Василий Веденеев - Игра без правил

— Тебе чего? Хочешь, чтобы я разрешил продать на рынке хотя бы колеса? Ах ты, старый жулик, не жадничай, всех денег не скопишь.

— Вах, — укоризненно покачал головой хозяин, — у меня душа болит, потому и зашел. Хотел узнать, всем ли ты доволен?

— Да, нормально, иди, — милостиво разрешил грек, поворачиваясь к телевизору.

— Не откажи в просьбе, — заискивающе прогундил Саттар, подлаживаясь под угодливый тон восточных нищих.

— Какие просьбы? — досадливо дернул голым плечом Лука.

— Гость большой приезжает, сам знаешь, а я волнуюсь, душа болит, места не находит…

— Короче давай.

— Погляди, все ли я так сделал, — попросил хозяин. — Ты лучше меня знаешь привычки Виктора Ивановича, может, подскажешь чего, а я в долгу не останусь.

— Ладно. — Грек взял рубашку и, накинув ее на плечи, пошел к двери. — Мишка что делает?

— Лежит, думает, — торопливо забегая вперед и распахивая перед Александриди дверь, сообщил Саттар.

Он показал Луке комнаты, приготовленные для гостя, а потом повел во двор — смотреть барана. Грек откровенно зевал, слушая болтовню старика, и мечтал поскорее отвязаться от него и вернуться к телевизору.

— Сюда, — открывая дверь хозяйственной пристройки, пропустил гостя вперед хозяин.

Александриди шагнул за порог и тут же почувствовал, что шею ему захлестнула тонкая прочная петля. Он хотел закричать, вырваться, но горло сдавило, а в спину сзади уперлись коленом и затягивали витую шелковую петлю все туже. Последнее, что увидел в своей жизни хитроумный грек, было лицо Саттара, забежавшего вперед и с нескрываемым жадным наслаждением заглядывавшего в лицо теряющего сознание гостя.

— Готов. — Мускулистый мужчина в футболке опустил тело грека на земляной пол и, смотав удавку, убрал ее в карман брюк. — Куда его?

— Обыщи и в раствор, — распорядился хозяин. — Вещи уберете из комнаты.

Мужчина вытащил длинный деревянный ящик, поставил на козлы и налил в него цементный раствор. Наклонившись, легко поднял тело Луки и опустил в раствор. Потом начал заливать его цементом, старательно распределяя густую кашицу по всей длине ящика. Вынутое из карманов удавленного он свалил в угол на расстеленный цветастый платок.

Закончив работу, мужчина ополоснул руки и, завязав платок в узел, вышел из сарая, погасив свет…

Когда Саттар поднялся в комнату Луки, там уже было чисто прибрано. Сердито ворча, старик подошел к работающему телевизору и выключил его, бормоча об экономии электричества. Возвращаясь к себе, он на минутку задержался у комнаты Котенева, прислушавшись, что делается за дверями. Там тихо мурлыкал приемник, из щели тянуло запахом табака и поскрипывали пружины дивана под тяжестью тела ворочавшегося с боку на бок Михаила Павловича.

Удовлетворенно усмехнувшись, хозяин тихо побрел к себе, благодаря Аллаха за прожитый день и прося его милостей на завтра.

Проснулся Михаил Павлович рано — за окнами голубовато-серое предрассветное небо, чуть отливающее перламутром, щебечут беззаботные птицы в саду и слышится шум воды из шланга поливальщика, работающего во дворе. Негромко перекликаются на местном языке какие-то люди, разговаривая о своих повседневных делах и заботах; проехала по улице машина, отдаленно прошумев мотором, и опять слышны только тихие голоса и щебет птиц в ветвях.

Уставившись в потолок, Котенев задумался, как ему выбраться отсюда — вспомнилась шумная, пыльная Москва, толпы народа, среди которого легко стать абсолютно незаметным чужому глазу. И вообще, там, дома, в родном городе, все так привычно и знакомо, вот только как туда попасть?

Надеяться на помощь хитроумного грека? Ведь он вывез его сюда, вовремя предупредил об опасности, и если бы так внезапно не объявились бандиты, рыскавшие по их следу, то и из гостеприимного особнячка Лука увез бы Котенева тоже без особых осложнений. Дать ему денег, попросить достать билет на поезд, где, слава богу, никого из пассажиров не регистрируют, и исчезнуть отсюда? Или подождать, пока приедет консультант фирмы Виктор Иванович, и послушать, что он станет предлагать в сложившейся ситуации? Ежели взялись Куров и компания за дело, так пусть доводят его до конца.

Поднявшись с дивана, Михаил Павлович подошел к окну, приоткрыл его и выглянул во двор — двое вчерашних мужчин деловито свежевали барана. Рыжая жесткошерстная собака с обрубленным хвостом, облизываясь длинным розовым языком, ходила кругами около таза с требухой и виляла своим обрубком в надежде, что ей удастся поживиться свежатинкой. Над тазом, небрежно прикрытым марлей, роем вились жирные мухи, и Котеневу подумалось, что такие же мухи появились бы и в подвале оставленного ими особняка, если бы не приехали милиционеры.

При мысли о милиции настроение испортилось — если раньше, еще до того, как он выстрелил по их машине, можно было бы посмеиваться в ответ на вопросы следствия, рассчитывая на ловкость адвокатов и собственную удачливую неуязвимость, то теперь дело осложняется. Хотя кто докажет, что стрелял именно он? Особенно если выбросить пистолет. С другой стороны, если выбросишь, останешься голеньким и беззащитным.

В углу двора были свалены длинные бетонные блоки. Скользнув по ним безразличным взглядом, Михаил Павлович отошел от окна и начал одеваться. Кобуру с браунингом он опять пристроил на прежнее место, напомнив себе пословицу, что береженого Бог бережет.

В дверь комнаты тихонько постучали.

— Да, открыто, — ответил Котенев.

В комнату просунулась покрытая тюбетейкой голова Саттара. Лицо хозяина сморщилось в улыбке, и он бочком протиснулся внутрь, не переставая улыбаться:

— Гость уже встал? Ай, как рано. Неужели разбудили мои люди во дворе?

— Нет, привычка.

— Понимаю, понимаю. — Хозяин погладил ладонью морщинистую шею, выглядывавшую из ворота белой сорочки, и заботливо поинтересовался: — Как спали, хорошо?

— Спасибо, нормально, — поблагодарил Михаил Павлович, включая приемник. Передавали легкую музыку.

— Завтрак сейчас готов будет, — сделав приглашающий жест в сторону двери, сообщил Саттар. — Умыться подадут.

Спустившись вниз, Котенев увидел сидящего на ковре Виктора Ивановича — подложив под себя множество подушек, он восседал как падишах в гареме, не хватало только кальяна и танцующих наложниц.

«Быстро он, однако, — подумал Михаил Павлович, — неужели так запахло жареным, что бросил все дела и примчался? А где Александриди, почему его не видно?»

— О, какие люди собрались в этом доме, да будет благословенна его крыша, как говорит наш хозяин, — засмеялся Полозов, пытаясь привстать, чтобы поздороваться с Котеневым. Но это ему не удалось, и он с извиняющейся улыбкой просто протянул руку, не вставая с подушек. — Как настроеньице после приключений?