Владимир Плотников - По остывшим следам [Записки следователя Плетнева]

Венька стоял рядом со мной, всхлипывая, и, когда мать пригрозила ему поркой, спросил:

— За что?.. Ты же сама… наврала, сказала, что ничего… не знаешь. А я тебе… все рассказал!..

— Не плачь, Венька, — успокоил я его. — Ты поступил правильно. Теперь преступников найти будет нетрудно. Когда я это сделаю, то приду в школу, в твой класс, и обязательно расскажу ребятам и учительнице о том, как ты помог мне. А пока — до свидания, через денек я навещу тебя.

Взглянув на Элеонору Степановну, я понял, что сказанное мною произвело на нее достаточно сильное впечатление. Расправа над Венькой была исключена.

Я вернулся в общежитие, дождался прихода с работы Полозова и увез его в милицию. Он оказался правдивым парнем, сразу назвал имена тех, кто брал у него чемодан.

А когда преступники были осуждены, я приехал в школу и рассказал ребятам о честности Веньки, о его смелости. Кто-то после этого дал ему прозвище Следопыт. Венька носил его несколько лет и, как говорили, носил с гордостью.

Если бы меня спросили, какое время суток я больше всего люблю, я бы ответил: вечер. Почему? Да потому, что только вечером следователь получает возможность спокойно, не дергаясь, обмозговать результаты своей работы, спланировать ее на будущее и, если хотите, помечтать…

В тот вечер, о котором пойдет речь, я задержался на службе именно с этой целью. Попив чайку, настроив транзистор на музыкальную программу «Маяка», я разложил на столе накопившиеся за последние дни документы и принялся перечитывать их. Но вскоре мой покой был нарушен: в кабинет вошел прокурор.

— Дмитрий Михайлович, — сказал он. — У меня прием, народу много. Выслушай одну гражданку. Ее обокрали.

— А почему бы эту гражданку не направить в милицию? — недовольно спросил я.

— Она была там. Ей не поверили. Днем мне звонил ее отец, известный полярник, просил вмешаться. Помоги ей написать заявление. Расследование будем вести сами, а с милицией разберемся потом.

Я поморщился: «Ох уж эти звоночки, пропади они пропадом!..»

— Ничего, сейчас твое настроение изменится, — поспешил успокоить меня прокурор и, открыв дверь, обратился к стоявшей в коридоре жалобщице:

— Пожалуйста, заходите…

Порог кабинета робко переступила молодая, худенькая, как тростинка, женщина.

— Смелее, смелее, не стесняйтесь, — улыбнулся ей прокурор. — У нас жарковато… Можете снять шубу… Ну а если не хотите, то садитесь к столу. Дмитрий Михайлович выслушает вас и сделает все необходимое.

С этими словами он удалился, а женщина, расстегнув дубленку, нерешительно подошла ко мне.

— Ольга Борисовна, Оля…

Она удивила меня своей непосредственностью. Я поначалу растерялся, потом привстал и осторожно пожал изящно протянутую мне руку.

Ольга Борисовна сняла с головы вязаную шапочку, села и, приготовившись отвечать на вопросы, доверчиво посмотрела на меня. А я вдруг подумал, что давно уже не встречал столь симпатичных женщин. Все, все в ее облике — и зачесанные назад вьющиеся русые волосы, и зеленоватые глаза в мохнатых темных ресницах, и едва заметный пушок над красивым ртом — производило чарующее впечатление.

— Что привело вас к нам? — спросил я у Ольги Борисовны, боясь, что мое молчание может быть неправильно понято ею.

— Меня обокрали, — со вздохом ответила она.

— Когда?

— Вчера…

— Расскажите, как это произошло.

— Мы с мужем получили новую квартиру, он уже второй год в командировке, дома бывает редко, и я решила переезжать одна. Заказала машину с грузчиками. Они приехали втроем: двое в годах, а один совсем молодой. Сразу забрать все не смогли. Поэтому я перевезла сначала ценные вещи и, пока они ездили за остальными, распаковала хрусталь: столовый поставила в сервант, а шкатулку отнесла в спальню. На старой квартире я хранила в ней золотую подвеску с изображением Нефертити. С подвеской она казалась целиком заполненной золотом, и мне не терпелось увидеть эту красоту на новом месте. Потом пришла машина, я начала показывать грузчикам, что и куда заносить, и вернулась в спальню, только когда они уехали. Шкатулка была пуста.

— Значит, украсть ее могли только грузчики?

— Да, больше в квартиру никто не заходил.

— Вы сами купили подвеску?

— Нет, это подарок.

— Папы?

— Мужа.

— Давно он вам подарил ее?

— Полгода назад, к трехлетию нашей свадьбы.

— Где он работает?

— В ремонтно-строительном управлении.

— А вы?

— Процедурной сестрой в поликлинике.

— Сколько стоила подвеска?

— Муж говорил, что заплатил за нее две тысячи рублей. Он копил деньги на машину, потом решил отказаться от этой затеи и сделать приятное мне.

— Чек у вас сохранился?

Ольга Борисовна достала из кармана дубленки замшевый кошелечек, открыла его и подала мне чек, на котором сначала цифрами, затем прописью была выведена цена подвески, а ниже стоял штамп магазина.

Я помог Ольге Борисовне написать заявление, приложил к нему чек и возбудил дело. На следующий день я допросил ее. Она ничего добавить не смогла, попросила разрешения звонить, чтобы быть в курсе событий, и мы расстались. Засучив рукава, я приступил к работе. Допросил грузчиков — никакого толку. Двое из них оказались семейными, солидными людьми, третий — молодой, жил в общежитии, но ни в чем предосудительном замечен не был. Через некоторое время я вызвал грузчиков вторично, сделал обыски, еще раз допросил — безрезультатно. Нагрузил милицию работой в комиссионных и скупочных магазинах, объявил в розыск похищенную подвеску — и это ничего не дало. А время шло…

Ольга Борисовна вначале звонила мне каждую неделю.

— У вас есть что-нибудь новенькое? — спрашивала она своим нежным, певучим голосом, а я вздрагивал от этих вопросов и мямлил что-то в ответ, потому что боялся сказать правду.

Потом она стала звонить реже, и вот наступил день, когда я услышал голос мужчины:

— С вами говорит муж Ольги Борисовны. Скажите, когда кончится эта волокита?! Неужели среди трех грузчиков невозможно найти вора?* Это все равно что в трех соснах заблудиться…

Я попросил его набраться терпения и ждать, но он названивал мне все чаще и чаще и в конце концов пригрозил, что будет жаловаться и добиваться передачи дела другому, более сильному следователю.

Прокурор, поначалу довольный моими действиями, тоже стал нервничать…

— Что тебе нужно, чтобы найти преступника? — спрашивал он всякий раз, как только мы заговаривали о деле.

— Не знаю, — отвечал я, потому что действительно не видел перед собой никакой перспективы.

Как-то прокурор зашел ко мне и объявил:

— Я заберу у тебя часть дел, поручу их другим следователям. А это, с Нефертити, — кровь из носу, но чтобы было раскрыто! На карту поставлен престиж прокуратуры! Ясно?