Грицюс Зенонас - Проклятье князей

– Вот и я о том самом. Ваша ведомство этой «Литавто», насколько мне известно, тоже интересуется. Не подключили ли вы этот эпизод, так сказать, к общей разработке?

– Почему бы нет? Это «Литавто» давно у всех как бельмо в глазу. Его хозяина – Рысья – ты не хуже меня знаешь. Отпетый уголовник, хуже некуда. А гляди ка – ныне цветущим бизнесменом себя выставляет – филиалы фирмы во всех крупных городах, презентации, встречи с политиками, интервью в прессе, даже собственная футбольная команда.

– Коротка людская память…

– Бог с ним с этой памятью, но коллеги из Западной Европы насчет Рыся тоже не первый год покоя не дают. Ворованные машины потоком в это «Литавто» идет. Все через поставных лиц, по давно отработанным схемам. Попадаются только мелочь.

– Молчит?

– Молчит. Понять их можно – любой намек на Рысь – и ты не жилец на этом свете. В «Литавто» преданные Рысью мастера так перебирают машины – не только любо смотреть, но и придираться не к чему. И все сразу же в восточный и российский рынки уходит. Но «мокрыми «делами он давно не балуется.

– Джентльменом стал?

– Можно и так сказать. Тем не менее – заинтриговал, – задумчиво произнес комиссар.

Через пару дней комиссар сам позвонил Вилутису. По его оживленному тону прокурор понял – дело двинулся.

– Поговорил я с Клайпедскими коллегами. Им удалось внедрить в окружение Рысья своего человека. Так вот – недавно он встретился с одним боссом из Калининграда. Представь себе – и о твоем Вадиме зашел разговор. Интересным, оказывается, был твой покойник. В общем – распечатку этого разговора направлю тебе спец. почтой. Не телефонный это разговор.

– Ну и дела, – расширенными от восторга глазами прошептал Юстас.

В Белоруссии его ждало разочарование. Открывший двери заспанный и не очень твердо на ногах стоящий мужичок долго не врубался, что от него хочет этот франтоватый мужчина, а потом вяло и неопределенно махнул рукой:

– Он отсюда лет десять тому назад уехал. После того, как умерла его жена, он продал квартиру и купил себе домик в селе Новоселы. Недалеко отсюда, километров восемь будет.

И, видно, решивший, что больше разговаривать не о чем, а может и исчерпавший на разговор все свои силы, бесцеремонно захлопнул перед носом двери.

До деревни он добрался в тот же вечер – благо мимо шла электричка аж до самого Могилева. Он покрутился в небольшом грязноватом сквере, где, к его удивлению, увидел маленький торговый киоск. Купил пару бутылок дешевого пива, и, поделившись им с постоянным обитателем этого мало привлекательного места, приобрел не только благодарного товарища, но и неоценимого источника местных новостей. От которого без труда узнал, где купил домик дед Николай.

– А его самого ты не найдешь, – вздохнул его новый приятель.

– Уехал, что ли? – выругался про себе Логинов, которому уж очень не радовала перспектива глядя на ночь снова гнаться за не уловимым дедом.

– Я же тебе сказал – больше не найдешь, – бесцеремонно поправился мужик, всем своим видом выражая огорчение непонятливостью нового знакомого. – Умер дед Афанасий. Года три тому назад. Жена его, Наталия Максимовна, там сейчас одна живет. Мы соседи, на одной улице живем.

– А улиц у вас сколько? – улыбнулся Логинов.

– Считай, четыре, – не понявший издевки, важно ответило помятое существо, не забыв сразу же участливо спросить: – А ты ему кем приходишься?

– Да так, знакомый, – неопределенно протянул Логинов.

– Ну так помянем – по православному, по человечески, что ли? Тут все найдется – не смотри, что киоск с виду захудалый, – заговорщически подмигнул мужичок.

