Андрей Курков - Пикник на льду (Смерть постороннего)

Следующий день показался Виктору самым тяжелым в его жизни. Нет, ему не пришлось целый день тратить на организацию похорон. Эмма Сергеевна – так звали распорядителя печальных церемоний на Байковом – четко записала ему на листке бумаге хронологию следующего дня – в 11:00 встретить «ПАЗик» номер 66-17 возле морга Октябрьской больницы. К этому времени похоронный гример – дополнительные сто долларов – подготовит покойника к погрузке.

Покойник будет одет в собственную одежду и будет лежать в «недорогом, но добротном сосновом гробу». Деньги освободили Виктора от суеты, но не сняли с души тяжесть. Возвращаться домой не хотелось – там были Нина и Соня.

Утром он сказал Нине, что у него умер друг. Нина отнеслась к этому с пониманием. Сказала, что не уйдет, пока Виктор не вернется домой.

Но возвращаться домой Виктору не хотелось. Он поехал на Подол.

Просидел в «Бахусе» до закрытия, выпив там три стакана красного вина.

После теплого «Бахуса» он бродил по Подолу пока не почувствовал, что замерзает.

Домой вернулся около девяти.

– Я суп сварила, подогреть? – спросила Нина, заглядывая в глаза Виктору.

Поужинав, Виктор попросил Нину остаться. И она осталась.

Соня спала в гостиной, а в спальне Виктор прижимал к себе Нину. Они лежали, накрывшись двумя одеялами, но Виктору все-равно было холодно.

Только прижимаясь к Нине, он чувствовал тепло. Но ее глаза смотрели на него с жалостью и эта жалость раздражала Виктора. Ему захотелось ей сделать больно. Он еще сильнее прижал ее к себе, чувствуя ее ребра. Но Нина молчала и только смотрела на него с жалостью. Он чувствовал ее руки на своей спине. Она тоже обнимала его, но как-то покорно, без силы, словно не обнимала, а просто держалась за него. Так же покорно она отдалась ему, молча и беззвучно. А он все пытался сделать ей больно, заставить ее вскрикнуть или остановить его. Но вскоре он устал, так и не добившись от нее ни звука. Он снова лежал и обнимал ее уже слабее. Глаза его были закрыты, но он не спал. Он не хотел больше видеть жалость в ее взгляде. Да и было ему теперь за себя стыдно, за свою злость и раздражение, за грубость. И когда он все-таки уснул, она еще долго лежала с открытыми глазами, глядя на него и о чем-то думая. Может быть, о терпении.

Когда он проснулся утром – Нины рядом не было. Виктор испугался, что она ушла и больше не придет. Он встал, одел халат и выглянул в гостиную.

Соня еще спала.

В кухне что-то звякнуло.

Виктор прошел туда и увидел Нину. Она была одета, стояла у плиты.

Варила рисовую кашу.

Виктору хотелось что-то сказать ей, может быть извиниться.

Она обернулась и кивнула ему. Виктор подошел, нежно обнял ее.

– Извини, – прошептал он.

Она потянулась на цыпочках и поцеловала его в губы.

– Тебе когда надо уходить? – спросила она.

– В десять…

По дороге «ПАЗик» нещадно трясло. Водитель старался вести автобус помедленнее, но вечно спешащие иномарки сигналили и заставляли его бросать испуганные взгляды в зеркало заднего вида.

Впереди сидели два мужичка интеллигентного вида: один в коротком овчинном тулупе, второй – в черной кожаной куртке. Обоим было около пятидесяти. Один из них был гример, а второй – распорядитель, но кто из них кто Виктор не знал. Появились они одновременно, помогая санитарам морга выносить гроб и просовывать его в заднюю дверцу спецавтобуса.

Виктор сидел сзади, обнимая и одновременно удерживая на сидении Мишу.

Рядом в проходе потрескивал на поворотах заколоченный гроб, оббитый красной и черной тканью.

Иногда Виктор ловил на себе любопытный взгляд мужичков, но, конечно, не он вызывал их любопытство, а Миша.

Заехав на Байковое кладбище, остановились у конторы. Водитель вышел узнать номер участка, а Виктор тем времени успел купить большой букет цветов у одной из стоявших здесь старушек. Потом вернулся в автобус.

Дорога по кладбищенским аллеям оказалась неожиданно долгой. Виктору уже надоело ехать вдоль бесконечных памятников и оградок.

Автобус остановился.

Виктор поднялся, собираясь идти к выходу.

– Еще не приехали! – сказал ему, высунувшись из-за прозрачной перегородки водитель.

– Глянь, глянь, сколько их! Лишь бы не царапнуть! – сказал, заглядывая вперед по ходу автобуса один из мужичков.

Виктор поднялся и тоже посмотрел вперед через лобовое стекло «ПАЗика». Впереди по правой стороне аллеи стояли иномарки, но пространство слева казалось узковатым для автобуса.

– Лучше объеду, – сказал водитель, – от греха подальше!

Он сдал назад, вывернул на другую аллею.

Минут через пять остановились у выкопанной могилы. Рядом с могилой высилась куча коричневой глинистой почвы. Тут же валялись две грязные лопаты.

Виктор вышел. Оглянулся и увидел невдалеке, метрах в пятидесяти толпу людей. С другой стороны к автобусу приближались два кладбищенских труженика в ватных штанах и в ватниках. Оба худые.

– Ну что, ученого привезли? – спросил один из них.

– Вынимайте! – кивнул второй.

Землекопы опустили гроб на землю возле могилы. Один достал моток толстой веревки, примерился к гробу.

Виктор зашел в автобус, взял Мишу на руки и вынес его. Опустил рядом с собой.

Один из землекопов, скривив губы, покосился на пингвина, но тут же вернулся к своему делу.

– Что так бедно? – спросил водителя второй землекоп. – Без музычки?

Водитель шикнул на землекопа и показал взглядом на Виктора.

Землекопы опустили гроб в могилу и оглянулись на человека с пингвином.

Виктор подошел к краю могилы, наклонился, бросил на крышку букет цветов. Потом взял горсть земли и бросил вслед цветам.

Труженики заработали лопатами. Минут через десять они уже «формовали» могилку. А еще через несколько минут Виктор и Миша остались одни. Получив по миллиону купонов, землекопы ушли, напоследок посоветовав разыскать их в мае, «когда могилка осядет». Остальные уехали на автобусе. Водитель предложил Виктору подвезти их до входа, но тот отказался.

Миша неподвижно стоял у могилы, словно о чем-то задумавшись.

Виктор поглядывал на соседние похороны. Они немного раздражали его, мешали своим шумом.

– Странно, – думал Виктор. – Странно оказаться в роли единственного провожающего в последний путь. Где его друзья, родственники? Или он их растерял по дороге и остался под конец один? Наверно, да. Если б не мой интерес к пингвинам – кто бы его сейчас хоронил? Кто и где?..

Морозец щипал щеки. И руки без перчаток мерзли.

Виктор снова оглянулся. Он не знал, как отсюда добраться до выхода, но это его не очень беспокоило.

– Вот, Миша, – вздохнув, сказал он, наклонившись к пингвину. – Вот так люди закапывают своих мертвых…