Семен Резник - Амазонка

Силва шагал впереди, за ним Хуан, далее шли Джино и Энрико. Джино держал руку в кармане, там у него был взведенный пистолет. Надо сказать, что хмель у Хуана выветрился начисто. Час или больше они продирались сквозь густой лес, потом вышли на какую-то полянку. Здесь Силва сказал, что впору остановиться и вытащил карту. Он долго изучал ее и посоветовал взять левее узкой речушки. Это были его первые слова, с тех пор как они покинули «гостеприимную» таверну. Силва изучал карту, а Джино не спускал глаз с Хуана, ибо тот мог выкинуть что угодно. Предполагаемое место падения самолета было, пожалуй, в милях десяти отсюда. Силва подозвал Хуана:

— Мы находимся вот здесь, — он ткнул пальцем в зеленый массив, — надо держать левее, — его палец медленно пополз по карте к реке и синему пятнышку возле нее. — Наверняка это место знакомо тебе, не так ли, парень? — обратился Силва к Хуану. В ответ тот недоуменно пожал плечами.

— Конечно, ты не знаешь этого места. Возможно, ты и карты никогда не видел, но в этом квадрате исчез самолет. Тот самолет, на котором находились ты и пассажир. Мы хотим знать, что произошло, — произнес Джино. Хуан бессмысленно таращился на него.

— Я… не помню, — пробормотал он, — я ничего не помню.

Джино ударил Хуана ногой в живот. Тот свалился на землю, а когда открыл глаза, перед ним зияло дуло пистолета.

— Ты знаешь меня, подонок! Знаешь! Я покажу тебе потерю памяти! Почему упал самолет, и что стало с драгоценностями? Что?! — он взвел пистолет.

— Самолет… самолет… разбился… все мертвы.

— А ты цел, цел? Как это может быть?! — вскричал Джино.

— Молния… молния попала в самолет. Мы упали, и самолет загорелся. Один я сумел выбраться…

— И Холидей мертв?

— Да.

— А не ты ли пришил его и старика Вулфа? — спросил Джино и посмотрел на Энрико.

— Мне… мне было приказано… приказано, — пробормотал Хуан.

— Почему?

— Старик вез драгоценности.

— Кто тебе поручил это? Кто? — произнес уже спокойно Джино.

— Я не могу, не могу, он убьет меня! — простонал Хуан.

— Если ты сейчас не скажешь, это сделаю я, — невозмутимо сказал Джино.

— Мне приказал… приказал дон Винченцо.

Джино взглянул на Энрико и увидел, как тот побледнел.

— Дон Винченцо, говоришь… — усмехнулся Джино. — Кажется, ты врешь. Но, ладно. Итак, самолет упал. Что было дальше? Джон Холидей, пилот… он умер? Или ты его тоже порешил, чтобы камни достались одному тебе?

— Я его не убивал.

— Но теперь скажи главное: у старика Вулфа был чемоданчик. Чемоданчик! Тот, из-за которого ты убил пилота и старика. Ты уволок его? Скажи, где он? В нем было полно золота и камней.

— Они исчезли, — выдавил из себя Хуан.

— Как исчезли? Они что, волшебные!? — заорал Джино.

— Их похитили… индейцы! Индейцы! — побледнев, пролепетал Хуан.

— Какие индейцы? Говори, ублюдок, где камни? Где?

— У индейцев, Джино! — завопил Хуан.

Неожиданно Джино успокоился и опустил пистолет.

— Так, говоришь, они у индейцев? Но почему я должен тебе верить? Почему ты не мог спрятать их, и теперь морочишь мне голову? Что-то не слышал, чтобы краснокожих интересовали камешки…

— Но, Джино, я говорю правду! Те камешки у индейцев.

— Допустим, я поверю тебе. Но где искать этих краснокожих? Здесь не один десяток племен.

— Я… покажу, где их искать, — пробормотал Хуан.

Надо сказать, Хуан смекнул, что теперь Джино не пристрелит его. По крайней мере, пока алмазы не будут найдены. Кроме того, их уже четверо, и пробраться к индейцам будет легче, чем одному. Одному — много опаснее. Была еще одна причина: разве мог Хуан жить спокойно, зная, что где-то, а не у него находится «Желтый глаз», тот самый, который он держал на ладони. Он все равно вернулся бы к индейцам, в ту пещеру, к своему камню.

— Честно говоря, я не вижу выхода в твоей ситуации, как только указать нам путь к этим чертовым индейцам. Но как ты смог запомнить дорогу в этом лабиринте деревьев и кустарников? — философски заметил Джино.

— Я запомнил по особым, только мне известным, приметам. Он попросил карту и, получив ее, долго рассматривал. Наконец, видимо, нашл то, что искал.

— Кстати, индейцы нашли останки самолета? — спросил Джино.

— Не знаю. Я очнулся, когда кругом были они. Они и забрали камни. Затащили меня в свою деревню… я бежал… они меня чуть не сожрали.

— И подохли бы все. У тебя столько яда… — улыбнулся Джино. Он спрятал пистолет в карман, и все двинулись вперд. Надо сказать, жара стояла неимоверная, несмотря на то, что сюда почти не проникали лучи солнца.

«А каково на открытой местности?» — подумал Энрико. Он поправил рюкзак: лямки натерли плечи. То, что он услышал, ничуть не удивило его. Его отец отдал приказ убить человека? Мир, где вращался дон Винченцо, полон ненависти. В нем ценно только богатство, а жизнь человека ничего не стоит. Энрико подумал, что никогда не смог бы отдать такой приказ. Он подумал о Дорис, и на душе стало теплее. В поисках алмаза он рискует жизнью — ради чего? Возможно, ради Дорис.

Тем временем начало смеркаться, и необходимо было подумать о ночлеге. Теперь Шакал являл собою дополнительную головную боль: за ним надо было следить всю ночь. Однако они решили искать не самолет, а тех кровожадных индейцев, которые похитили бриллианты.

Итак, начало темнеть, еще час или чуть больше — и наступит ночь. Силва разжег костер, пламя которого должно гореть всю ночь. Энрико взглянул на лежащего в траве Шакала: тот спал или делал вид, что спит. Конечно, Джино связал его.

Тем временем голоса птиц постепенно смолкли. Иногда раздавался громкий вопль, от которого кровь стыла в жилах; громко трещали цикады. Внезапно тихий вскрик или что-то похожее заставило Джино проснуться. Он открыл глаза и увидел на черном небе низкие яркие звезды. Неясный шум невдалеке заставил его обернуться. В свете костра он увидел двух борющихся. Один их них вскочил на ноги и бросился на Энрико. Прозвучал выстрел. Стрелял Джино. Шакал завопил от боли: пуля попала ему в плечо.

Энрико вскочил на ноги. Он не понимал, что происходит. Не обращая внимания на Шакала, Джино подошел к проводнику и склонился над ним.

— Мертв, — прошептал он, — очень жаль, что мы не обыскали этого ублюдка. Мне надо было предвидеть, что у него мог оказаться нож. Он запросто мог порешить нас всех.

Затем Джино ударил Хуана по голове рукояткой пистолета, и тот растянулся на траве.

— Надо пристрелить подонка, — произнес Энрико.

— С удовольствием сделал бы это, но лучше отложить возмездие. Он единственный, кто знает дорогу к индейцам.

Джино подошел к Шакалу и, невзирая на стон последнего, скрутил ему руки веревкой. Затем оба уселись у костра. Утром, когда рассвело, вырыли могилу, похоронили Силву и отправились в путь. Теперь следовало лишь полагаться на коварного Шакала.