Ольга Лаврова - Побег

* * *

В милиции было пусто. Две минуты назад группы захвата приступили к операции. Еще через тридцать - сорок минут станут известны итоги. Томин и дежурный помалкивали. Обоим хотелось верить в удачу. Дежурному оно удавалось процентов на семьдесят, Томину процентов на двадцать.

Однако, если спросить, питает ли он надежду взять Багрова в ближайшие часы, Томин, не колеблясь, ответил бы "да". Но не облавой. Просто... ну не могла столь тихо завершиться эпопея Багрова.

Мысль эту Томин обнаружил в себе уже в готовом виде, не заметив, как она созрела. Но таким - подспудно рожденным - он внимал, пожалуй, больше, чем логически обоснованным. Внутренний голос предупредил: готовься к бурным событиям. Хорошо, если не трагическим.

По коридору кто-то бегом - и, запыхавшись, влетел в дежурку. Один из "штабистов" Виктора, приданный засаде в качестве связного.

- Меня послали... сказать на всякий случай... Катька на рысях усвистала.

- Тебе бы за ней бежать, а не к нам, балда!

- Да ведь не было распоряжения, товарищ майор... чтобы следить, растерялся конопатый "штабист".

- В какую сторону ударилась? - спросил дежурный.

- По Пионерскому.

- Гм... куда ее понесло...

- А жена Багрова дома?

- Так точно, товарищ майор. Хотя... не наверняка.

- Желательно потолковей.

- Свет наверху горит. Но не видно, чтобы ходили.

- Подымись в квартиру, узнай. Под благовидным предлогом.

- Есть!

Он ринулся наружу, а Томин прервал задумчив дежурного:

- Пионерский куда ведет?

- Я вот как раз сижу, мозгую. Магазины закрыты, дальше - обувная мастерская, прачечная, всякие бытовые услуги. Детсад, стадион. Еще дальше автобаза, заправка. А там уже огороды, поля. Куда ее понесло?.. Если только у лесопилки свернула, в жилой массив? По забору протоптано, но темень же! Шалая деваха...

Рассуждения дежурного ничего не объяснили. Как кольнуло Томина это "усвистала на рысях", так и торчала иголочка. Правда, Катя отнюдь не жаждала встречи с отцом. Но что погнало ее из дому в одиннадцатом часу вечера?

* * *

А погнало Катю именно желание встретиться с отцом.

Странное поведение мамы, от двери дома вдруг заспешившей прочь, и странное же явление старика пасечника наконец сцепились в ее уме; она уразумела их связь и смысл.

- Ох, мама... Ох, Маечка Петровна! Ну совершенно невозможная!

Что выйдет из свидания родителей? Что отец вообще задумал? Чего потребует от матери? Муровец предупредил: "опасен". А она тайком; даже слова никому не сказавши!..

Нет, мочи не было покорно ждать. Страх за мать, негодование, обида, что родную дочь как бы и не принимают в расчет - все смешалось и вихрем вынесло Катю на Пионерский проезд. Ее мнением не интересуются? Ну так она заставит поинтересоваться! Она им все выложит! Отцу, конечно, в основном. Мама - святая мученица. Но зачем она соглашается быть мученицей?! "Ах, человек в беде, его надо поддержать". Разве мы виноваты в его беде? Мы из-за него тоже в беде. И виноват он, он один! Пусть же сам и расплачивается!

Катя приостановилась, глотая злые слезы и соображая, где надо свернуть, чтобы попасть на дорогу к пасеке; тут важно не ошибиться, дальше фонарей не будет.

И увидела Майю Петровну, показавшуюся из-за детсадовской ограды. Слава Богу, цела! Возвращается! Первый порыв был - броситься навстречу. Приласкать, отругать, пожаловаться.

Но тогда мама все поймет и не пустит ее к деду Василию. У нее своя правда - у Кати своя. И Катина правда останется только клокочущими в горле фразами, ни на что не повлияет, ничего не изменит.

