Леонид Влодавец - Приговоренный

И тут произошло не совсем понятное для самого Клыка. Хотя вроде бы весь его организм уже настроился на Надежду, но правая рука потянулась к Вере. Причем намного более бесцеремонно и энергично. И — вот удивительно! — отпора не получила.

— Сумасшествие… — только и пробормотала Вера, уже не помня, что несколько секунд назад думала о каких-то статьях, пунктах, убийствах. Мысленно Клык был с ней полностью согласен. Но разума уже не было. Ни у кого.

Клыка обняли за плечи с двух сторон, притиснулись к нему боками, и две пары губ — слава Богу, не накрашенных! — скользнули по его щекам, уже нуждавшимся в утреннем бритье. Подруги-соперницы, возбужденно дыша, старательно обцеловывали и даже облизывали Клыку лицо, терли ему глаза носами, теснее и теснее приваливаясь к нему бюстами. Две ладошки сразу вертелись у Клыкового прибора, теребили, гладили, покручивали… Правда, не очень резко, иначе бы уже расплескали. Сам Клык все еще не мог выбрать, которую — первой. Рук у него было две, а хреновина, извините, одна. К тому же Клык как-то не заметил, куда делись ножи и прочее оружие, которое бабы вынули у него из карманов и выдернули из-за пояса. Ласкаться с этими телками, наткнувшись на охотничий нож или нечаянно сдвинув предохранитель на одном из пистолетов, было нежелательно. Слишком уж мало места было, чтоб улечься, да еще и чемодан… Там, между прочим, икона лежит. Конечно, в Бога Клык особо не верил, но все же какое-то ощущение неловкости испытывал. К тому же можно и раздавить невзначай, а нычка денег стоит. Даже если просто чемодан поломать — уже неудобство. Как дальше тащить все эти причиндалы и прибамбасы? Все эти практические вопросы начали как-то остужать Клыка, и, чтобы не угаснуть, он заторопился, резче заработал пальцами. Сам он от этого особо не окреп, а вот бабы…

— Ы-ы-х… — вырвалось у Надежды глухое утробное рычание.

— А-ай! — тихо взвизгнула Вера не больше чем через секунду. Тела их сжались, напряглись, судорожно дернулись. Нечто горячее и липкое омыло пальцы Клыка. Четыре руки оплели его и крепко сдавили в объятиях. Две пары колен жадно стиснули ноги Клыка — каждая ту, что ближе. Особо постаралась Надежда — прижала левое, раненое бедро, — и «капитан Гладышев» сказал не то что «пару слов без протокола», а просто взвыл от боли и загнул в три этажа с чердаком. Ему разом вся любовь стала по фигу. Он не просто вырвался из слишком тесных объятий, а прямо-таки отпихнул от себя обеих. Удивительно еще, что по морде никому не вмазал.

— 3-зараза! — простонал он, просовывая руки в штанину и ощупывая повязку — не намокает ли? Повязка была влажная, но скорее всего просто не высока после речки. Он хотел даже размотать и поглядеть, но боль уже притуплялась.

— Петечка, миленький! — Надежда спохватилась первая и, прежде чем Клык успел отреагировать, взялась заглаживать свою вину. Правда, гладила она не рану… Ротик у нее оказался вместительный, а губки и язычок — шибко умелыми. Казалось, Вере дела не найдется, но она быстро сообразила, что и как. Вскочила на ноги, перешагнула правой ногой через голову Нади и прижалась своей мохнушкой к его лицу.

Клык так и поплыл, отвалившись спиной к ящикам. Такого кайфа он еще не ловил, хотя много чего уже повидал и перепробовал. Острый бабий запах защекотал ноздри, захотелось уткнуться носом, лизнуть, куснуть, что ли… Положив правую ладонь на нежные гладкие половинки, Клык поглаживал их, одновременно придавливая Верин перед к своему лицу, елозил носом и языком, пощипывал губами пимпочку. И балдел, рыча и глухо повторяя матерное название предмета, с которым имел дело. Вера этого не слышала, уцепившись за затылок Клыка и ворочая его лицо из стороны в сторону. Где-то в глубинах души она удивлялась своему бесстыдству, даже ужасалась, наверно, но ничего поделать не могла. Инстинкт бушевал, жар разгорался, и то, что где-то внизу ворочалась и причмокивала сопящая Надежда, ничуть не смущало, не гасило страсть, а только разжигало еще больше…

Левой рукой Клык поглаживал Надеждины волосы, затылок, шею, уши с сережками, забирался за ворот, к цепочке с крестиком. Зубасто-горласто-языкастой блюдо пришлось по вкусу, да и приготовила она его быстренько — много ли надо Клыку после долгого мужицкого поста? Затеплилось, загорелось, полыхнуло, вспыхнуло!

— У-у-ух! — паровозом прогудел Клык. Сладко обожгло внизу, брызнуло, заплескалось. Надежда не отшатнулась, все вобрала, будто губка, ни капли не пролила… А потом еще лизала, вертела, дергала опроставшийся инструмент, пока себя не довела до нового хрипа. Едва она стала сдавленно дышать, как то же самое произошло и с Верой, которая стала бешено, неистово тереться животом о лицо Клыка, пока не вырвался у нее из груди счастливый всхлип…

«Вот это прыг-скок!» — вертелось в голове у Клыка, которая соображала пока еще плохо. Впрочем, лучше она соображать так и не стала, потому что сон накатил на него, сделал вареным и квелым, слепил ресницы…

Проснулся он тогда, когда солнечные лучи уже вовсю лупили сквозь вагонные щели. Поезд стоял, а из-за стенок вагона доносился неясный шум большой станции. Перекликались гудки маневровых тепловозов, лязгали буфера вагонов, брякали молотками осмотрщики, проходя вдоль состава.

Привалившись к нему с боков, посапывали Вера и Надя. Клык легко стряхнул остатки сна. Бережно освободившись от дам, он встал и подошел к двери. Отказывать настежь не рискнул, но чуть-чуть отодвинул. Первого же взгляда хватило, чтобы понять: поезд привез их в областной центр. Той самой области, где прокурором товарищ Иванцов В. С.

Вблизи вагона никого не было. Клык решился высунуть из двери голову.

Оказывается, этот и еще пару вагонов отцепили от става и загнали в тупик. То ли их должны были пристроить к какому-то другому поезду, то ли здесь собирались разгружать, то ли просто отодвинули пока, чтоб под ногами не мешались. Так или иначе, но никуда они покуда не ехали и в ближайшее время ехать не собирались. А раз так, то сидеть в вагоне и дожидаться, пока появятся работяги, которых надо будет ибо пугать, либо вообще убивать, чтоб не позвали милицию, не имело смысла. Надо было сматывать удочки.

— Подъем! — скомандовал Клык, тряхнув спутниц за плечи.

— Где мы? — спросила Вера.

— В облцентре, — ответил Клык. — В гости пригласишь?

Московский поезд подошел к вокзалу ровно в 12.00.

Из него вывалили все, кто приехал, — конечный пункт. Толпа людей с чемоданами, мешками, сумками: колесиков и на колесиках хлынула сквозь переход на привокзальную площадь, сопровождаемая зазывными воплями моторизованных извозчиков:

— Такси, господа! Дешевое такси! Граждане, машина не нужна? Товарищи, пять минут — и вы в центре! Экономьте время!