Лев Златкин - Место полного исчезновения: Эндекит

Майор и так скопил за свою мрачную жизнь много яда и желчи в груди, и встреча с Дарзиньшем, а тем более разговор с ним, ничего нового не внесли в его копилку яда и желчи, но зато интересная мысль мелькнула у него в голове, что было неожиданно приятно.

Во время отсутствия Дарзиньша майор заменял его в исправительно-трудовом учреждении, являя собой высшую власть, почему он так и старался всеми доступными ему способами вывести из строя начальника.

Воспоминание о прибывшем недавно „князе“ зоны Вазгене сразу же натолкнуло его на мысль попытаться сговориться с „князем“ и устроить маленькую заварушку в колонии, может, хоть это поможет вытолкнуть Дарзиньша на пенсию.

Впрочем, после разговора с Ольгой, майор почему-то поверил, что ему удалось заставить Ольгу заглотнуть крючок невозможной надежды и что она лишит старика сил, а может, и жизни.

Устроившись поудобнее в кресле в своем кабинете, майор по селекторной связи велел привести к нему Вазгена. И в ожидании его прибытия стал проигрывать детали предстоящего разговора.

Подумать было о чем. В случае проигрыша Дарзиньш мог запросто арестовать своего заместителя и посадить его в БУР. За неимением тюрьмы в поселке БУР частенько использовался администрацией исправительно-трудового учреждения для охлаждения излишне горячих голов. Мог и отдать под суд. Зная его отношение к своей персоне, майор ни капельки не сомневался, что полковник так и поступит.

„Кто не рискует, тот не пьет шампанское!“ —.сказал себе майор.

В кабинет громко постучали.

— Введите! — гордо и властно разрешил майор.

Контролер ввел в кабинет Вазгена и, повинуясь жесту майора, быстренько освободил кабинет.

— Что будем пить: водку, кофе, чай? — дружелюбно спросил майор у „князя“.

— Пейте, что хотите! — добродушно разрешил Вазген — Я лично, ничего пить не буду. Я пью только с друзьями.

Майор проглотил обиду как ни в чем не бывало, и в волнении заходил по кабинету, не зная, с чего начать.

— Ты, гражданин начальник, начни с главного! — помог майору Вазген.

Такое нарочитое нарушение внутреннего распорядка, как обращение к заместителю начальника исправительно-трудового учреждения по воспитательной части на „ты“ майор даже не заметил. Он тоже решил говорить с „князем“ на „ты“ для большей доверительности.

— Случайно я услышал, как „хозяину“ докладывали об убийстве Ступнева, Ступы — осторожно начал подводить „князя“ к противостоянию с Дарзиньшем майор.

— Разве его убили? — сделал удивленное лицо Вазген. — Мне сказали, что он повесился, не выдержав разлуки с Полковником. У них такая любовь была…

И Вазген гнусно ухмыльнулся.

— Дарзиньш по-другому считает! — тоже ухмыльнулся майор, которому очень понравилась мысль представить Ступнева в роли пассивного гомосексуалиста.

Это, кстати, объясняло бы экспертизу, выявившую большое наличие спермы в заднем проходе трупа.

— Как он считает? — насмешливо спросил Вазген. — По-арабски или по-римски?

— Напрасно у тебя такое шутливое настроение, Вазген! — миролюбиво сказал майор. — Я, лично, тебе верю, что Ступнев покончил с собой, не выдержав смерти Полковника. Но хозяину дана другая команда: из „черной“ зоны делать „красную“. И он намерен раскручивать убийство.

— „Красной“ можно сделать зону за полчаса! — зловеще ухмыльнулся Вазген. — Я не ручаясь, что смогу удержать зону от неповиновения. Прольется кровь. Много крови. Хотите „красного“, будет вам „красное“.

Глаза его горели злобным огоньком, а скулы резко обозначились, показывая высшую степень раздражения.

Майор поспешил его успокоить.

— Меня устроит и „черная“ зона, — заявил он многозначительно. — Мы бы договорились. С Дарзиньшем этого не удастся сделать.

— Слышал я о нем! — нехотя признался Вазген. — Его наверху ценят. Так просто его не убрать.

— А я и не предлагаю просто! — усмехнулся майор. — Он хочет „красное“, он ставит на „красное“, пусть ему „красное“ и выпадет.

Несмотря на его многозначительный и витиеватый стиль, Вазгену было совсем не трудно уяснить, что же хочет предложить „начальник“, как он их всех презрительно называл. Но их цели совпадали в данном вопросе. Вазген и сам понимал, что житья привольного не будет, всех авторитетов погонят на работу, если он, „князь“, не воспрепятствует превращению „черной“, воровской, зоны в „красную“, где сила у „ментов“.

— Нужен небольшой хипеж? — спросил он без тени улыбки. — Порезать несколько „сук“. И его уберут?

— Нет, его не уберут! — вздохнул майор. — Если только вспыхнувший бунт не приведет, например, к захвату БУРа и к уничтожению всех охранников, там находившихся. Это вызвало бы большой скандал, и Дарзиньша отправили бы на пенсию.

— Помазали! — согласился Вазген. — Зови контролера.

— Может, выпьешь со мной? — предложил майор.

Вазген усмехнулся и отрицательно покачал головой.

— Мы все равно по разные стороны баррикад! — заявил он твердо. — Мы заключили временный союз. Уберем „хозяина“, ты станешь „хозяином“. Тогда не забудь о нашем общем деле.

Майор вызвал контролера, тот поспешил зайти в кабинет и увести Вазгена, которого возле „крикушника“ ждала собственная охрана из авторитетов и „солдат-торпед“.

Вазген еще с крыльца подал им знак, что все в порядке, и отказался от услуг контролера, обязанного проводить заключенного до его барака.

— Отдохни, дорогой! — сказал ему Вазген. — Мы с ребятами погуляем по зоне немного. Погода хорошая.

Такой хорошей погоды, действительно, не помнили даже старожилы — жаркое лето с небольшими дождями, от которых в тайге грибов становилось видимо-невидимо. Дарзиньш уже дал указание собирать и сушить грибы, которые всегда выручали холодной затяжной зимой, грибной суп поднимал настроение и снижал агрессивность. Дарзиньш свято верил в политику „кнута и пряника“, которая столько лет приносила хорошие плоды.

Но в этой колонии строгого режима происходило что-то странное, чего Дарзиньш пока не мог постичь. Все шло не так, как он привык делать. Возможно, из-за скрытого противодействия заместителя и его команды, немногочисленной, но очень сплоченной, состоящей, в основном, из работников БУРа, что давало заместителю неоспоримое преимущество, всегда можно было непокорного посадить в БУР, где его так умело и быстро обработают, что он либо станет шелковым, либо инвалидом, первым кандидатом в покойники.

Майор довольно потер руки и чуть было не заплясал от радости, от такого успеха, что удалось сговориться с „князем“ зоны против своего непосредственного начальника. То, что при этом погибнут его коллеги, а может, и его сторонники, его совершенно не трогало. Он об этом и не думал.