Михаил Черненок - Посмертная месть

Стремительная езда до поселка «Астра» заняла около пятнадцати минут. Остановились на обочине асфальтовой дороги у высоких сосен. Свежий воздух отдавал запасом хвои. Утреннюю тишину нарушала приглушенная белесым туманчиком перекличка горластых петухов, доносившаяся с шахтерской стороны дачного поселка. Между сосновых стволов поблизости виднелось двухэтажное из силикатного кирпича строение причудливой архитектуры. Приподнявшийся над горизонтом пурпурный край солнца подкрашивал багровым цветом островерхую крышу с башенками по многочисленным углам.

— Вот фазенда майора Кетькалова с белокаменным коттеджем, построенным на милицейскую зарплату, — усмехнувшись сказал Таран. — Языки поотрывать бы тем болтунам, которые твердят, что в России жить плохо. Богатейшая держава…

— На ближайшую пятилетку воровать хватит? — иронично вставил сидевший за рулем Федя Жильцов.

— Больше. Лет десять можно хапать напропалую.

— А потом?..

— Потом будем хлебать суп с котом.

— Невкусно ведь.

— Кому такой харч покажется неповкусу, те слиняют в чужие страны, где по давнему обычаю за воровство в тюрьму садят.

— Пора бы и у нас такой обычай завести.

— Пора бы, но нельзя.

— Почему, Анатолий Викторович?

— Потому, Федор, что управлять державойнекому станет. Будут только осужденные да охранники.

Жильцов тихонько засмеялся:

— Вы прямо как анекдотный Василь Иваныч шпарите.

— Все мы, Федя, Василь Иванычи…

Разговор внезапно прервался. Из белокаменного коттеджа вышел плечистый мужчина в форме офицера милиции. Тотчас, словно из-под земли, рядом с ним возникли два дюжих автоматчика в бронежилетах поверх камуфляжных комбинезонов и борцовского вида парень в штатском.

— Старший опер Володя Фомичев с омоновцами, — сказал Бирюкову Таран.

Дальнейшее произошло мгновенно. Мужчина схватился за кобуру у пояса, но тут же его руки оказались за спиной и в наручниках. Послышался возмущенный мат.

— Майор Кетькалов выражает неудовольствие, — Таран резко распахнул дверку машины. — Надо вступать в диалог, пока Леонид Юрьевич от бога с мамой не добрался до святых апостолов.

Увидев подошедшего с компанией незнакомых людей Тарана, Кетькалов вроде удивился:

— Толя, а ты что в такую рань здесь делаешь?!

— Рекламирую кофе «Классик», — словами набившей оскомину телерекламы ответил Таран.

— Без хохмы! Объясни, что происходит?..

— Финал драмы под условным названием «Банкротство золотого петушка».

— Чего городишь?!

— Нагородили, маэстро, вы с братками! Нам же приходится разбирать вашу городьбу.

Кетькалов, побагровев, со злобным придыханием спросил:

— Ребята… вы хоть чуточку соображаете, что творите?

— Чуточку соображаем, — тоном простака сказал Таран и глянул на Фомичева: — Володя, освободи майору руки.

Фомичев прежде, чем снять с Кетькалова наручники, передал Тарану «макаровский» пистолет:

— Майор намеревался оказать сопротивление. Пришлось разоружить и успокоить.

— Это мой табельный «макаров», — потирая освобожденные кисти рук, с некоторым запозданием сказал Кетькалов. — Требую немедленно вернуть.

Таран положил пистолет в карман своего пиджака:

— Немедленно не получится. Вначале из него постреляют эксперты.

— Ты, кажется, подозреваешь меня в каком-то преступлении?

— А ты об этом сразу не догадался? Думал, мы от безделья дурака валяем?

Кетькалов насупился:

— Анатолий Викторович, ты неглупый мужик. Неужели не представляешь, какие силы на тебя наедут после моего ареста?

— Отлично представляю, Леонид Юрьевич.

— И не боишься вылететь из кресла?

— Меня так много пугали, что я давно перестал бояться.

— Мы же с тобой почти друзья.

— Дружба — дружбой, а служба — службой.

— Давайте пригласим понятых да займемся делом, — вмешался в разговор Бирюков и, представившись, показал Кетькалову удостоверение личности.

Тот, явно затягивая время, долго сличал фотографию с оригиналом. Затем будто с недоумением сказал поникшим голосом:

— Извините, товарищ прокурор, в вашем районе я никогда не был и совершить там криминал, естественно, не мог. Ваши претензии ко мне — нелепая ошибка.

— От ошибок никто не застрахован. Однако вам, офицеру милиции, должно быть известно, что подозрения берутся не с потолка. Если они возникают, значит, есть основания.

— Какие?!

— Разумеется, веские.

— Лично меня в чем подозреваете?

— В бандитском нападении на автобус с предпринимателями.

— Вы с ума сошли… Да за такую клевету судьи покажут вам, где раки зимуют!

— Леня, там, где раки только зимуют, мы живем круглый год, — усмехнулся Таран.

Кетькалов повернулся к нему:

— Не острословь, Толя. Это так ты отблагодарил меня за советы, которые я давал тебе по расследованию того случая?

— Твои советы, мягко говоря, выеденного яйца не стоили. Сам-то ты где в ту ночь был?

— По ночам я имею привычку спать.

— Если спал, то в чьей постели?

— В своей, естественно… — Кетькалов наморщил лоб. — Хотя нет, извини… В ту ночь сработала сигнализация на пузыревском рынке, и мне с группой захвата пришлось до утра мотаться по городу в поисках покушавшихся на кражу.

Таран вздохнул:

— Леня, не надо ля-ля… По вневедомственной охране той ночью никаких происшествий не было, а дома ты не ночевал. Тебе не кажется это странным?

— Нет, не кажется.

— Тогда объясни нам сей подозрительный факт.

Кетькалов изобразил невинную улыбку:

— Тут и объяснять не надо, где может заночевать сорокалетний мужик, если он не импотент.

— Понятно, у любовницы. Адресок своей пассии не назовешь?

— Нет, не назову.

— Помнишь только лишь стены с обоями?

— Какие еще стены?

— Как у Высоцкого: «Ох, где был я вчера, не найду днем с огнем…»

— До такой степени я не напиваюсь.

— Тогда почему адрес забыл?

— Потому, что не в моем характере компрометировать порядочных женщин.

— Скажи, какой джентльмен!.. Твоя «порядочная женщина» скомпрометировала себя еще до твоего рождения.

— Кого имеешь в виду? — хмуро спросил Кетькалов.

— Все ее же, хозяйку «Золотого петушка» Алевтину Тарасовну Мореву.

— Ну и сочинитель же ты, Толя!

Таран осуждающе покачал головой:

— Леня, ты почему такой упертый? Есть документальное кино, где в компании с Пузырем и Алевтиной Тарасовной ваше сиятельство поднимает бокал за то, «чтобы у вас все было и чтобы вам за это ничего не было». Тост, конечно, заманчивый, но несбыточный. За преступно нажитое надо расплачиваться.

— Сфабриковать можно любой компромат.

— А зачем?.. Отвечать за преступление, должен тот, кто его совершил, а не подставной козел отпущения. Давай не будем тянуть резину. Кто из твоих здешних соседей просыпается рано, чтобы пригласить их в понятые?