Саша Калина - Лилит

— Присмотри за ними, — сказал Витька, я не поняла только кому, мне или Сережке, и выскочил в коридор. Он быстро пошел вперед, разматывая на ходу колючую проволоку, потом забежал в следующую дверь.

Сережка все это время стоял и внимательно смотрел, не покажется ли кто из-за угла, а Витька, когда забежал в такую же комнатушку, в какой стояли и мы, только без двери, стал там разматывать проволоку и бросать ее на пол коридора.

Никто не стрелял, никто не нападал на нас, и я решила кое-что выяснить.

— Сережа, — заговорила я, — скажи, почему ты такой?

— Какой? — поинтересовался он.

— Ты даже не хочешь разговаривать со мной. Может, я зря пришла сюда за тобой, может быть, она тебе нравится, может, ты вообще в нее влюбился и не хочешь отсюда уходить?

— Маш, я совсем не понимаю, о чем ты говоришь. И кажется, сейчас не совсем подходящее время для выяснения чего-либо.

— Сейчас очень как раз подходящее, в нас никто не стреляет, на нас никто не нападает. Если ты не хочешь, чтобы я была с тобой, ты скажи, я оставлю тебя в покое, я уйду.

— И куда, интересно, сейчас ты уйдешь?

— Ну, не сейчас, а когда мы отсюда уйдем, тогда я могу от тебя уйти.

— Считай, что договорились. Только сначала нам нужно отсюда уйти.

— Ты что, правда хочешь, чтобы я от тебя ушла?

— Нет, я не хочу, чтобы ты от меня уходила, я хочу сам от тебя уйти.

— А, вот как. Ты, значит, хочешь, чтобы мне тяжелее было. Нет уж, тогда я от тебя уйду, а ты мучайся.

— Знаешь, с каким удовольствием я надавал бы сейчас тебе по твоей красивой мордочке.

— У меня не мордочка, у меня лицо. Понял, ты? — И я от обиды со всей силы дала ему такую пощечину, что он от боли даже схватился рукой за щеку и наклонился.

И в это время издалека послышался чей-то голос.

— Эй, вы! — закричал этот голос. — Хочу поговорить две минуты мирно.

— Говори, — услышала я, как ответил из соседней комнаты Витька.

— Люди разозлились. Вам отсюда не выйти, и вы это понимаете.

— Лысый, — снова ответил Витька, — чем хуже наше положение, тем больше твоих шакалов станут трупами.

— А с кем я вообще разговариваю?

— Угадай, Герман, — усмехнулся Витька.

— Ладно, угадывать не буду, я посмотрю, — ответил тот, кого Витька назвал Германом, и в это же время послышался топот ног.

Я посмотрела в щель между дверью и дверным косяком — из-за угла ниши выскочило несколько человек и бросилось в нашу сторону.

Сережка, выглянув из-за двери, выстрелил несколько раз, оттуда тоже послышались выстрелы, но только стреляли не из пистолетов, а у них были автоматы, и они стреляли из них.

По узкому коридору эхо так неслось, что закладывало уши.

Я увидела, как первые бегущие поравнялись с тем местом, где прятался Витька. И они сразу налетели на спутанные комья колючей проволоки. И они стали падать, запутываясь в ней, и стали натыкаться друг на друга. Наверное, колючки вонзались в них, может, и не глубоко, но сразу в десятках мест одновременно, и от этой боли они стали кричать, несколько человек хором. Это очень страшно слышать, когда сразу несколько человек кричат от боли. Мне хотелось закрыть руками уши. Но я стояла и смотрела, потому что мне нужно было видеть, что сейчас со мной случится.

Те, которые были сзади, не понимали, что происходит, и они остановились растерянные.

А Сережка и, конечно, Витька, все стреляли и стреляли.

Я даже хотела сказать, что хватит, что не надо, может, я даже говорила это негромко, но только меня все равно не слышали и не услышали бы, даже если бы я кричала — такой шум стоял и от криков других людей, и от выстрелов.

Наконец те, кто не запутался в проволоке, догадались, что надо убежать назад, и они убежали.

Выстрелы, крики, стоны постепенно затихли.

Я стояла и как-то очень плохо соображала, до меня плохо доходило, что произошло сейчас.

А Сережка осторожно вышел из-за двери и, пригибаясь, подошел к тому месту, где остались лежать запутавшиеся в проволоке. Я видела, как он протянул руку, хотел взять автомат, валявшийся на полу, и в это время раздался выстрел.

И Сережка сразу упал.

Я выскочила и как сумасшедшая побежала к нему. Я схватила его за рукав и хотела оттащить от этого места туда, где мы прятались, до меня еще не дошло, что могло случиться что-то очень плохое, я не умом, а как-то по-другому это ощущала.

Но Сережка вдруг вытянул руку, схватил меня и, как и недавно, снова повалил на пол, прижал к себе. Значит, ничего страшного не случилось.

— Серега, — услышала я в это время голос Витьки, — не волнуйся, это я, там один зашевелился. Давайте, уходите, я пока посмотрю за ними.

Сережка поднялся, не давая встать мне, взял еще один автомат, кроме того, около которого он упал, потом поднял меня и, толкая перед собой, забежал обратно в нашу комнатку.

Послышались мягкие шаги, и к нам вбежал Витька.

— Надо посоветоваться, — сказал он.

— Я не знаю, что можно посоветовать, — усмехнулся Сережка. — Могу только поделиться предположением.

— Делись.

— Дымовых шашек у них нет. Если бы были, они с них и начали бы.

— Точно, я об этом не подумал. Маша, а у тебя какие предложения?

— Хочешь услышать деловое предложение из уст младенца? — спросила я.

— А почему бы и нет?

— Тогда слушайте — им нужно предложить денег.

Оба мужчины, стоявшие рядом со мной, помолчали.

— А я бы до такого не додумался, — сказал наконец Сережка.

— Потому что ты художник, а Маша деловая женщина.

Не хочу примазываться к чужому открытию, но только я и хотел именно это обсудить.

— И что, есть шанс? — спросил Сережка.

— Один процент, не больше.

— Почему так мало?

— Потому что они могут просто обмануть. А еще, они не знают, что я здесь, а когда узнают, тогда поймут, что я этого так не оставлю, и побоятся даже за деньги нас отпустить.

— А ты что, станешь устраивать с ними разборку?

— Что я стану делать и что нет, это не важно, главное, что они подумают, а они подумают именно так. И тогда они не захотят меня оставить, а значит, и вас тоже.

— Скоро они откроют вторую дверь и тогда полезут с двух сторон.

— И я о том же, — согласился Витька, потом он сказал:

— В комнате, где мы тебя нашли, полно газовых баллонов.

— Да, — кивнул Сережка. — У них зимой здесь все газом отапливается.

— А ты не спросил, сейчас эти баллоны пустые или полные?

«Что это Витьку так волнуют эти баллоны?» — подумала я, но говорить вслух ничего не стала.

А Сережка сказал:

— Не думал, что тебя это заинтересует, не догадался спросить. Но зато посчитал от нечего делать — там их шестьдесят пять штук.

— Надо бы узнать. Пойду посмотрю.

— Нет, — сказал Сережка, — ты оставайся, а я пойду посмотрю. — И он, не дожидаясь согласия, убежал.

— Трудно с творческими людьми, да, Маш?