Лев Златкин - Место полного исчезновения: Эндекит

Но Дарзиньш решил все же не рисковать заложниками, как ни хотелось уничтожить своего заклятого врага руками самих заключенных. И приказа открыть огонь он опять не отдал, решил подождать прибытия бронетранспортеров с солдатами.

Ровно через полчаса отпущенного времени вожак группы блатных, друг Коляна, подал условленный сигнал, и мгновенно, почти сразу же с его взмахом руки, запылал БУР, а через пару-тройку минут загорелась и больничка. Огонь не был ровным и чистым. Сразу же повалил густой черный дым, бросая копоть на административный корпус.

— Товарищ полковник! — обратился к Дарзиньшу Вася. — Они сжигают лагерь. Может, ударим из пулеметов?

— У них еще пять человек заложников! — отказался Дарзиньш. — Подождем прибытия бронетранспортеров с солдатами внутренних войск. Я еще попросил приготовить водометную установку. Там достаточно атмосфер, чтобы разметать любую толпу.

Поджоги еще больше раскалили обстановку в лагере.

К административному зданию непрерывно подходили группа за группой заключенные.

Один из тех, кто наглотался «колес» и одурманил себя настолько, что совсем ничего не соображал, стал демонстративно «пилиться» перед административным корпусом в знак протеста. Перерезав себе на запястьях вены, он стал истекать кровью, и его уволокли в дымящуюся больничку, где еще оставался судебный эксперт, который обладал поистине многопрофильными знаниями в медицинской области.

Нашли двух «сук», попрятавшихся после начала бунта по укромным местам, очевидно, заранее приготовленным именно на этот случай, и привязали их рядом с висящим вверх тормашками майором, который уже стал испытывать неприятные ощущения в виде прилива крови к голове. Заодно ему облегчили жизнь, опустив пониже, на землю, так, чтобы он наполовину лежал на земле, но ноги его продолжали быть подтянуты к небу.

Время тянулось очень медленно для ожидавших побега блатных и для ожидавших прихода подкрепления сотрудников администрации. Охрана на вышках, повинуясь полученному приказу, прилипла к пулеметам и автоматам, давно выбрав каждый себе цель, ожидая лишь приказа начать боевые действия и открыть огонь.

Неожиданно в толпу заключенных, которая уже состояла в большинстве своем из «мужиков», распаленных пьянящим ощущением свободы, ворвались женщины из швейного цеха. Насытившись мужскими ласками и насытив свою плоть, они решили прогуляться по мужской зоне, попутно одаривая ласками всех, кто попросит. За эти ласки их поили разбавленным спиртом, кормили деликатесами, конфискованными из административного холодильника, захваченного на кухне.

И вот они, разгоряченные донельзя, ворвались в первые ряды громадной толпы у административного корпуса и первым делом обратили внимание на заложников, привязанных к «позорному» столбу.

— «Мочи» «сук»! — завопили они неожиданно и бросились на трех связанных заложников, размахивая острыми ножами, захваченными ими из кухни.

Блатные, тот же Колян, не успели им помешать. Пока они, растерянные, застыли на месте, соображая, как им лучше схватить вооруженных женщин, те искромсали ножами предателей из среды заключенных, а одна из них, самая здоровая и, очевидно, беспощадная острым мясницким топором разрубила майора, заместителя начальника исправительно-трудового учреждения строгого режима, между ног до пояса одним страшным и умелым ударом.

Крик ужаса раздался как среди толпы заключенных, так и среди тех, кто из разбитых окон «крикушника», административного корпуса колонии, следил за действиями бунтарей.

Дарзиньш, хоть и ужаснулся содеянному, в глубине души обрадовался. У него теперь были полностью развязаны руки, и он, не боясь ответственности за пролитую кровь, мог отдать приказ расстрелять скопившихся у административного корпуса заключенных.

— Охрана, на вышках, слушай мою команду! — закричал он по радиотелефону. — Открыть огонь на поражение и рассеять толпу!

И тотчас же застрочили с вышек пулеметы. Первыми же выстрелами были скошены женщины-убийцы и блатные, стоявшие в первых рядах в ожидании поданного вертолета и «рыжья» с «зеленью».

Заключенные бросились врассыпную, устилая своими телами весь свой скорбный путь побега.

Правда, вооруженные пистолетами зеки залегли за стенами «крикушника» и открыли огонь на поражение по смотровым вышкам и по окнам административного здания, если кто случайно имел неосторожность высунуться из окна. И им удалось расстрелять двоих охранников на вышке. Огонь с нее сразу же прекратился, что дало возможность заключенным спокойно рассредоточиться между бараками, где их пули не доставали.

В эту минуту подошла долгожданная помощь, ожидаемая Дарзиньшем.

Ворота лагеря открылись, и два бронетранспортера неторопливо вползли на территорию исправительно-трудового учреждения строгого режима, а за ними, прикрываясь щитами, в бронежилетах вошли солдаты, вооруженные автоматами.

Их прихода совсем немного не дождались еще парочка обнаруженных «сексотов», которых вытащили из схронов пацаны и ударами металлических прутьев погнали к общественному туалету, возле коего в небольшой яме, над которой всегда «золотарь» вычерпывал содержимое туалета, образовалась уже давно от незапланированных выплесков и прорывов рукава помпы, с помощью которой и вычерпывалась вонючая жижа, довольно приличная лужа человеческих экскрементов, разбавленных мочой, куда мочились пацаны, если каждое «очко» было занято, а желания терпеть малую нужду не было. Здесь несчастных «сексотов» загнали в эту зловонную яму, где содержимое доходило до колен, и стали на них тренироваться в меткости, бросая им в голову или куда попадет небольшие металлические болванки. Поскольку соревнующиеся в меткости значительно превышали числом две несчастные человеческие «мишени», то очень скоро один из «сексотов» упал лицом в зловонную жижу, получив удар металлической болванкой прямо между глаз, а второй еще минут пять отчаянно сопротивлялся, отбивая руками приносящие жуткую боль летящие со всех сторон металлические болванки, но, как только ему перебили правую руку метким ударом, болевой шок лишил и его желания сопротивляться. И сразу несколько метких бросков в голову повергли его лицом в жидкие нечистоты рядом с товарищем по несчастью.

Пацаны, вооруженные пистолетами, пытались выстрелами остановить солдат, но бронежилеты хорошо выдерживали пули, выпущенные из пистолета Макарова, да и выстрелить им дали только по одному разу, после чего живо посекли очередями из автоматов и пулеметов бронетранспортеров.

Со стороны администрации погибло двенадцать человек, включая четверых «сексотов». Бунтарей погибло около полусотни.