Леонид Влодавец - Против лома нет приема

Но тем не менее Таран, которому, казалось бы, ничего не мешало отвернуть голову в сторону, начал пялить глаза на это безобразие. Сначала с презрением, отвращением и ненавистью, потом — с любопытством и интересом и, наконец, как ни удивительно, с завистью и вожделением. Эти настроения у него изменялись в течение одной минуты, не больше.

Полина, зажатая между партнерами, как сосиска в хот-доге, медленно и сладко стонала в ритме неторопливых колыханий этой кучи-малы. А Юрка, уже не отрываясь, прямо-таки как примагниченный, глядел на то, как жлобы толкут ее тело сразу двумя хреновинами. Нет, сейчас он испытывал совсем не те чувства, какие жгли его в прошлом году на помоечном складе, где Даша ублажала парней Калмыка. Там он в основном ненавидел: и Дашу, и бандюг, и себя за то, что не может умереть, пристегнутый наручниками к столбу. Сейчас он чувствовал какое-то противоестественное удовольствие оттого, что видит эту похабную сценку. Более того, он с удовольствием сейчас отстегнул бы наручники, но не для того, чтоб прекратить эту возню. Юрке было стыдно признаться даже самому себе, но ему жутко хотелось принять участие в этой сладкой возне. «Змей Горыныч» резко выпрямился.

— Стоп! — вдруг сказала Полина своим партнерам. — По-моему, Юрик хочет к нам присоединиться?

И, выпростав правую руку, взмахнула ей, будто что-то бросила. Фр-р! Бряк! Прямо перед Тараном на столик упали ключики от наручников. Ни фига себе! Выходит, Алик их ей оставил? Очень странно… Впрочем, насчет «странно» или «не странно» Юрка долго не думал, просто поспешно отстегнулся от батареи.

Он подошел туда, где из-за плеча верхнего «раба» виднелась голова Полины, и, подчиняясь какому-то неосознанному зову, опустился на колени.

— Какой умница! — похвалила она Тарана и заставила «раба» подняться на вытянутые руки, чтоб не мешать Юрке. Ротик ее открылся, рука ухватила Тарана за возбужденный конец и притянула поближе. Влажные губы этой жуткой бабы мягко обняли Юркино хозяйство… Таран обнял ее руками за шею, заплетя пальцы в каштановые кудряшки, начал покачиваться и… стал четвертым участником этого беснования!

Впрочем, это продолжалось недолго. Тот «раб», что лежал на Полине, быстро-быстро задергался и с глухим стоном кончил. Сразу после этого он бережно поцеловал Полину в обе груди, живот и напоследок — в самую мохнушку. Выполнив этот прощальный ритуал, он встал, осторожно обошел Тарана и в дальнейших делах участия не принимал. Юрка, всецело увлеченный Полиной, даже не заметил, как он оделся и выскользнул за дверь, но мог бы поклясться, что не слышал, щелчка замка. Не иначе, как дверь все это время оставалась незапертой…

Затем — Таран тоже не очень понял, как и по чьей инициативе — произошло перестроение. Юрка как-то неожиданно обнаружил, что Полина стоит перед ним на четвереньках и неистово трясет головой, чуть ли не по самый корешок пропуская в рот его систему, а сзади, крепко ухватив за крутые бедра, ее интенсивно дрючит «раб». Еще через десяток секунд детина зарычал, испустил удовлетворенный стон и стал целовать Полине спину, попку и ляжки. Потом он тихо поднялся на ноги и удалился так же бесшумно, как и первый.

А Полина еще несколько секунд потряслась и со стоном обмякла у Юрки на руках. Вся скользкая, липкая от пота, горячая, она, казалось, была совершенно измучена, но тем не менее повалилась спиной на коврик и пробормотала:

— Заканчивай…

Был бы Таран в нормальном состоянии, он, наверно, только плюнул бы от брезгливости. Но сейчас он неизвестно почему ощутил жуткий прилив страсти. Юрка жадно прильнул к этой психованной «многостаночнице» и после нескольких бешеных толчков испытал такой кайф, что после этого минут пять не мог отойти.

— Ладно, — сказала Полина, когда он наконец оторвался от нее. — Хорошего понемножку…

Юрки хватило лишь на то, чтоб окатиться душем, вытереться и повалиться в койку. Сон сразу же погасил его сознание.

Короткая майская ночь близилась к концу. Теплоход плыл себе, понемногу приближаясь к выходу в Большую Волгу, Таран и Полина безмятежно посапывали каждый на своем диванчике, а менее чем в ста километрах за кормой судна, на даче Магомада, шел очень напряженный разговор. Собеседниками хозяина, как это ни странно, были Коля с Фроськиной дачи и Вася с катера «Светоч». Жаль, что там не было Юрки! То-то бы он удивился.

Коля и Вася приехали к Магомаду вместе, когда еще не было и десяти вечера. До этого они вдвоем встретились днем, чтоб попытаться понять, что же произошло тем ненастным вечером, когда Таран повез Полину на «шестерке», чтобы передать ее Васе на катер. Каждый из них уже кое-что знал, ибо провел, так сказать, «предварительное следствие».

