Андрей Анисимов - Исповедь шлюхи

— Да. Листок с гербовой печатью и наши подписи.

— А что с Кащеем, спрашивал?

— Само собой. Говорит, что его замочили.

— Кто?

— Про это молчит. Но она меня жутко напугала.

— Чем же?

— Сказала, что в Америку Генка не ездил. Я решил, что это подстава. Сейчас Кащей выйдет из соседней комнаты — и мне каюк.

— Не вышел?

— Как видишь. Может, и вправду его уделали.

— Нам нужны доказательства.

Стеколкин ухмыльнулся:

— Я поставил условие — пусть покажет его перстень с черным камнем.

— Согласилась?

— Да, но просит за него десять участков над Глушей.

— Спятила?

— Так голову любовничка оценила.

— Допустим, Но перстень она может спереть.

— Не может. Помнишь, Кащей его даже в бане с мылом сам снять не мог. Он с ним не расстается.

— Соображаешь. Ладно, бери в обед Данилу, потолкуем. А ты молоток.

— Прижмет, и серпом стану. — Стеколкин ухмыльнулся и увидел Максюту.

— Легок на помине наш Данилка. На новости, как на мед. — Съязвил полковник, но встал и руку Даниле Прокопьевичу пожал. Стеколкин тоже протянул свою влажную ладошку.

Максюта брезгливо ответил на его рукопожатие:

— Мне доложили, что Славка побежал к тебе. Вот и решил зайти. Надеюсь, от товарища повестку утреннего совещания не скроют?

Вячеслав Антонович редко имел возможность выступить в качестве героя и в красках обрисовал друзьям свою беседу с подружкой Кащеева.

— Весь берег за перстень жалко. — Посетовал Максюта: — Я уже план дачи заказал.

— Я так понял, что девица предлагает нам сделать взнос в ее копилку. А колечко — это предлог. — Высказал свою догадку Стеколкин.

— А чего ради мы должны ей платить? Генка Кащеев сам нам платил. — Обиженно возразил Курдюк.

— Я думаю, это начало шантажа. Пока наше признание в руках этой шлюхи, она на коне.

Курдюк поднялся, подошел к окну, затем повернулся к друзьям:

— Говоришь, бумагу в сейфе прячет?

Стеколкин утвердительно кивнул.

Полковник вернулся за свой стол и снял трубку служебного телефона:

— Женя, готовь отряд ОМОНа и две оперативных группы с кинологами. Следователя Белянчикова обязательно.

— Что ты затеял? — Заволновался Максюта.

— Ничего особенного. Сделаю у Кащея шмон.

Данило Прокопьевич нахмурился:

— Не напортил бы. Зачем злить бабу?

— Получим документ, по-другому заговорит. — Курдюк вынул из ящика письменного стола пистолет и положил в карман: — Я поеду с ними и буду руководить операцией лично.

Самым трудным в работе телохранителя для Трофима стало необходимость ждать. Мака долго валялась в постели и выходила из дома не раньше часу-двух дня. Но он пристрастился к чтению, и ожидание превратилось в увлекательное путешествие в неведомый для него раньше мир. К удивлению братков, телохранитель Маки читал вовсе не криминальные боевички, а серьезную фантастику или мемуарную литературу. Сейчас он поглощал страницу за страницей книгу маршала Жукова.

Сама Мака ничего кроме модных журналов не признавала и над пристрастием своего работника про себя посмеивалась. Остальные его привычки ее вполне устраивали. Трофим оказался именно тем парнем, о котором в качестве телохранителя она мечтала. Он быстро соображал, еще быстрее выполнял ее просьбы, блестяще водил машину и почти не разговаривал. При этом внешность молодого человека хозяйку не раздражала. Он был плечист, немного рубленые черты лица складывались в правильную форму, а по-собачьи опущенные вниз веки придавали его глазам насмешливо-печальное выражение. Это выражение поначалу Маку настораживало, но поскольку никакой иронии в ее адрес Трофим себе не позволял, она успокоилась и перестала обращать внимание. Но парень был вовсе не так прост, как Мака о нем думала. Трофим отличался наблюдательностью, прекрасной памятью и хорошим человеческим любопытством к жизни. Согласился работать на Маку он не только из-за больших денег. Девушка его заинтересовала. К ее шокирующей манере пребывать дома без одежд он вскоре привык и смущаться перестал. В конце концов, как говорил художник Репин, все мы ходим голые в своих одеждах. Тем более, как женщина она Трофима не волновала. Но многие другие черты хозяйки его восхищали. И в этом ничего удивительного не было. Мака могла поразить и более изощренный и опытный ум. Находясь при ней неотлучно, Трофим поражался ее деловой смекалке, быстроте реакции на то или иное событие и силе характера. Мака легко усмирила несколько десятков уголовников и заставила не только себя уважать, но и подчиняться беспрекословно. Выстрел в коленку Пятака имел широкий резонанс среди служб кащеевского кооператива и многих поставил на место. Пятак после больницы куда-то уехал, и больше его никто не видел.

Но по-настоящему телохранитель начал Маку уважать, когда понял, кто ее парень. Олега Голенева в городе давно знали. Знали, что на его деньги мэр строит цементный завод, который даст много рабочих мест глуховской молодежи, знали о том, что он вырос в местном детдоме, откуда попал в Суворовское училище, а после воевал в Афганистане, где был несколько раз ранен. Знали и про то, что он усыновил пятерых сирот погибших отцов-афганцев. Город переживал вместе с Олегом гибель его молодой жены. Помимо этого, его образ породил множество слухов и легенд, где доблестный воин совершал многочисленные подвиги. Слухам Трофим не очень верил, но и фактов вполне хватило. Телохранитель восхищался Голеневым, и ему весьма импонировало, что этот человек и его хозяйка вместе. О Маке тоже ходило множество слухов и сплетен. В большинстве из них смаковалось ее порочное начало. Но Трофим знал больше других. Голеневу Мака не изменяла. А что происходило раньше, ему было до лампочки. Что касается Кащеева, который принял его на работу в кооператив, то Гену Трофим сразу невзлюбил. Тот относился к людям, как к мусору, и не утруднялся это скрывать. Поэтому весть об отъезде Кащеева в Америку, работник воспринял, как весть благую и о нем больше не думал.

— Менты! — Хруст влетел в коттедж с перекошенным от возбуждения лицом. Трофим отложил книгу и ждал разъяснений.

— Облава. Два автобуса ОМОНа, собаки… — Его слова заглушила автоматная очередь, собачий лай и громкий мат на улице. Трофим заглянул в спальню к хозяйке. Она тоже слышала выстрелы и отложила журнал.

— Мака, кажется, облава. Что я должен делать? — Трофим стоял у постели и ждал распоряжений. Хозяйка секунду раздумывала, затем вскочила, выбежала в кухню, открыла морозильную камеру холодильника, добыла оттуда маленький сверток, так же бегом вернулась в спальню, быстро отомкнула сейф. Вытащила из него конверт и протянула вместе со свертком Трофиму:

— Сохрани все это для меня. Уходи через автосервис. В нем есть потайная дверь прямо на улицу. Быстро, пока они туда не просочились. — И открыла окно. Трофим спрятал конверт со сверточком на груди и выпрыгнул в сад. Мака затворила окно, огляделась, не спеша заперла сейф, оставив ключи в замке и, забравшись в постель, открыла журнал на той самой странице, которую разглядывала раньше.