Николай Калифулов - Блеск алмазов и коварство

— Не передёргивай, — недовольно буркнул Кирюхин. — Мы ищем убийцу, делаем всё возможное, но пока безрезультатно. — Оперативная обстановка сложная, много не раскрытых. Ты же знаешь нашу работу, был в нашей шкуре.

— Прекрасно знаю, поэтому, вопреки указаниям полковника Вихрова, провожу собственное расследование.

Кирюхин криво ухмыльнулся. — Вижу, как проводишь расследование. Чуть было сам в ящик не сыграл.

— Ну, это издержки нашей профессии, — грустно изрёк я. — За последние дни я уже много шишек набил и не зря.

Брови у Кирюхина поползли вверх. — Да. Так значит, ты успешно воюешь. Поделись фактами.

— Какие факты? — спросил я. — Одни лишь предположения. Нет не единого факта, реально указывающего на убийцу.

— А найденные в доме Богданова джинсы, служебное удостоверение и мобильник Фёдора? — поинтересовался Кирюхин.

— Значит, прочитал мой рапорт.

— Да, Мария мне предоставила рапорт и вещи, — сказал подполковник.

— Ну, хорошо, — Вздохнул я. — Придётся тебе рассказать всё остальное.

В течение нескольких минут мне пришлось изложить ему дополнительную информацию. О голубом бриллианте я умышленно умолчал, зная, что вся информация по любому ляжет на стол полковнику. Мне не хотелось, чтобы Вихров об этом знал.

Кирюхин выслушал внимательно. — Ладно, о портсигаре, который вернулся к своему владельцу, я забываю, — проговорил он. — Но джинсы, служебное удостоверение и мобильник Фёдора, это вещественные доказательства, которые я приобщил к уголовному делу.

На веранде появилсь медсестра, в руках она держала стакан. Я взял стакан и жадно выпил холодную воду. Через минуту мне стало немного легче. Я с грустью посмотрел на подполковника.

Кирюхин обнадеживающе улыбнулся. — Не вижу энтузиазма в твоих глазах, — бодро произнёс он.

Я попытался улыбнуться, но улыбка получилась жалкая, вымученная.

— Тебе нужно хорошенько выспаться, — сказал он, вставая. — Пошли в машину. Я довезу тебя до дома.

Я с трудом встал и двинулся следом за Кирюхиным. Когда мы подошли к машине я спросил: — Ты сообщил Раисе Марковне, что в её дочь стреляли.

— Да, она уже в больнице, подняла на ноги всех медицинских светил.

Кирюхин сел за руль, я осторожно опустился на переднее пассажирское сиденье. Шевроле-Нива медленно тронулась с места и покатила по узкой бетонной дороге. Пропетляв по деревенским улочкам, мы, наконец, выехали на шоссе.

Кирюхин задумчиво смотрел на дорогу, а когда мы остановились перед красным светофором, медленно перевёл взгляд на меня.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Немного лучше.

— Ну, тогда выслушай ещё одну неприятную новость.

Я с удивлением посмотрел на него. Кирюхин спросил: — Где Фомин?

Я не ожидал от него, что он знает Фомина.

— Ты имеешь в виду Влада Фомина?

— Да. Где он?

— Уехал в командировку.

— Куда именно и что он там делает? — спросил он и тронулся с места на зелёный сигнал светофора.

— Он должен был съездить в "Марьино" проверить подноготную Астахова, — сказал я. — А что произошло?

— Он мёртв.

Меня пробила дрожь. Кожа покрылась мурашками.

— Фомин мёртв?

— Да. Его выловили из большого пруда в "Марьино", — сообщил Кирюхин, уставившись в дорожное полотно. — У него на голове большая гематома. Похоже, его прежде ударили чем-то тяжёлым, а затем сбросили в воду. Местные эксперты сделали заключение, что он умер вчера около одиннадцати вечера.

Мы подъехали к моему дому. Я вышел из автомобиля и остановился возле калитки. Кирюхин махнул мне на прощание рукой и поехал. Я стоял, дышал свежим воздухом и взглядом провожал удаляющуюся машину.

Я пошёл домой, разделся, принял душ, приготовил крепкий кофе и сел в своё любимое кресло.

Фёдор, Рябов, Жанна и теперь Фомин. Мир сошёл с ума. Раскрыть эти преступления для меня стало делом чести.

Внезапно позвонили в дверь. Я чуть не захлебнулся кофе. Меня внезапно охватило чувство тревоги. Я взглянул на часы, было без пяти девять вечера. Странно, я никого не ждал. Я подошёл к входным дверям и взглянул в монитор цветного видеодомофона. Возле входа на веранду стояла женщина. Я пригляделся и узнал в ней своего секретаря Миллер. Я открыл входную дверь: — Входи, Мария.

Она вошла в дом.

— Что-нибудь случилось? — спросил я, возвращаясь к своему креслу.

— Я узнала о происшествии от Кирюхина, — произнесла она. — Вот решила тебя навестить. Помочь. Может нужно чего-нибудь.

— Спасибо, Мария, у меня есть всё, — сказал я. — Проходи, присаживайся. Будешь кофе?

Она утвердительно кивнула.

Я поднялся, чтобы обслужить гостью. Она запротестовала.

— Сиди, сиди, я сама приготовлю, — торопливо проговорила она, сходила на кухню и через минуту пришла с наполненной чашечкой. Мария тут же опустилась в кресло напротив.

— Я волновалась, звонила тебе, но телефон не отвечал, — пояснила она своё беспокойство.

— Возможно, в телефоне опять сел аккумулятор, — пробубнил я. — Периодически забываю зарядить.

— Расскажи. Как всё произошло?

Я подробно изложил все перипетии, которые со мной произошли за сегодняшний день.

Мария внимательно слушала и наблюдала за мной. Её взгляд был тревожен и мрачен, брови наморщены.

— Что ты намерен предпринять?

Я встал, поскрёб затылок и рассеянно вымолвил: — Пока не решил. Нужен мозговой штурм. А у меня болит голова.

— Тебе нужно лечь в постель.

— Наверное, ты права, — согласился я. — Завтра мне нужно ехать в "Марьино", чтобы опознать Фомина.

— Я категорически против твоей поездки, — резко возразила она. — Ты пока не в форме, чтобы ехать. Поехать могу я или кто-то другой из нашего агентства.

Я приблизился к шкафу, где хранились таблетки.

Одну таблетку я бросил в рот и запил кофе.

— Тебе необходимо поехать в травмпункт, чтобы врач осмотрел твою голову, — посоветовала Мария.

Мне было видно, что она взволнована.

— У тебя может быть сотрясение мозга.

Семейство Гонымар славится своими каменными черепами, — произнёс я, раздумывая, достаточно ли обезболивающего я принял.

Чтобы не сомневаться, я выпил ещё одну таблетку.

Меня беспокоила одна мысль, у кого поднялась рука стрелять в беззащитную хрупкую Жанну. Завтра мне обязательно нужно успеть её увидеть.

— О чём ты всё думаешь? — с тревогой спросила она. — Может быть, ещё что-то произошло помимо Жанны и Фомина?

— А разве этого мало?

Она промолчала.

Наконец таблетки сделали своё дело. Головная боль стала постепенно утихать.

— Извини, но мне необходимо лечь в постель, — сказал я и встал.

Мария тоже поднялась с кресла. — Я ухожу.

Я сопроводил гостью до двери и сказал: — До свидания.

Она вышла, и дверь за ней закрылась. Через минуту до моих ушей донёсся звук автомобиля. Я заторопился в спальную комнату.