Лев Златкин - Убийство в морге [Ликвидатор. Убить Ликвидатора. Изолятор временного содержания. Убийство в морге]

Выждав, когда «БМВ» скроется из виду, Джафаров незаметно пересек улицу и зашел в отделение милиции.

На пути до кабинета Хотелова он не встретил ни одного человека.

Когда Джафаров открыл дверь кабинета, Хотелов все еще взволнованно по нему вышагивал. Увидев Джафарова, майор замер на месте.

— Здравствуй, Черный! — поздоровался с майором Джафаров и показал пистолет. — Пошли вниз!

— Зачем? — испуганно прошептал майор, да так тихо, что Джафаров скорее догадался, чем услышал его.

— В паспорте печать поставить надо! — пояснил Джафаров.

— Давайте! — обрадовался майор. — Я быстро поставлю и вернусь.

— Вместе пойдем! — жестко сказал Джафаров. — И не шути. Ты первый отправишься к праотцам.

Майор побледнел.

— Шеф! Я не понимаю…

— Не надо, Черный! — оборвал его Джафаров. — Халилов идет по моим пятам. В твоих же интересах скрыть мой визит. Тебе могут не поверить, замучают. Видел одного? С перебитым носом? У тебя глаза полезут на лоб от боли, которую он тебе причинит. Молчи лучше!

— Да-да, конечно! — забормотал насмерть перепуганный Хотелов. — Я в ваши дела не вмешиваюсь.

Он провел Джафарова на первый этаж, где Джафаров сам, не подпуская к паспорту майора, наклеил фотографию и поставил на нее печать.

— Если меня поймают, я скажу, что ты сделал мне паспорт за деньги! — предупредил майора Джафаров. — Тогда тебя точно убьют!

— Я же дал слово! — заверил его Хотелов. — Клянусь…

— Мне твои клятвы ни к чему! — прервал его Джафаров, перед тем как расстаться. — Сам взрослый! Семья есть, дети! Понял?

Оставив насмерть перепуганного майора, Джафаров покинул отделение милиции так же, как и пришел — проходными дворами.

Он решил обезопасить себя полностью. Во-первых, незаметно от майора он поставил печать не на один, а на три паспорта.

Во-вторых, Джафаров не стал «класть яйца в одну корзину», а прикинул, что валюту можно раскидать по солидным коммерческим банкам, а драгоценности положить в сейф.

Решив оставить у себя немного валюты и драгоценностей, Джафаров попал в трагикомическую ситуацию, которая резко изменила ход дальнейших событий.

Выбрав самый тихий и уютный дворик, густо заросший зеленью, Джафаров открыл чемодан и быстро отобрал мелкие кредитки.

С драгоценностями он, к сожалению, немного замешкался.

Дело в том, что Джафаров вспомнил о предстоящем дне рождения Наташи и стал подбирать ей подарок.

А это быстро не делается. К тому же Джафаров забыл размер ее пальцев. Ему очень понравился крест из белого золота на платиновой цепочке. Крест нес в себе один крупный бриллиант и восемь кроваво-красных рубинов.

Джафаров невольно залюбовался им.

Но к кресту не было футляра.

Конечно, можно было освободить одну из коробочек из-под кольца, но ни одна из них не удовлетворяла эстетическим вкус Джафарова. Они были чужеродными, не совпадали друг с другом: крест с цепочкой и коробочка.

Вот тогда-то Джафаров и услышал за спиной вопль:

— Не искушай! Закрой немедленно!

Джафаров обернулся и увидел сидящего в окне первого этажа многоэтажного дома старика. Тот держал перед собой охотничий карабин и смотрел на Джафарова.

Джафаров быстро сунул крест в карман и закрыл чемодан.

Краем глаза Джафаров заметил, что стрелять старик не собирается.

Не спуская с него цепкого взгляда, Джафаров стал подниматься с камня, на котором сидел в своем убежище.

Но, чуть ослабив внимание на карабине, Джафаров заметил, что старик сидит и беззвучно плачет.

Все еще настороже, Джафаров подошел к нему. Теперь он в любой момент смог бы опередить старика и достать пистолет раньше, чем тот бы вскинул карабин.

— Чего не стрелял? — поинтересовался Джафаров. — Такое богатство бы досталось!

— Досталось? — горько переспросил старик, мгновенно переставший плакать. — А чем бы я, по-твоему, его достал? У нас для инвалидов дома не приспособлены: не въехать, не выехать. Парализованный я, понятно? Одна рука только и действует.

— А кто ухаживает? — спросил Джафаров.

— Дочь! — расцвел старик. — Только я ей, похоже, жизнь порчу. Пенсия у меня большая, а жизни ей нет, я — хуже малого дитя. Пять лет со мной мается. Никакой ей личной жизни. — И спросил безо всякого перехода: — Ювелирный грабанул или хату чью-нибудь взял?

— Ни то, ни другое, ни третье! — ответил Джафаров. — Никогда, старик, ты не догадаешься. Эти драгоценности — малая часть богатства одного очень крупного руководителя..

— Ясно! — сразу понял старик. — Руководитель из тех, кто ругал прежнюю власть за привилегии, а как только дорвался до власти, стал вором хуже прежних в сто раз. А ты, значит, «вор у вора дубинку украл».

И он засмеялся левой половиной лица, что выглядело довольно пугающе.

— Нет, не значит, старик! — ответил Джафаров.

— Собеседника нашел? — послышался женский голос в глубине комнаты, и к окну подошла миловидная женщина лет тридцати пяти — сорока.

— Еще какого, Валюша! — похвастался старик. — Такого интересного я давно не встречал.

— Рано хоронишь себя, отец! — рассердилась Валентина. — Грех это: говорить о себе как о мертвом. Пока Бог не решил взять твою душу на небо, надо жить!

— Слышишь? — гордо спросил старик.

— Правильно говорит! — поддержал дочь старика Джафаров. — Успеешь еще умереть!

— Она у меня в Бога верит! — с удивлением рассказывал старик. — А я в прошлом — политработник, за крестик солдата мог под суд отдать. А она крещеная, не то что я — нехристь!

— Никого ты под суд не отдавал! — устало возразила дочь. — Не наговаривай на себя, пожалуйста. Что о тебе человек подумает?

— А я и не говорю, что отдавал! — возразил старик, и глаза его хитро заблестели. — Я говорю: мог отдать, власть была и законы соответствующие.

— Может, вы в дом зайдете? — предложила Джафарову Валентина. — Что через окно беседовать?

— Не боитесь, что ограблю? — удивился Джафаров. — Среди моих соотечественников есть немало лихих людей, для них зарезать человека не составит никакого труда! — И он горько усмехнулся.

— Все мы под Богом ходим! — возразила Валентина. — Без его ведома ни один волос с головы не упадет. Да у нас и брать-то нечего!

— Хорошо! — согласился Джафаров. — Сознаюсь, что с утра чаю не пил.

— Думаю, что и вечером не успели! — улыбнулась хозяйка. — Обогните дом, вход с другой стороны. Четвертая квартира.

По пути Джафаров успел обдумать замечательный план, который он мог бы выполнить только с такими бескорыстными людьми.

Дверь ему открыли по первому звонку.

Вблизи Валентина оказалась еще миловиднее, а ее молодые глаза просто лучились. От взгляда Джафарова она смутилась и покраснела.

Стол уже был накрыт. Электрический самовар кипел, а обилие еды говорило о том, что для этих людей каждый гость — праздник.