Наталья Александрова - Макияж для гадюки

— Или срочно предъявляй пропуск, или освобождай проезд! — рявкнул страж ворот.

Соколов вывернул руль, отъезжая в сторону.

— Ну вот, — протянул он, — последняя ниточка оборвалась!

— Паша, а какие бумаги в той папке, которую оставила у тебя вчерашняя девушка? — поинтересовалась Надежда. — Может быть, по ним можно выяснить ее координаты?

— Вот, смотри, — Соколов остановил машину возле тротуара и протянул Надежде прозрачную папку, — какой-то список…

Надежда отстегнула кнопочку и вытряхнула из пластиковой папки единственный листок. На нем в колонку были отпечатаны несколько фамилий и адресов.

— Севрюгина Л. Б., — прочитала Надежда, улица Сверхсрочников, дом семь, квартира двадцать восемь… Варенец О. Т., Фиолетовый бульвар, дом шестнадцать… Туманян А. А., поселок Веселое.., и еще несколько фамилий, Надежда пересчитала, — всего десять человек.

— Ну и что мне делать с этим списком? растерянно проговорил Павел Петрович. Приходить к людям и спрашивать — не знаете ли вы такую девушку.., да меня в лучшем случае за дверь выставят, скажут — зачем этот старый хрыч девчонку разыскивает?

— Действительно, — проговорила Надежда Николаевна, проглядывая список по второму разу, — то есть, ты, конечно, вовсе не старый хрыч, но вряд ли нам так что-то удастся разузнать.., мы даже не знаем, о чем спрашивать людей. Что это за список? Кто такие эти люди?

— Может быть, сотрудники ее фирмы? предположил Павел Петрович. — И одна из этих фамилий — ее? Например, Севрюгина…

— Может быть, — с сомнением протянула Надежда, — но только я почему-то сомневаюсь.

Ты же сказал, что эта девушка очень бережно обращалась со своей папкой, как будто это что-то очень важное. Вряд ли она так носилась бы со списком собственных сослуживцев! Нет, здесь что-то более серьезное.., нам нужно понять, что общего между этими людьми…

— Пока мы во всем этом разберемся, — грустно произнес Соколов, — мой самолет улетит в Париж.., без меня.

— Ладно, Паша, не огорчайся заранее, у нас с тобой еще есть немного времени. Давай-ка для начала сделаем вот что.., когда я хочу что-нибудь вспомнить, я прихожу на то же самое место, где думала об этом прошлый раз. Давай и мы с тобой вернемся…

— Куда — к китайскому ресторану?

— Да нет, там мы сегодня уже были. Мы вернемся на то место, где ты вчера высадил девушку, на Обводный канал.

— Ладно, — согласился Павел Петрович, — на Обводный так на Обводный, все равно никаких других мыслей у меня нет…, тем более что нам дотуда совсем недалеко. И время как раз то же самое, что вчера.

Он больше не ворчал на Надежду и не спрашивал, с какой стати она лезет не в свое дело.

Она тоже решила не поднимать этот вопрос, а притвориться, что у ресторана «Цветок сливы» они встретились совершенно случайно.

Павел Петрович развернулся, снова выехал на Московский проспект, доехал до Обводного, пересек его и свернул направо. Через несколько минут он притормозил возле мрачного дома из красного кирпича и вполголоса проговорил:

— Вот ведь незадача! Опять он здесь!

Метрах в двадцати от них возле тротуара стоял малиновый джип «чероки». Обычно такой краской красят только пожарные машины, да и у тех оттенок несколько сдержаннее.

Рядом со своим автомобилем, по-хозяйски облокотившись на него, возвышался невероятно рослый и широкоплечий парень с круглой, как блин, физиономией. Физиономия лучилась гордостью. Ясно было, что ее обладатель чрезвычайно гордится и своей могучей мускулатурой, и своей яркой машиной, и своим летним костюмом, едва не лопающимся на бицепсах, и дорогими часами, на которые он то и дело поглядывал, явно кого-то поджидая.

— Это именно тот бандит, который вчера согнал меня с места.., ну, тот, который сказал, что здесь только он может ставить машину! добавил Павел Петрович. — Надо же, как не повезло!

— А по-моему, как раз очень повезло! — отозвалась Надежда Николаевна, выбираясь из салона. — Не такой уж он с виду страшный, и может быть, мне удастся что-нибудь у него узнать.

Не слушая слабых возражений Павла Петровича, она подошла к владельцу малинового джипа и непринужденно обратилась к нему:

— Извините, ведь вы — знаменитый борец?

Я вас видела по телевизору.., можно попросить ваш автограф для моего племянника?

Гора мышц повернулась и молча уставилась на Надежду. Не найдя в ней ничего интересного, парень снова повернулся в сторону двора и застыл. Надежда решила не опускать руки, обошла парня и возникла перед его глазами снова. Не поленилась она и повторить вопрос.

Дошло с третьего-раза, и парень неожиданно зарделся.

— Ну, я вообще-то не борец, — ответил он, — я хоккеист.., и не такой уж знаменитый.., хотя пару раз по телику меня показывали, было дело.., ну, давайте, напишу вашему пацану… как его зовут?

— Вовка, — Надежда протянула спортсмену блокнот и шариковую ручку.

Тот обхватил ручку неловкими толстыми пальцами и размашисто написал на клетчатом листке блокнота:

«Владимиру на память от Виталия Моржова».

Надежда Николаевна прижала руки к сердцу, выражая этим свою признательность, потом спрятала блокнот в сумочку и проговорила:

— Жарко как сегодня! А вы в этом месте часто бываете?

— Бываю, — скромно ответила звезда экрана.

— А вчера в это время не были?

— И вчера был. А только вам зачем? — спохватился парень.

— Понимаете, Виталий, — протянула Надежда, ухватив хоккеиста за пуговицу, — мой друг, она бросила взгляд на скромную «девятку»

Павла Петровича, — подвозил вчера девушку, как раз до этого места, и она у него в машине оставила бумаги. А его папку как раз забрала…

— Бывает… — неопределенно вымолвил Виталий.

— Так вот он хотел бы их вернуть, а свои назад получить, понимаете? — втолковывала Надежда. — Но там нет ни адреса, ни телефона., так вот я подумала, может, вы случайно что-нибудь заметили… Вы человек, я вижу, наблюдательный… — на всякий случай польстила она.

— Видел я вчера вашего.., друга, — Виталий тоже покосился на «девятку», — мое место он занял.., но врать не буду, заедаться не стал, сразу освободил.., а девушку — нет, девушки никакой не видел…

— Та-ак! — раздался за спиной у Надежды Николаевны раздраженный голос, — это кто тут у нас к посторонним мужчинам клинья бьет?

А ты, Виталя, тоже хорош — на минуту нельзя одного оставить…

Надежда обернулась и увидела девицу, стоящую метрах в пяти от них, уперев руки в бока.

Девица была хороша, ничуть не хуже малинового джипа. Румянец во всю щеку, круглые как пуговицы голубые глаза, светло-рыжие кудри облаком вокруг головы, короткое, под цвет джипа, платье, усыпанное искусственными камушками и едва не лопающееся на высокой груди. Казалось, на этой девице красовался отчетливый штамп: «Собственность Виталия Моржова».