Саша Калина - Лилит

— Я была на улице. Я долго ходила и думала, не поступаю ли я подло в отношении твоей жены и еще другой женщины, кажется, Туся ее зовут. Я никак не могла решиться вернуться в квартиру. А потом, когда все же решилась, в лифт со мной хотели войти четыре человека, я испугалась и не поехала, а пошла пешком. И я увидела, как они входят в нашу с тобой квартиру. Как же ты смог так спокойно уйти от этих бандитов? — спросила я, чтобы не дать Феликсу оценить мой бред.

— Спокойно?! Да это чистая случайность, что я выбрался оттуда.

— Как, расскажи?

— Когда вбежали эти четверо, я.., я был в туалете.

— Понятно. И просидел там, пока они не ушли.

— Нет, потом мне удалось выскользнуть незаметно.

— Проползти мимо них?

— Прекрати юродствовать. Маша. Двое людей погибли, это повод к шуткам?

— Ну, если тебе нравится слово погибли, пусть будет так, можешь это даже назвать квартирной катастрофой.

— И вообще, — возмутился Феликс, — прекрати свой тон и прекрати свой допрос.

— Как ты узнал, что их было четверо, — не обратила я внимания на просьбу Феликса, — если ты был в туалете?

— Я определил это по голосам, — сказал он не подумав.

Доказывать ему, что не мог он по голосам определить, сколько человек ворвалось в квартиру, было бесполезно.

— Ладно, Феликс, — сказала я, — мне больше с тобой не хочется говорить, но я и так достаточно поняла.

— Что ты поняла?

— Не скажу.

— Я не понимаю только, для чего ты мне назначила эту встречу?

— Чтобы кое-что выяснить.

— Что ты хочешь выяснить?

— Сначала еще спрошу, потом скажу, что я хочу выяснить. Кто продал Владиславу ту картину, которую он продал Галине?

— Представления не имею, о чем ты говоришь, — сказал он искренне.

— У Мишель я видела картину, Сережкину картину. А теперь она у Галины, ей ее продал Владислав, откуда он ее взял?

— Понятия не имею, — проговорился Феликс, потому что теперь он понял, о какой картине идет речь, а я все больше убеждалась в том, в чем хотела убедиться — Феликс во всем этом замешан.

— Кто продал картину Владиславу, тот и убил Мишель.

— Прекрати разыгрывать фарс, — вернулся Феликс к прежней женской системе обороны.

— Ты от Вадика узнал, что какая-то идиотская картина должна помочь Галине вылечиться от ее болезни?

— Какая картина, я ничего не понимаю. Почему я только выслушиваю этот твой бред?

— Потому что ты хочешь узнать, что знаю я, а что нет.

— Мне нет никакого дела до того, что ты знаешь и чего не знаешь.

И тут я не сдержалась. Я сама не понимаю, как это произошло. Я вдруг вскочила со стула и вцепилась в последние кудри Феликса.

— Где Сережка?! Куда вы его дели, сволочи?!! — кричала я, тряся голову Феликса взад и вперед.

Феликс взвизгивал и пищал что-то, просил отпустить его.

Я опомнилась. Увидела, с каким радостным интересом уставились на нас с Феликсом все вокруг. Я отпустила его волосы и быстро пошла к выходу.

Я ничего не узнала, но я знала, что мне нужно делать — мне надо узнать, кто та женщина, которая была любовницей Вадика и Владислава, найти ее. Вот только как ее найти?

Я быстро пришла в себя после своей небольшой истерики. Если честно, то подобного я за собой не помню, никогда со мной такого еще не случалось. И все из-за него, из-за Сережки.

Как же мне найти ту женщину, любовницу Вадика и Владислава и Феликса?

Знаю — я должна проследить за Феликсом, увидеть женщин, с которыми он встречается, и из них вычислить ту, о которой говорила Галина, если только она не фантазировала: как у бывшей стриптизерши, у нее в этом вопросе может быть богатое воображение.

Я посмотрела на себя в зеркало и осталась недовольна — в рыжем парике я выглядела ничего себе, но он слишком бросался в глаза. Я сняла его и померила черный: длинные прямые волосы и челка, закрывающая брови.

Я купила этот парик и вышла из магазина. Прямо перед собой, через дорогу, над двойной стеклянной дверью, я увидела слово, написанное крупными буквами, «Оптика». И я сразу вспомнила Сережкины слова, забыла, по какому поводу он сказал, что ничто так не меняет женское лицо, как очки, он имел в виду не темные солнечные очки, а очки с диоптрией.

Я перешла по подземному переходу на другую сторону улицы и вошла в этот магазин.

Очки я выбирала себе, наверное, полчаса, не меньше. Мне "не нужны были с диоптрией, мне нужны были с простыми стеклами, и таких было полно, но ни одни из них мне не нравились — мне нужны были такие, чтобы как можно сильнее уродовали мое лицо. И наконец я нашла: у них были простые, но чуть дымчатые стекла и толстая пластмассовая оправа. Большее уродство представить было трудно. Как только я посмотрела на себя в зеркало в этих очках, сразу поняла — это то, что мне нужно — в них даже без парика меня можно было узнать разве что по голосу, но если надеть еще и парик, то я представила, что из этого получится. Я их купила и поехала домой.

Дома я надела Сережкины джинсы и его рубашку. Вместе с дымчатыми очками и париком я выглядела так, что даже самый неприхотливый сексуальный маньяк, встретив меня ночью, кроме скуки, ничего бы не почувствовал.

Осталось только сменить машину, потому что моя слишком заметна. Но это было проще, чем выбрать парик или очки. Я позвонила одной своей знакомой и предложила ей на время поменять ее зеленую «Ниву» на мою красную «БМВ». Я ей сказала, что еду в какое-то дачное место, где асфальтовые дороги еще не проложены, и пообещала вернуть машину в целости и сохранности. Эта моя знакомая не стала думать, а сразу согласилась.

Я ехала за Феликсом так, чтобы между нами было все время две-три машины. Восемьдесят километров в час для Феликса предельная скорость, и держаться за ним, не отстать от него было не трудно, тем более «Нива» довольно высокая и из нее все хорошо видно.

Минут через" двадцать, предупредив меня сигналом поворота, Феликс с Садового кольца свернул в какие-то дворы, и скоро его машина остановилась у подъезда одного из домов. Я свою остановила у соседнего.

Феликс вошел в подъезд, у которого остановился, а я закурила и стала ждать. Курю я вообще-то редко, только в компании, когда немного выпью или когда сильно нервничаю. Последнее время я стала курить больше, Я прождала еще полчаса и поняла, что я ничего таким способом не узнаю, потому что ждать — это не то состояние, в котором я могу долго находиться, особенно когда не знаешь, чего именно ты ждешь.

Наконец Феликс вышел, с ним была женщина. Я присмотрелась к ней. Это была Туся, правда, сейчас вместо пеньюара на ней было платье.

Получалось все же, что Туся не случайная подружка Феликса, а постоянная его любовница, и не так, между делом, а у них все серьезно, это понятно хотя бы потому, что он зашел за ней. Даже если бы он ее просто ждал у подъезда в машине, это говорило бы о многом, а уж если заходит к ней домой, то тут и говорить много нечего и так все ясно.