Андрей Курков - Пикник на льду (Смерть постороннего)

Виктору стало противно. Он отвернулся и почувствовал боль в шее, уставшей от его слежки. Он потер рукой затылок. Снова повернулся к их столику.

Толстяк их явно куда-то приглашал. Он поднялся и, стоя над пластмассовым стулом, говорил им что-то, умеренно жестикулируя.

Нина с Соней тоже поднялись и вся троица пошла в сторону Виктора.

Виктор напрягся. Мгновение он не знал, как от них спрятаться.

Пригнувшись к столу, он сидел спиной к свободной части тротуара. Вот-вот они должны были пройти мимо.

Виктор вдруг сдвинул стул назад и наклонился к своим ногам. Дотянулся до туфель и стал делать вид, что завязывает развязавшийся шнурок.

– А ты цирк любишь? – прозвучал за спиной у Виктора слащавый мужской голос.

– Люблю, – ответил голос Сони и Виктор еще ниже наклонился.

– Мы уже два раза были, – удалялся, затихая, голос Нины. – Один раз видели тигров, второй раз…

Подождав еще секунд тридцать, Виктор повернул голову вслед затихшему разговору. Потом сел нормально.

Они шли к мосту через пролив, но перед мостом свернули направо.

Виктор поднялся и направился вслед за ними. Дойдя до моста, он заметил, как они входили в ресторан «Млын».

Он снова поднялся на мост, только теперь остановился на другой стороне, лицом к Владимирской горке. Постояв так минут пять, обернулся и увидел их уже на балконе ресторана. Толстяк разговаривал с официантом, Нина – с Соней.

Виктор так и не увидел момент передачи своей фотографии толстяку, но бутылка шампанского на их столике на балконе ресторана вызвала в нем гораздо больше раздражения, чем даже их совместное поедание расстаявшего шоколада. Нет, вряд ли бы он разозлился больше, увидев, как его фото попадает в руки к толстяку. Это было чем-то уже запланированным, в отличие от их шампанского и шоколада.

Солнце продолжало светить и Виктору становилось жарко в ветровке.

Ощущение неудобства только усиливало его раздражение. Он уже стоял лицом к ресторану, облокотившись о перила мостика. Стоял и смотрел, как Соня снова ела мороженное, и толстяк с Ниной тоже ели мороженное, запивая его шампанским.

А когда, спустя почти час, они вышли из ресторана, Виктор снова пошел за ними на расстоянии метров тридцати – сорока. Они остановились под мостом рядом со входом в метро. Виктор тоже остановился поодаль, следя за ними.

Толстяк попрощался с Ниной и Соней, попрощался довольно скромно, даже не попытавшись поцеловать Нину в щечку. Виктор со злой иронией следил за церемонией прощания. Следил, пока толстяк не зашел в метро, а Нина с Соней направилась дальше, на другую сторону Гидропарка.

Виктор быстрым шагом последовал за толстяком. Увидел его на платформе и остановился за колонной.

Потом они оба сели в поезд, ехавший в сторону центра. Виктор зашел в соседние двери и теперь внимательно рассматривал толстяка, стоявшего к нему боком и читавшего рекламное объявление-липучку, одно из десятков, приклеенных к внутренним стенкам и окнам вагона.

Виктор первый раз видел его так близко. Толстяк был одет в широкие парусиновые брюки мышиного цвета и белый летний пиджак поверх тускло-оранжевой футболки.

Его внешность была нема, он мог быть кем-угодно и никем. Он весь был сплошным отсутствием деталей, способных подсказать что-то о его характере или о его работе.

Толстяк вышел на «Вокзальной». Виктор тоже вышел и, оказавшись вдруг за его спиной, остановился и пропустил толстяка немного вперед, подождал, пока тот станет на ступеньку эскалатора. Потом, когда за толстяком образовалось заполненное другими пассажирами пространство, Виктор тоже ступил на эскалатор и поехал вверх, не выпуская толстяка из виду.

Пройдя через вокзальную платформу, потом через подземный переход, Виктор вышел к началу улицы Урицкого. Вместе с толстяком дождался трамвая, проехал с ним две остановки и вместе с ним же вышел.

В какой-то момент толстяк посмотрел на него, но тут же спокойно отвернулся. Он то ли действительно не знал Виктора в лицо, то ли был крайне невнимателен.

На улице было довольно пустынно и Виктор остался на трамвайной остановке, лишь следя за толстяком, который поднимался по дорожке, ведущей мимо автостоянки к многоэтажному дому, стоявшему чуть поодаль от дороги.

Потом он медленно прошел по той же дорожке, остановившись на мгновение, заметив, как толстяк заходил в единственное парадное многоэтажного дома.

В считанные секунды добежав до парадного, Виктор остановился возле открытой двери, прислушиваясь, и краем глаза заметил перед домом знакомый синий «москвич-комби».

В парадном уже никого не было. Виктор зашел. Жужжание лифта нарушало тишину. Рядом стоял открытый грузовой лифт, а над закрытой дверью пассажирского поочередно зажигавшиеся лампочки высвечивали его неспешное движение вверх. Наконец жужжание замерло и также замерла лампочка, высвечивая цифру «13».

Виктор зашел в грузовой лифт и нажал на кнопку тринадцатого этажа.

Выйдя из лифта, он оказался перед расписанной граффити стеной, под которой лежали пустые картонные коробки.

Дверь с лестничной площадки вела в длинный сумрачный коридор. Пахло псиной.

Виктор, прислушиваясь, прошелся вдоль квартирных дверей. Из-за одной из них пискляво залаяла собачонка. Длинный коридор с одной стороны упирался в окно. Но свет от этого окна едва ли доходил до середины коридора, где был выход к лифту.

Задержавшись в темном конце коридора, Виктор замер, снова прислушиваясь. Возле одной двери стоял детский велосипед, возле двери напротив – к вертикальной, видимо насквозь пронизывающей все этажи то ли водопроводной, то ли газовой трубе, цепью с навесным замком была прикована автомобильная покрышка. Виктор подошел вплотную к этой двери. Неясный шум долетал оттуда до его уха, скрипнула дверь внутри, в туалете спустили воду.

Глаза Виктора, уже привыкшие к полумраку этой части коридора, уперлись в обитую коричневым дерматином дверь. Он уже видел черную кнопку дверного замка. Он уже вытер ноги о смятую тряпку, лежавшую под дверью. Но уже знакомая частично объяснимая нерешительность овладела им и он стоял неподвижно, думая: а стоит ли заходить, стоит ли пытаться узнать причину любопытства этого толстяка? А вдруг он ничего не захочет сказать?

Рука Виктора приподнялась и дотронулась до пистолета, все еще давившего на бедро. Словно удостоверившись, что пистолет на месте, Виктор облегченно вздохнул.

– Каждый человек имеет право утолить свое любопытство, – подумал он.

– Сейчас моя очередь.

Он решительно нажал на черную кнопку.

За дверью послышался мотив «Подмосковных вечеров» в исполнении дверного звонка.

Шаркающие шаги замерли за дверью.

– Кто там? – спросил хриплый мужской голос.