Лев Златкин - Место полного исчезновения: Эндекит

Игорь считал, что выход за пределы зоны сопряжен с такими трудностями, что их будут проверять, „шмонать“ целый час. Однако никто даже и не смотрел на них. Может, потому что с ними шел Вася с двумя конвойными, может, никто не считал их способными на побег.

Но мысль о возможном побеге Котова волновала и беспокоила Игоря, сидела занозой в мозгу и свербила беспрестанно.

„Ну, как он бросится в бега? — думал Игорь, — Не сочтут ли и меня с ним заодно? Кто-нибудь из конвойных сдуру и в меня может выпустить очередь!“

И эта мысль немного отравляла радость от выхода за пределы колючей проволоки на свободу, пусть и на очень короткий срок, пусть и под охраной.

Но все тревоги покинули Игоря в тот самый момент, когда он вошел под кроны лиственниц, слегка шумевших вершинами, словно мирно разговаривавших друг с другом.

Вглубь тайги они, естественно, не пошли, а проследовали широкой нахоженной тропой к соседней вышке, где находился метеорологический пункт. Вот возле этой вышки и рос даурский рододендрон из семейства вересковых.

Почему-то Игорю сразу же вспомнился рассказ Павлова-Доцента: „Лиственничники подвержены пожарам, но на гарях успешно возобновляются, при этом сильно распространяются багульник, брусничник, вейник лангедорфа. Высота и сомкнутость древостоя увеличиваются с севера на юг…“

Игорь сподобился увидеть белку-летягу в полете. Случайно задрав голову к вершинам деревьев, так что даже Вася сделал ему замечание: „Смотри под ноги, нос расшибешь!“ — Игорь увидел, как белка-летяга прыгнула с одного дерева на другое, расправив складки кожи, которые располагались у нее по бокам от передних лап к задним, делая ее похожей в такие мгновения на летучую мышь.

Больше никого из млекопитающих, которых в тайге обитает около девяноста видов, они не встретили, да и смешно было надеяться на это. Только совсем дурная кабарга или росомаха, сумасшедший лось или заяц-беляк полезут на тропу, по которой двух безоружных людей ведут трое вооруженных.

Вася знал в окрестностях лагеря каждую тропу, каждый кустик на протяжении многих километров. Специально изучал все тропы, сеть дорог и мог по карте, находясь в вертолете, выбрать самый оптимальный вариант преследования сбежавших заключенных, иногда даже предсказывая путь беглецов.

Знал он и лощинку на возвышенности, по пути к вышке метеостанции, где стлались заросли даурского рододендрона. Туда он и вел Котова, чтобы тот исполнил свою мечту и выкопал необходимое количество кустиков рододендрона, молодых и растущих, которым предстояло встать в виде каре вокруг цветника из астр, тоже приученных к суровым резко континентальным условиям в тайге, где, кроме метеостанции, находилась секретная ракетная часть, зарывшаяся глубоко в скальный грунт, но всегда готовая уничтожить несколько огромных городов предполагаемого противника в разных концах земного шара.

Пряный запах даурского рододендрона донесся раньше, чем они его увидели.

— Вот и багульник! — сказал Вася.

— Нам же нужен рододендрон! — возразил Игорь.

— Это местное название даурского рододендрона! — объяснил Котов.

Тропа резко повела вправо, и за поворотом на склоне сопки засверкал вечнозелеными листьями и заалел цветами даурский рододендрон, или багульник, на местном наречии.

— Выкапывай только молодые растения! — напомнил Котов. — Старые на новом месте уже не приживутся.

Казалось, что за работа — выкопать и уложить в берестяные коробы несколько десятков низкорослого кустарника. Но на это ушло часа полтора, не меньше.

И все это время работали лишь Котов с Васильевым. Вася курил с охранниками и травил с ними анекдоты двадцатилетней давности, которые только и дошли до здешних мест.

Игорь вовремя уловил тоскливый взгляд, который Котов направил в сторону густого подлеска из ерника, состоящего из карликовых берез, душекии, кустарниковых ив и кедрового стланника.

— Выброси из головы! — громко шепнул он Котову. — Снимут одной очередью!

Котов сел на землю, стараясь унять дрожь в руках, так потянуло его удрать из-под стражи, нырнуть в спасительные заросли и… „поминай, как звали“.

— А что ты сделаешь, если я рвану? — поинтересовался он у Игоря с кривой усмешкой. — Кричать будешь или схватишь меня? Срок сразу скостят.

— Если ты рванешь в лес, я сразу же залягу на землю, чтобы и меня ненароком не подстрелили! — заявил Игорь. — Но хотя бы твой сон не сбудется. Как ты видишь сам, у меня в руках нет снайперской винтовки, да и у охраны ее нет.

— Ну, раз нет снайперской винтовки, — шутливо протянул Котов, — то я тогда не побегу, что зря стараться.

Он сразу успокоился, встал с земли и стал работать в ударном темпе, Васильеву за ним было не угнаться, привычки не было.

Наполнив кустарником все Четыре короба, они не спеша, тем же путем вернулись в колонию. Когда ворота за ними закрылись, Игорь сразу же почувствовал разницу между волей и тюрьмой: что-то мгновенно схватило его всего, с головы до пят, словно воздух стал другим, солнце потускнело, небо стало с „овчинку“.

— Считай, мы с тобой добровольно вернулись в свою тюрьму! — сказал Котов, как-то странно усмехаясь.

— А не добровольно, — напомнил ему Игорь, — мы стояли бы с тобой сейчас избитые в кровь вон у того столба, а „Шельма“ рвала бы нам яйца.

— Тебя „хозяин“ избавил бы от такого унижения! — возразил Котов.

— Я не хочу испытывать судьбу! — твердо заявил Игорь Васильев.

— Тебе все равно придется ее испытать! — грустно сказал Котов. — Ты меня убьешь и возродиться человеком тебе уже не придется.

Он привел Игоря к вспаханному им участку плаца и ловко стал пересаживать кустарники багульника в новую для них почву, хотя от старой она отличалась лишь тем, что находилась в нескольких километрах северней да была несколько суховатой.

— Надо полить землю! — напомнил Игорь, заметив это.

— Обязательно! — откликнулся Котов. — Ты — свободен! Спасибо за помощь!

Игорь собрался было уходить, но внезапно остановился и спросил:

— А почему это возродиться человеком мне уже нельзя будет? По-моему, твоя религия как раз и допускает возрождение человека.

— Для этого тебе надо принять Бога как жизнь в свой дух, чтобы ты мог сказать: „Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, по великой Своей милости возродивший нас воскресением Иисуса Христа из мертвых к упованию живому, к наследству нетленному, чистому, неувядаемому, хранящемуся на небесах для вас…“ Но для того чтобы принять эту жизнь, тебе нужно будет покаяться перед Богом и уверовать в Господа Иисуса Христа, „возвещая Иудеям и Еллинам покаяние пред Богом и веру в Господа нашего Иисуса Христа“. Ты должен будешь придти к Господу с открытым и чистым от дурных помыслов сердцем и сказать: „Господь Иисус, я грешен! Я нуждаюсь в Тебе. Благодарю Тебя за то, что Ты умер за меня. Господь Иисус, прости меня, очисти меня от моих грехов. Я верю, что Ты восстал из мертвых. Я принимаю Тебя как моего Спасителя и жизнь. Войди в меня! Наполни меня Твоей жизнью!“ Но ты не сможешь этого сделать, потому что у тебя больше не будет, ни чистого сердца, свободного от дурных помыслов, ни открытости, да и простого желания, ибо переступивший черту никогда не вернется назад, а убивший дух никогда его не воскресит.