Расследование, которое проводил Коля, началось с того, что он лично допросил Фроську и охранников, а потом осмотрел камеру, в которой содержался Суслик.

Допрос Коля провел скорее для очистки совести. Ну, и в меньшей степени для того чтоб разобраться в последовательности событий. Ни Фроську, ни ее подручных он всерьез не подозревал. Слишком уж растерянный и перепуганный у них был вид. Да и не могли они по своей инициативе отпустить постояльца, за каждый час пребывания которого на даче им капало по двадцать долларов.

Впрочем, если б все же кто-то и сумел убедить Фроську, что ей будет выгодно запихать живого или мертвого Суслика в багажник синей «шестерки», установить на нее мину и в таком виде отправить Тарана с Полиной на пристань, то Фроська вряд ли стала бы спокойно дожидаться утра. Наверно, постаралась бы смыться с дачи еще до приезда Коли. Или подготовила бы убедительную «легенду», что, мол, Суслик, сукин сын, выломал дверь, выскочил из подвала и его случайно завалили наповал «при попытке к бегству». А потом, дескать, решили, что Таран положит его к себе в багажник, увезет куда подальше и там выбросит. Разоблачения со стороны Тарана она, конечно, не побоялась бы, ибо была уверена, что он тоже взлетел на воздух.

Но Фроська никакого «доклада» заранее не подготовила, никуда с дачи не уехала, а просто нажралась, как клизма, и завалилась спать. Утром проснулась с больной головой и пошла бутылки сдавать, принесла свежий пузырь и похмелилась. Причем после этого взялась готовить кашу для Суслика, будучи в полной уверенности, что он по-прежнему сидит в подвале.

Наконец, ни Фроська, ни ее сторожа ни хрена не понимали в минном деле, тем более в сложных системах с радиовзрывателями. Как говорилось в одном старинном и позабытом фильме с участием Папанова: «Тут спец нужен! Умелец!»

Именно о таких спецах-умельцах и подумал Коля, когда осматривал подвал.

Некогда, говорят, еще в шестидесятые годы, эта дача принадлежала какому-то подпольному миллионеру. Он здорово набарахлился сразу после войны, будучи при каком-то интендантстве, натырил из Германии чуть ли не несколько вагонов часов, сервизов, капроновых чулок, столового серебра и даже мебели. При этом он успел вовремя остановиться и уволиться из армии еще до того, как начались репрессии против «трофейщиков». Где и как он прятал все это барахло, как реализовывал и почему его долго не могли поймать — история умалчивает. Фроська, которая в 60-х годах еще пешком под стол ходила, подробностей не знала. Только краем уха от бабок-старожилок слышала. Вроде бы этот барахольщик на деньги, вырученные от продажи трофеев, скупал золотишко и камушки, а также валюту. Наверно, доживи он до нынешних времен, ему все удалось бы благополучно отмыть и умереть процветающим бизнесменом. Увы, времена были иные. Ему приходилось бояться и КГБ, и ОБХСС, и бандитов, а потому от. всех прятаться. Кроме того, он жутко боялся ядерной войны, хотя наверняка мечтал о том, чтоб СССР кто-нибудь разгромил и оккупировал. Так или иначе, но барыга заключил фиктивный брак с какой-то бабкой — нормальной семьи у него никогда не было, никому, кроме себя, он своих тайн не доверял — и переехал сюда, рассчитывая, что ежели американцы сбросят на Москву атомную или водородную бомбу, то будут целиться в Кремль, а сюда, за Кольцевую дорогу (ее тогда только-только построили) ударная волна не дойдет. Впрочем, на случай, ежели янки все-таки промахнутся, он оборудовал ниже обычного подпола небольшой бункер из монолитного железобетона. Скорее всего делал он его сам, в одиночку и вручную — копал котлован, сваривал арматуру, ставил опалубку, мешал и заливал бетон. При этом, должно быть, снаружи никто ни о чем и не догадывался. В общем, за несколько лет получилось вполне солидное подземное сооружение, в которое барахольщик, должно быть, собирался свезти свои сокровища с городской квартиры. Но увы, ему не повезло. Какие-то налетчики ломанули его городскую хату и унесли все, что было. Мало того, они со всем этим попались ментам да еще и раскололись, где все это было добыто. ОБХСС в момент накрыло своим стальным крылом жертву ограбления, и он кончил свои дни в тюряге, не отсидев и половины срока из десяти лет с конфискацией. На даче провели обыск, бетонное убежище нашли, но в нем ничего не обнаружили. Поскольку дача формально принадлежала фиктивной жене, а следствие в ее действиях состава преступления не усмотрело, дачу конфисковывать не стали. Потом бабка померла, от нее дача досталась какой-то дальней родственнице Фроськи, а когда и эта бабка богу душу отдала — перешла во владение нынешней хозяйки.