Леонид Влодавец - Приговоренный

Пока все разворачивалось именно так, как раскладывал Цезарь. «Мицубиси-Паджеро» довез их до небольшой промзоны, располагавшейся почти впритык к Кольцевой дороге. В этой промзоне находилось несколько деревянных бараков и складских ангаров из гофрированного алюминия, вплотную примыкавших друг к другу и соединенных дверями. Бараки и ангары внутри были заставлены рядами стеллажей со всякими коробками и ящиками. Цезарь уверенно провел Веру и Клыка по этому запутанному лабиринту, и они очутились в офисе апельсиновых магнатов, точнее, в нескольких полупустых комнатах позади открытой для посторонних части офиса. Там их встретили мрачновато-молчаливые, довольно крупные, но, как выяснилось, вполне незлобивые и явно очень уважающие Цезаря ребята. Во всяком случае распоряжения Цезарь им отдавал в виде коротких команд, которые исполнялись тут же, без переспрашиваний, разъяснений и комментариев. Клык и Вера тоже подчинялись без дополнительных приглашений. Для начала Клыка заставили умыться, побриться и причесаться, выдали белую рубашку, галстук и пиджак, а затем усадили перед фотоаппаратом и сфотографировали. После этого выданную на съемку одежду отобрали, а самого Клыка хорошо, профессионально постригли и попрыскали одеколоном. Причем забесплатно. Затем ему выдали свежую майку, трусы и униформу «Polar oranges» с медведем и апельсинами. Почти такие же мероприятия провели и с Верой, с той лишь разницей, что ей на съемку выдали какую-то явно зимнюю вязаную кофту, а на голову надели парик.

Зачем фотографируют, догадаться было несложно — ясно, что на новый, свеженький липовый паспорт. Тот, что был выдан Клыку на имя Кузнецова от покойного Курбаши, Цезарь забрал и сжег в пепельнице, раскрошив ошметки в черную пыль. Конечно, Клык, как человек бывалый, маленько засомневался. Ему, даже хорошо стриженному и бритому, меньше тридцати лет никак не дашь. Да и Веруня не смотрелась моложе своих двадцати восьми. А на родных общегражданских советских паспортах у людей, проживших больше двадцати пяти лет, положено иметь две фотки. Ту, на которой 16, и ту, на которой 25. Допустим, что один паспорт мог быть восстановлен после утери, но два сразу? Тут даже менты придерутся, не то что погранцы. Кроме того, Клык по новому паспорту числился молдаванином Иваном Михайловичем Чобану, а Вера — татаркой Раисой Равилевной Хисамутдиновой. Какого хрена?! Клык по-молдавански не знал ничего, кроме «буна зиуа», «салютлрэ дин зона» и «дутэм пула». Первые два выражения относились к приветствиям, третье — к матюкам, и выучил их Клык, естественно, на зоне, где вместе с ним парился мужик из Бендер по кличке Блин, а по паспорту Плачинта. Позже Клык узнал, что «плачинта» и «блин» в натуре почти одно и то же.

Что же касается Веры, то она по-татарски не знала вообще ничего. Даже «салям алейкум», которое ей было ведомо, хоть и употребляется тюрками, приветствие арабское. Конечно, по внешности Вера кое-как могла сойти за татарку, но что будет, если какой-нибудь вежливый таможенник решит ей пожелать счастливого пути по-татарски? Или сам татарином окажется?..

Тем не менее именно с этими недоделками-паспортами Клык и Вера вышли через какую-то железную дверцу в коридорчик, находившийся уже в открытой для посторонней публики части офиса. Здесь Цезарь с ними попрощался.

Первым делом Цезарь проверил, знают ли они свои временные имена, а уж потом перешел к лирике.

— Самое главное, — заметил он, — не рыпайтесь и слушайтесь от и до. Увидимся или нет — не знаю.

— Спасибо, — от себя лично и от лица Веры поблагодарил Клык. — Должок за мной, но чем отдать — не знаю…

— Пока не за что. Доберешься — повернись на восток и скажи «спасибо». Может, дойдет. А если серьезно, корешок, то мы все у тебя в долгу. И не только я, но и люди побольше. Они тебя не забудут.

Когда Цезарь удалился обратно за железную дверь, Клык и Вера пошли по коридорчику мимо дверей туалетов, обозначенных фигурками мальчика и девочки, а затем очутились в большой комнате типа приемной с выходом на улицу. Тут было полно народу в точно таких же робах и мужчин, и женщин. На стульях у стен не хватало места, стояли посреди комнаты и у барьерчика, за которым восседала какая-то девица — по общепринятому выражению, «вся из себя», — судя по важности, административного назначения. На появление Клыка и Веры никто внимания не обратил, тут все были как инкубаторские. Только один мужик, русобородый и конопатый, улыбнулся им как старым знакомым и тут же подвалил поближе.

— Нормально успеваем, — сказал он, — сейчас придет старшой со списком и поедем.

Больше мужик с разговорами не навязывался. Он тут же отошел куда-то в сторону. Клык и Вера, прислонясь к стене, прождали минут пять. Новоиспеченному молдаванину удалось быстро усечь, что публика, судя по всему, друг с другом мало знакома. Во всяком случае было непохоже, что эти самые граждане давно работают в этом передовом СП. Скорее всего они набирались на один рейс, а потом распускались. Должно быть, хозяевам не хотелось создавать сплоченные трудовые коллективы.

Так или иначе, но через пять минут пришел старшой. Он сказал:

— Значит, так, блин. На рейс со мной вызываю по списку. Кого назову, подходить с паспортом. Паспорт мне, а сам на улицу и в микроавтобус. Всем ясно?

Клыка с Верой он назвал где-то в середине списка. Уселись в микроавтобус и покатили. Ехали в молчании; похоже, что, кроме них, тут подобрались люди, абсолютно не знакомые друг с другом. Только старшой с водителем, сидя впереди, перебрасывались короткими фразами. Старшой вез на коленях «дипломат», куда, как углядел Клык, перекочевали сданные паспорта.

Так, без болтовни, доехали до аэропорта Домодедово. Клык только успел заметить здоровенный «Ту-114», стоящий на пьедестале неподалеку от конечной платформы электрички. Затем микроавтобус свернул в сторону от главного здания и подкатил к каким-то боковым воротам, охраняемым мужиками в аэрофлотовской форме. Один из них подошел к машине, поприветствовал старшого как давнего знакомого и спросил:

— Сколько?

— Со мной десять, шофер не в счет.

— Давай.

Поехали дальше, к стоянке транспортников. «Ил-76», здоровый, пузатый, стоял с открытой аппарелью. Около него прохаживались два парня в камуфляжках без знаков различия, с, автоматами в положении «на ремень». Микроавтобус остановился под крылом, на виду у автоматчика.

— Так! — сказал старшой. — Мальчики-девочки, скоренько выходим и сразу в салон. Вон в ту дверь, где маленькая лесенка.

Все, кроме шофера, вышли из машины и гуськом стали подниматься в салончик с двенадцатью креслами. Как-то само собой получилось, что Клык, Вера и тот конопатый, которого к ним приставили, очутились в самом первом ряду кресел — Клык у окошка по левому борту, Вера — посередке, конопатый — у прохода.