Ольга Лаврова - Побег

- Семен Григорьич подготовил? - переспросил тихо. - А я и не знал.

- Мало ли чего ты не знал! - подливала масла в огонь Катя. - К примеру, мама до сих пор во сне уроки ведет. Ты храпишь с перепою, а она бормочет: "Алабин, иди к доске..."

- А Семен Григорьича во сне не поминает?

- Отчего и не помянуть? Уж не хуже тебя!

- Катька!! - вне себя гаркнул он.

- Ну, ударь, ударь! Маму уже бил, теперь меня давай!

Багров схватил ее за плечи и затряс:

- Мать бил?!.. Я - бил?.. Пальцем не трогал!

- Своими глазами видела! Прямо по лицу!

- То один раз... тогда причина была... - оттолкнул он дочь, стремясь вместе оттолкнуть и постыдное воспоминание.

Но та не дала "закрыть тему":

- Знаю, какая причина! Думаешь, спала, не слышала? Мама уйти хотела. И почему только не ушла!.. Я бы на ее месте без оглядки...

Земля на могиле зашевелилась, холмик стал осыпаться.

- Куда ж бы она ушла? - спросил Багров со зловещей вкрадчивостью. - К кому?

- Господи, будто на тебе свет клином сошелся! Жили бы сейчас тихо, культурно...

- Тихо-культурно... С Загорским, что ли?

Катя закусила удила:

- Да хоть бы и с ним!

Призрак полез наружу, обдавая загробным холодом. Призрак с незапятнанной репутацией, с двумя высшими образованиями, трезвый, уважаемый, очень культурный - первая любовь Майи, проклятие жизни Багрова. Оцепенение, с которым тот готовился вновь принять на плечи весь сброшенный было груз, внешне могло показаться спокойствием.

- Говори, дочка, говори, я кое-что соображать начинаю... - медленно и как бы равнодушно произнес он. - Только вопрос, будет ли ей с Загорским счастье?

Обманчивое спокойствие отца окончательно лишило Катю разума.

- Да Семен Григорьич - золотой человек! - закричала она в каменное его лицо. - Он бы с мамы пылинки сдувал! Еще бы не счастье! Это ты вот - горькое горе!

В раскрывшуюся могилу ухнуло все - покаяние перед Майей, ее умиротворяющие речи, решение идти с повинной. Туча бесов ринулась в душу Багрова.

- Та-ак... - протянул он, зверея под их натиском. - Так, Майя Петровна... Поверил, развесил уши... Иудиным поцелуем предала. "Иди, объявись". Чтобы, значит, место очистить!.. Ну, все. Кланяйся мамаше! Да пусть своему Загорскому учебник географии в гроб положит! Еще, поди, заблудится на том свете!

Он круто и четко развернулся и стремительно двинулся прочь от дочери, от города, от жены.

Разумеется, Катя не сознавала, что делала. Она просто закатывала скандал, чтобы дать выход накипевшему и спровадить отца. Накипело много, за полгода его заключения особенно, а за последние дни - прямо невыносимо. И она надеялась избежать хотя бы той бури пересудов, которая подымется, если его заберут "на дому". На этом Катя "зашкалилась".

И только сейчас поняла, на чем "зашкалился" отец, зачем - за кем! - рвался на волю. И что она порушила удачным скандалом. В ней взыграла лихая кровь, а отец воспринял злые реплики как откровение, как наконец-то достоверно узнанную правду.

- Папа! Папа, погоди!.. - не своим голосом завопила она и побежала следом.

Растолковать ему... признаться, что врала со зла... Семен Григорьевич готовил к экзаменам не ее отдельно - целую группу... мама никогда не звала его во сне... и совершенно ничего между ними не было...

Но Багров удалялся, Катя отставала. Отчаявшись, повалилась в сугроб. Когда вернулось дыхание, побежала обратно.

Дома записка от мамы добила ее: "Катюша, где ты? Приходи в милицию повидаться с отцом. И, пожалуйста, будь с ним поласковей".

* * *

В дежурную часть возвратилась первая, затем вторая группа захвата во главе с Гусевым. Обе разочарованные.

Конопатый связной сообщил, что Майя Петровна вернулась домой и, не раздеваясь, снует по кухне, а Кати пока нет. С ним послали кого-то из освободившихся людей; решено было не выпускать из виду жену и дочь Багрова: их вечерняя суета вызвала сомнения.

Так что дежурка встретила Майю Петровну удивленным и выжидательным молчанием.

- Добрый вечер, - сказала та с порога; она несла аккуратно перевязанный сверток и старенькую сумку со сломанной молнией, полную консервных банок, пачек сахара и другой провизии.

- Здравствуйте, Майя Петровна... - отозвалось несколько голосов.

Томин с любопытством всматривался в жену Багрова. После всего о ней слышанного ему рисовалось нечто яркое, впечатляющее. А в Багровой не было даже "изюминки". Никакого женского задора, кокетства. Хорошее лицо, спокойное благородство в повадке. Вроде бы не из тех, вокруг кого разыгрываются "роковые страсти-мордасти".

Томин представился.

- Вы по поводу моего визита?

- А-а, Лена мне говорила... - не поняла она. - Нет, я не к вам.

По лицам присутствующих догадалась, что ее появление неожиданно и, следовательно, мужа в милиции еще нет.

- Михаил в городе. Сейчас он придет... Я принесла теплые вещи и продукты. Надеюсь, это можно?

Обращалась она к дежурному как наиболее, очевидно, знакомому.

- Вы видели мужа? - скорее всех отреагировал Томин.

- Да.

- Где?

- У Василия Васильевича Полозова, - сообразив, что заправляет тут Томин, сосредоточилась на нем.

- У деда Василия! - ахнул в досаде Гусев.

- Как вы узнали, что он там?

- Василий Васильевич записку принес.

Томин укоризненно покосился на дежурного, тот развел руками:

- Думал, сороковины...

- Да-а... Старика Полозова мы не предусмотрели! - корил себя Гусев.

- Сколько времени назад вы расстались? - Томин задавал вопросы быстро, чтобы получить ответы раньше, чем Багрова оценит ситуацию.

- С полчаса примерно... нет, больше.

- И он сказал, что явится в милицию?

- Он обещал.

- Сколько ходу от Полозова до вас?

- Минут двадцать - двадцать пять, - отозвался за нее Гусев.

- От Полозова забежали домой и прямо сюда?

- Да.

- Дома пробыли долго?

- Вот только собрала...

- Ровно четверть часа, - доложил от дверей мальчишеский голос.

Это конопатый связной - согласно инструкции "контролировать передвижения" домочадцев Багрова - притопал за Майей Петровной.

- И до милиции от вас ходу... Быстро шли?

- Нет.

- Тогда еще пятнадцать, - определил сам Томин.

- Имеем пятьдесят минут, как минимум, - подытожил Гусев. - Напрямик от Полозова сюда два раза можно гуляющим шагом поспеть.

- Михаил вот-вот будет, - старалась убедить присутствующих Багрова. - Он понимает, что это единственный выход в его положении.

- Пора бы уже, Майя Петровна, если решил.

- Ну... надо и с духом собраться, Алексей Федорович.

Томин прислушался к себе... нет, не приближался Багров к милиции... все это розовые мечты - будто он мирно сдастся на милость правосудия.

Гусев нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

- Да, конечно, - сказал ему Томин.

И Гусев спешно отошел, чтобы сколотить группу и отправить к деду Василию. "Необходимо, но безнадежно", - мельком подумалось Томину.