Майя Петровна ступала торопливо, но слегка неровно, как очень уставший человек. Руки зябко засунула в рукава, подбородок уткнула в воротник от ветра.

Катя только по матери и заметила ветер; самой он был нипочем. Отодвинувшись за палатку "Пиво - воды", пропустила Майю Петровну. "Точно с похорон, бедняжечка моя!" Хорошо, что ее не будет при Катиной схватке с отцом: в мамином присутствии язык не все выговорил бы.

...Багров шел сдаваться. Полушубок распахнут, шапка набекрень. Хмель размыл протест, чувство унижения. Захотелось покоя. Хоть под замком. Пускай они теперь решают, хлопочут, лечат его обмороженные ноги. И кормят. Первым делом пускай, собаки, накормят.

Вон впереди какая-то фигура, и можно не прятаться. Даже чудно... Ба, да фигура-то знакомая! Багров радостно раскрыл объятия:

- Катюха! Доченька!

Что-то подломилось в Кате, и несчастной девчонкой с тугими косичками она нырнула в распахнутый полушубок к родной груди. Но секундно. Сивушный запах вернул всю непримиримость ее восемнадцати лет.

- Пьяный! Опять пьяный. Вечно пьяный!

- Последний нонешний денечек, Катюха. Зарок дал.

- Заро-ок? Старая песня! Пусти меня, пусти! Чего облапил! Скажи, зачем ты явился?!

Она отпихивалась от отца, тот дурашливо придерживал ее за локти.

- По тебе соскучился! Дай, думаю, навещу.

- Слушай, с тобой можно нормально? Идет себе веселенький, как с праздничка. Или ты совершенно уже ничего не соображаешь?

Багров разжал руки:

- Ну, давай нормально. Авось пойму.

- Вот и пойми: хватит маму мучить! Ты нам не нужен. И мы тебе не нужны. Была бы водка!

- За мать не решай! - повысил голос Багров. - Мы с ней все обсудили, все добром.

- Видела я, как она от твоего добра шла: сама не своя и слезы в три ручья!

Про три ручья Катя приврала, даже не заметив. Главное было пронять отца. И проняла. Тот болезненно поморщился:

- Почему слезы?

- Не иначе как от счастья! - съязвила Катя. Впервые она вела себя столь решительно и враждебно, и только туповато-добродушный настрой от выпитого стакана не давал пока Багрову взорваться.

- Ну, хватит, потолковали. Мне пора, мать ждет, - он отстранил Катю и двинулся дальше.

Твердо помня, что Майя будет ждать в милиции, он нес ей последнюю нетронутую! - поллитровку. Наглядное подтверждение обета, маленький подвиг.

"Мать ждет". Катя вообразила, что ждет дома. Это уж хуже некуда! Она повисла на отце, не пуская его.

- Нечего тебе в Еловске делать! Мало нам было сраму!.. Уходи, уезжай отсюда!.. Пусть тебя где подальше ловят!

Багров стряхнул ее и начал накаляться. Своя, кровная и вона что придумала - посылает его опять в бега!

- Ну сильна, дочка! Вот сокровище вырастил!

- Ты меня вырастил?!.. - взвилась Катя. - Ты мне всю жизнь отравил! Я из-за тебя в институт не попала!

- Готовиться надо было, а не с Витькой целоваться! - рявкнул Багров.

- Да меня Семен Григорьич так подготовил, что куда хочешь поступить могла! Вспомни-ка - время экзамены сдавать, а папашу посадили!

Имя Загорского дочь вонзила в такое еще кровоточившее, что Багров задохнулся. Объяснение с женой похоронило ненавистный призрак, но могила была слишком свежа. А тут - новость, представившаяся Багрову чрезвычайно многозначительной. Загорский занимался с Катей? Для чужих подобного не делают. И - скрытно!.. Что еще от него скрывают?