наблюдал за домом. «Конторские» так неряшливо не работают — их первым делом учат за собой следы убирать, а уж затем чужие искать.

— Нет, но эти же — явные «соседи», — закипятился Виктор. — Я их со спины уже узнаю, довольно часто пересекаемся, к сожалению… Но насчёт следов — тоже верно подмечено. Слушай, а может кто-то ещё? Так сказать, третья заинтересованная сторона?

— Эк куда хватил, — крякнул Попович. — Не слишком?

— А всё, что происходит вокруг этого дома? — не сдавался Синельников. — Это тебе как? Не слишком? Взять хотя бы рыбу вчерашнюю! Есть у тебя подходящая версия — зачем в лес привезли самосвал мороженой рыбы?

— Нет, — признался капитан. — А у тебя?

— Одна, — махнул рукой Витька. — И та не очень…

— Поделись, будь человеком.

— Значит так, — Синельников заговорщицки понизил голос. — Под домом находится огромный секретный бункер ФСБ. Естественно, с узлом связи и охраной…

— И что? — обалдел Семён.

— Как что? — пожал плечами старлей. — Солдат же надо кормить. Вот им и привезли целый грузовик рыбы. Ну, как тебе такое предположение?

— Тьфу! — сплюнул в сердцах Попович. — Я тебя серьёзно спрашиваю, а ты…

— Так ты и спрашивал бы в таком случае про серьёзные версии, — довольно улыбнулся Виктор. — Серьёзных у меня, к сожалению, пока нет.

— Ну и молчал бы тогда, — буркнул капитан. — Вот ведь трепло…

В этот момент вернулась Амина с термосом, и спорщики поспешили сменить тему.

Попович, как всегда, оказался прав, и в подъехавшем ко времени «РАФике», кроме водителя и майора Величко, оказался юный лейтенант Казаченко. Увидев в компании сыщиков Амину, он часто-часто захлопал густыми ресницами и тут же благополучно покраснел. Витька, едва заметив это, радостно гоготнул, за что был незамедлительно награждён Семёном тычком в бок.

Пока в машину грузились СОБРовцы, капитан с начальником пелымской милиции отошли покурить. Амина заметила, как, что-то сказав майору, Попович слегка качнул головой в сторону молодого лейтенанта, на что его собеседник согласно покивал.

«Просит его оставить Казаченко в машине, — догадалась Амина и перевела взгляд на стесняющегося лейтенанта. — Да он и в самом деле ещё ребёнок! Разве можно такого брать на задержание? Нет уж, если он захочет, вопреки приказу, самостоятельно последовать за группой захвата — силой удержу, никуда он у меня из машины не денется…»

Наконец, все расселись по местам. Последним сел на место рядом с водителем майор Величко. Обернувшись в пол-оборота назад, он встретился взглядом с Аминой.

— А-а, вот, значит, ваша свидетельница? — добродушно пророкотал он. — Наслышан, наслышан… Здравствуйте, Амина Фаридовна. Меня зовут Станислав Степанович, я тут вроде местной достопримечательности.

— Здравствуйте, — улыбнулась Амина. Майор произвёл на неё приятное впечатление, тем более что она боялась, как бы он не воспротивился присутствию посторонних на операции. — Очень приятно. А почему вы — «достопримечательность»?

— Да так, — Величко безнадёжно махнул рукой. — Теоретически я тут главный милицейский начальник, а фактически — ни одна собака меня не боится. Старики, те вообще больше Славкой называют, а то и уши мне надрать грозятся. В общем, ни малейшего уважения к власти в моём лице.

Амина рассмеялась, настолько живо в её мозгу возникла картинка, на которой несколько древних дедов драли уши начальнику городской милиции.

— За рулём наш ветеран, — продолжил знакомство майор. — Вадимыч. Наш старейший и заслуженный водитель, можно сказать, лучший во всей области.

Седоусый морщинистый Вадимыч что-то ворчливо высказал себе под нос. Разобрать можно было только то, что «заслуженному водителю» третий год уже, как новую резину купить не могут, а движок — и не движок вовсе, а так — одни слёзы. Его бормотание, впрочем, было вполне добродушным и, если особенно не вслушиваться, вполне могло сойти за приветствие.

— А это, — дошла, наконец, очередь до лейтенанта, — наша молодая поросль. Саша Казаченко, прошу любить и жаловать. Кстати, он вас сегодня будет охранять и развлекать в меру своих возможностей. Это приказ, Александр! — строго сказал Величко вскинувшемуся было юноше и, не слушая возражений, повернулся к водителю: — Поехали, Вадимыч!

Пробормотав «Ездить все любят…», Вадимыч со скрежетом включил передачу.