Дэвид Гудис - Медвежатник

— В полоску? — спросила она.

— Я предпочитаю в горошек.

Подошел продавец и принялся распространяться о новых направлениях в моде. Делла посмотрела на него так, словно тот торгует вразнос шнурками для ботинок.

— Я не могу выбирать галстуки, когда вы разговариваете, — сказала она.

— Приношу свои извинения, мадам.

Продавец выглядел так, словно получил хорошую оплеуху. Харбин посмотрел на часы. Шесть минут. Он посмотрел на Деллу. Она была всецело погружена в проблему выбора галстука.

— Я не в восторге ни от одного из них, — сказала она. — Что еще у вас есть?

Продавец извинился и побежал в подсобку.

Прошло добрых десять минут, а Делла все еще выбирала галстуки. Харбин мысленно видел мужчину, стоящего в назначенном месте. Вот он курит сигарету за сигаретой, ломает в волнении пальцы и кусает губы, ожидая Деллу, тогда как Делла была здесь и покупала галстуки.

— Пожалуй, я пойду в парикмахерскую, — произнес Харбин. Он выказал некоторое нетерпение, потому что не мог до конца понять эту женщину, этого мастера манипулировать людьми, и никак не мог избрать точной линии поведения.

— Что за спешка?

Спокойный, легкий тон, каким она это сказала, прикрывал беспокойство в ее глазах.

— Суббота, — ответил он. — После трех в парикмахерских много народу. Я не хочу сидеть и ждать.

— Скажи мне спасибо за галстуки.

— Спасибо тебе за галстуки.

Они наконец вышли из магазина, и она оглядела улицу — в одну и в другую сторону — и сказала ему, что через квартал находится парикмахерская. Пройдя квартал, они увидели парикмахерскую в дальнем углу улицы, но, когда вошли туда, Делла сказала, что ей не нравится вид этого заведения. Было двадцать две минуты четвертого.

— Что тебе не нравится? — спросил он. — По виду здесь чисто.

— Парикмахеры выглядят как тупицы.

— Ну давай убьем день, гоняясь за парикмахером, который выглядел бы как интеллигент.

Прошло еще пять минут, прежде чем они нашли парикмахерскую на Орандж-стрит. Харбин улыбнулся Делле, а потом бросил очередной взгляд на свои часы.

— Где мы встретимся? — спросил он. — В котором часу?

Она глянула через большое окно парикмахерской, большой чистой парикмахерской со множеством кресел.

— Перед тобой четыре человека. Ты просидишь здесь не меньше полутора часов. Жди меня здесь.

Он вошел в парикмахерскую, обернувшись как раз вовремя, чтобы увидеть, что она двинулась в том направлении, откуда они пришли. Ей понадобится, как минимум, двадцать секунд для того, чтобы добраться до угла в конце квартала. Он досчитал до восьми, затем вышел из парикмахерской и увидел, как она сворачивает направо за угол. Он пересек улицу, быстро дошел до угла и увидел, как она огибает следующий угол.

Перед ним оказалась толпа народу. Другая толпа выходила из универмага, стоявшего по другую сторону широкой улицы, которую только что пересекла Делла.

Делла вошла в универмаг. Харбин налетел на тройку пожилых женщин и растолкал их. Они, видимо, желали обсудить с ним создавшееся положение, но он был уже на середине улицы, двигаясь на красный свет, мчась к толпе народа, который направлялся к вращающимся дверям большого магазина. Он протиснулся с ними в дверь, но, уже входя в магазин, увидел огромную массу народа внутри и понял, что потерял ее.

Он начал жевать сигарету. С одной стороны находился отдел, где продавалось дамское белье, с другой стороны — отдел, где продавались сумки, а с третьей — отдел туалетных принадлежностей. Он выбрал отдел кожгалантереи и, протолкавшись половину пути к прилавку, увидел ее среди кучки женщин, дожидавшихся лифта.

Пытаясь понять, сколько этажей в здании, и говоря себе, что должен был подумать об этом раньше, он повернулся спиной к лифтам, продолжая жевать сигарету.

Он позволил пробежать пятнадцати секундам, до того как повернуться к лифтам лицом. Она уже поехала наверх. Он стоял в ожидании. Один из лифтов наконец прибыл и открыл перед ним двери, и он вошел в него вместе с толпой женщин и детишек. Крашеная девица довезла лифт до второго этажа и перечислила названия отделов: мебель, ковры, радиотовары, предметы домашнего обихода. На третьем этаже крашеная девица назвала спорттовары и мужскую одежду, и Харбин вышел. Он сказал сам себе, что это был неплохой выбор, совсем неплохой. Отдел мужской одежды — весьма подходящее место для мужчины, который вынужден ждать.

Там было довольно людно, и по большей части в этой секции толклись мальчишки и молодые мужчины, которые выбирали бейсбольные биты и рукавицы, теннисные ракетки и плавки. Он двигался медленно, а навстречу ему двигался продавец и с готовностью улыбался, покачивая головой и что-то бормоча.

Теперь он был в секции, где продавались пиджаки и слаксы. Его голова медленно повернулась туда-сюда, после чего он направился к окнам, маневрируя так, чтобы все время находиться за рядом подвешенных на плечиках пиджаков, но достаточно далеко от них, оставляя себе возможность хорошо видеть ту часть помещения, которая примыкала к окнам.

Он прошелся взад-вперед вдоль двух длинных рядов с пиджаками. Потом он увидел Деллу. Он увидел мужчину. Они стояли недалеко от одного из окон. Продавец отошел, оставив их одних. Мужчина, приблизительно пятидесяти фунтов, крепкого сложения, стоял спиной к Харбину. У него были густые белокурые волосы, светлее, чем у Харбина. Копна белокурых волос, расчесанных на пробор, но растрепавшихся.

Харбин снял с плечиков спортивный жакет и, прикрывая им лицо, стал пробираться с ним к окну, словно для того, чтобы получше разглядеть его при свете. Загораживаясь жакетом, он неумолимо приближался к Делле и к ее блондину.

Он медленно отодвинул жакет от лица, словно тот был занавеской. Рукав скользнул по его глазам.

Бикфордов шнур зашипел у него в душе, готовый взорвать все кругом. Харбин понял, что он видел это лицо раньше. Он видел его совсем недавно. Он видел этот нос и этот рот. И глаза. Глаза были необычного цвета. Голубые, точнее, светло-голубые, с небольшим добавлением зеленого. Аквамариновые глаза.

Несколько ночей назад два копа допрашивали его насчет автомобиля, припаркованного рядом с особняком. Это был юный коп.

Когда Харбин вошел в парикмахерскую, один из мастеров вскочил со своего парикмахерского кресла и призывно махнул рукой. Харбин уселся в кресло с проволочной спинкой. Он откинулся назад, прикрыл глаза и увидел особняк в ночи и машину, припаркованную на широкой чистой улице к северу от особняка, полицейский автомобиль и аквамариновые глаза юного копа.

Теперь он должен обдумать все, прямо с этого места. Он принялся обдумывать, очень медленно, внимательно оглядывая каждый предмет, словно перед тем, как купить его. Он должен был проверить свои собственные действия в их соответствии с действиями юного копа, все, что они делали одновременно, и то, что делалось в той голове, которая смотрела на мир аквамариновыми глазами.