– Нет, поздновато уже, – не подался на уговоры Логинов. – К тому же – я еще к Наталии Максимовне заглянуть хочу.

Наталия Максимовна оказалось круглой добродушной толстушкой чуть больше шестидесяти. Узнавшая, что он сын друга его покойного мужа, она с неподдельной радостью приняла Славу.

– Как жалко, как жалко, – причитала она. – Встретится не успел. Умер мой Афанасий года три тому назад. Рассказывал о твоем отце много! Все повторял – он ему жизнью обязан.

– А мой, Слава господу, все еще здравствует, – солгал Логинов. – Узнал, что в этих краях буду, обязательно навестить велел, как здравствует – узнать. Приезжал дядя Афанасий к нам в Калининград – хорошо его помню.

– Он тогда еще с первой женой жил. Давно это было, – горестно вздохнула старушка. – Давно. Помню, он еще какой то дневник с янтарной обложкой привозил. Отцовский подарок! Сохранился он еще у вас? – будто невзначай спросил Логинов.

– А, тот с немецкими записями? Так его Афанасия сын к себе в Минск забрал. Вы почти одногодки с ним будете.

– Не подскажете ли его адресок? Я как раз завтра там по делам фирмы должен быть. Зашел бы вечером. Если уж не с отцом, то хотя бы с сыном поговорю. А то отец через порог меня не пустит, – пошутил Логинов.

– Есть, а как же. Вот он у меня, записывай, – старушка положила перед ним толстую засаленную тетрадку.

– Ой, а ты его не заставишь, – вдруг спохватилась Серафима Васильевна. – В гости к сестре жены они в Грецию уехали. На целый месяц!

– Жаль, – горестно покачал головой Логинов. – Зайду, значит, в следующий раз. А вы с ним постоянно общаетесь?

– Да нет, не приезжал после смерти отца он тут больше. Его тетка к нему недели две тому назад ездила. Он ей с врачами здорово помог. Он сейчас в Минске большой человек! – с уважением сказала старуха. – Да ты сам сможешь обо всем спросить.

– Неудобно как то человека по мелочи тревожить, – махнул рукой Логинов.

– А ходить никуда не надо! Она сама скоро придет, своим знаменитым яблочным пирогом угостит. Хвасталась – что только сегодня спекла. Вот и посидим втроем за чаем, поговорим. Как и я, осталась она сейчас одна, – тяжело вздохнула Наталия Максимовна.

– По родственному, значит, – улыбнулся Логинов.

– Не только, – улыбнулась старушка. – Мы с Алесей еще с детства ходили в неразлучных подругах. Когда Афанасий решил на старости лет в родную деревню податься, домик тут купил, она и сватала меня за своего двоюродного брата. Я тогда тоже вдовой осталась. Да не дал нам долго Бог в мире и согласии пожить…

Подруга Наталии Максимовны оказалась будто вылитая копия ее же самой – такой же кругленькой толстухой. Отличало ее только большие старомодные роговые очки, закрывающие почти треть его лица. В ее облике и в манерах речи Логинов без труда узнал бывшую сельскую учительницу. И не ошибся – привычка учить и настаивать навеки засело в ее сознании. Логинов с тоской подумал – вечер обещал быть отвратительным, и заранее приготовился к нудной и обременительной старческой женской болтовне. Спасла его Наталия Максимовна, пожалевшая довольно откровенно скучающего гостя и отправив его огород за свежими огурцами и помидорами. Возвращаться к заболтавшимися старушкам страшно не хотелось, и он, набрав веленевого, сел на маленькую скамейку, и с наслаждением откинулся на скамейку. Лето близилось к концу, вокруг стояла тишина, а тепло начал уступать место приятной ночной прохладе. Этот чуть наивный и добродушный мир никогда не привлекал Логинова, который, как истинный горожанин, свысока смотрел и посмеивался над всяким проявлением «деревенщины». Но сейчас это вдруг показалось именно тем, что требовалось самому его существу.