Андрей Анисимов - Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита

— И на том спасибо.

— Я вам помогу, выбью для вас пособие, а вы помогите мне. Скажу вам честно, мне очень важно знать, кто этот мужчина. Он был у меня в мэрии.

— И вы туда же… А говорили, не будете.

— Поймите, эта информации останется между нами. Но я вас, как человек человека прошу. Для меня это очень важно.

— Документ покажи.

Постников достал свое удостоверение и протянул Маше.

— Господи Иисусе, вы мэр города?

— Да, я, так сказать, мэр города Тихон Иннокентьевич Постников.

Маша уселась на диван и обхватила руками голову. Постников ее не торопил. Он видел, что женщина мучительно обдумывает, как ей поступить.

— Не могу.

— Чего вы боитесь?

— Жить хочется…

— Жить всем хочется, но я вас убивать не собираюсь.

— Кроме вас найдется. Его же убили… Господи, упокой его душу с миром.

— Обещаю, никому не слова.

— Вы хороший мужчина. Я про вас много доброго слышала. Поклянитесь, что никому, ни жене своей, ни другу, ни случайному человеку.

— Хорошо, поклянусь.

— Нет, не так. На Библии клянитесь. — Она подошла к углу с иконами, достала новенькую библию и положила на стол: — Кладите сюда левую ладонь и произносите за мной: — Клянусь именем Господа нашего Иисуса Христа, что об услышанном здесь не скажу и под тяжкой пыткой.

— Ну, это уже, так сказать, слишком. Насчет пытки давай не будем. — Попросил Постников. Его никогда в жизни не пытали, и он не знал себя в этой ситуации.

— Ладно, без пытки. — Согласилась Маша. Постников повторил слова клятвы, положив руку на Библию.

— Отец Василий это. — Шепотом сообщила Маша.

— Отец Василий? — Тихон пытался припомнить это имя и не смог. Батюшку городской церкви он знал, но того величали Отцом Прокопием:

— Где же проповедовал этот батюшка?

— Есть такая церковь. Больше ничего не скажу. — И не сказала. Постников попросил Машу зайти в социальный отдел и написать заявление о материальной помощи на его имя, пожал ей руку и вышел. По дороге к площади Ленина, где находилось здание администрации, припоминал все церкви в округе. Но так ничего и не припомнил. Поднимаясь по лестнице в свой кабинет, встретил уборщицу Настю Бурмистрову. Она мыла ступени и посторонилась, пропуская начальство.

— Настя, ты в церковь ходишь? — Сам не зная почему, спросил женщину Тихон.

— А как же? — Удивилась она: — Я в Бога всегда веровала и ходила, когда запрещали, а теперь каждое Воскресенье…

— Случайно отца Василия не встречала?

— Не довелось… А где его приход?

— Сам бы хотел выяснить. — Постников поблагодарил женщину и боком, чтобы не пачкать свежевымытую лестницу, поднялся к себе.

Тоня не находила себе места. Если раньше, дожидаясь мужа, она немного томилась от безделья, то теперь ее съедала тревога. Она беспокоилась не за себя. Тоня понимала, что Олегу сейчас трудно и он сделает все, чтобы найти убийцу этого чиновника. Олег мог пережить любую обиду, но если под сомнение ставилась его честь, он становился беспощадным. Тоня уже столкнулась с уголовниками у себя дома. Она помнила избитого шестерками Кащеева отца, рожи насильников в щитовом домике на Вороньем холме, самого бандита, который хоть и спас ее и Олега, доверия ей все равно не внушал. Такие ублюдки способны на все. Она понимала, что муж не свернет, и очень боялась за его жизнь.

Прошлым вечером он пришел мрачный. Тоня спросила, как дела. Он сказал, что познакомился со следователем городского отдела. Но тот знал не больше, чем он сам. Единственно, что Голеневу удалось выяснить, что тело Лапочкина так и не нашли, а медэксперт считает, что смерть чиновника наступила около семи утра. Лапочкин вывел гулять собаку и не вернулся. Собака также исчезла.

Сегодня Олег ушел рано, и в положенное время обедать не приехал. На душе у молодой женщины нарастала тревога. Раньше она хоть могла поделиться своими страхами с Ниной Петровной. Но после гибели адвоката Нелидовы к ней переменились. Хозяйка больше не носила в их комнаты лакомства, сухо здоровалась по утрам и говорить с постоялицей избегала. Алексей Михайлович и раньше большей частью молчал, а теперь только кивал при встрече. Она осталась совсем одна.

Обед давно остыл, а муж так и не появился. Когда у калитки притормозила машина, Тоня сломя голову помчалась встречать мужа. Но машина была другая, открытый розовый лимузин. За рулем сидел водитель в огромной кепи, а на заднем сиденье — красивый молодой мужчина. Увидев Тоню, незнакомец улыбнулся, сверкнув золотым зубом, и спросил Коленева. Тоня сказала, что мужа дома нет.

— Ты, девочка, жена Олега?

— Да, я его жена.

— У него не только железная рука, но прекрасный вкус. — После этих слов красавец вышел из лимузина и достал из багажника огромный букет кроваво-красных роз и деревянную бочку: — Разреши моему водителю занести это в ваш дом.

— Пожалуйста. Но что это?

— Это знак внимания от Вано. Цветы и бочка Хванчкары, любимого напитка товарища Сталина. Скажи мужу, что Жвания восхищен его умением делать дела и отсекать прихлебателей. Положить голову врага к ногам его хозяев — жест, достойный настоящего джигита. И еще передай мужу, что авторитет Жвания от Колхиды до границ Абхазии к его услугам. Скажи, если приедет, встречу как брата. Настоящий бандит уважает другого настоящего бандита.

Водитель тем временем занес дары на террасу и открыл дверцу хозяину. Жвания еще раз ослепил Тоню фиксой, и розовый лимузин плавно отчалили.

Тоня не знала, что должна делать. Визит странного красавца, весь его вид, подарки вместе со словами восхищения произвели на молодую женщину тягостное впечатление. Но, возможно, приезд этого кавказка для Олега важен. Она собралась и пошла к мужу на работу.

Супруг однажды показал ей свой офис, но внутрь она никогда не заходила. Из работников она знала Хорькова и Лину. Степан ее недавно подвез домой, а секретарша иногда забегала проведать родителей, и молодые женщины немного подружились. В дверях ее остановил охранник и ласково спросил, куда она идет.

— Я жена Голенева — ответила Тоня, и он подвинулся. В приемной сидела Лина и вязала на спицах. Секретарша очень ей обрадовалась.

— Тонька, у нас теперь как в могиле. Раньше от посетителей отбоя не было, а теперь ни одной души. Тоска берет. Я даже вязанье стала с собой приносить. Обходят нас люди…

— А где мой суженный?

— Олег Николаевич сам появляется на пять минут. Полчаса назад был и убежал. Вернется или нет, не докладывал. А я не настаиваю. Все равно никто не спрашивает.

— И даже не догадываешься?

— Мне кажется, он в Сочи уехал. Там кто-то отравился, идет проверка наших автоматов.

— Водой отравился?

— Нет, конечно. Где-то пообедал, а потом водички попил… Разберутся.