Виктория Платова - Смерть в осколках вазы мэбен

Я не нашлась, что ей сказать. Ведь если бы мне вчера удалось дозвониться в милицию, то Карчинский был бы жив. Вне всякого сомнения. Это ведь поработал парень из Москвы, который говорил с восточным акцентом. Человек, которого послал Пак. Я знаю, что большинство предпочтет с ментами не связываться, но человека убили, мне нужно объяснить им ситуацию, отдать письмо и пленку. Пусть разбираются, пусть найдут убийцу.

Пока мой порыв не угас, я поблагодарила дворничиху и отправилась к зданию. Тут же навстречу выскочил совсем молодой человек.

— Сюда нельзя, гражданочка.

— Я по поводу убийства Карчинского. У меня есть некоторые сведения.

— Минутку. — Он заинтересованно посмотрел на меня. — Я сейчас. — И чуть не бегом скрылся в здании.

Теперь я начала сомневаться, правильно ли я поступаю. Но по ступенькам уже кто-то спускался.

— Вот, Константин Сергеевич, — говорил возбужденно молодой человек, — сама пришла.

— Капитан Воронцов, — представился опер. Я замерла на месте. Капитан Воронцов. Фантастика! Это ведь тот самый Костя, который постоянно находился при Карчинском, его помощник. Хорош гусь! Шефа-то его ухлопали, а он в это время неизвестно где находился. А теперь является, да еще и в форме сотрудника милиции. Нет, у меня просто дар вляпываться в неприятные истории. Капитан Воронцов. Константин Сергеевич. Стоп! Я смотрела на капитана и произнесла первое, что мне пришло в голову:

— Вы сын дяди Сережи, правильно?

— А вы Лидия Стародубцева? — ответил он мне в тон. — Нам нужно побеседовать. Пройдемте со мной.

Я сдалась, спорить было бесполезно. Я пыталась собрать в кучу разрозненные впечатления, но они рассыпались разноцветными осколками. Интересно, сколько еще сюрпризов меня ожидает? Вообще-то с меня уже хватит. Я этими сюрпризами сыта по горло. Сидела бы себе спокойно в редакции, писала бы про разных старушек, у которых вдруг открывается тяга к творчеству. А ведь какие персонажи были у меня раньше… Какие чудесные чистые люди! Душой чистые… Но стоило мне послушать нашего главного, пойти против себя, связаться с этой… моделью, как все пошло наперекосяк, словно свыше кто-то определил, что простого и легкого пути у меня в жизни уже не будет. А останутся только препятствия да разные поганые сюрпризы.

Так оно и вышло. За это время я успела столько всякой гадости узнать, что мне на десять лет вперед хватит. Довольно! Расскажу сейчас Воронцову все как есть, это его работа, пусть разбирается. Воронцову… Но он-то знает, где дядя Сережа. Интересно, а почему тот никогда не рассказывал о своем сыне? О старшем говорил, а про Костю даже и не заикался. Нет! Я не права. Он о нем упоминал, когда рассказывал о смерти старшего сына.

— Приехали, — сказал шофер, останавливаясь перед отделением милиции.

Я вылезла из «газика».

— Прошу, — Воронцов указал на дверь. — Заходите, не бойтесь.

— А я не боюсь, — ответила я, действительно оставаясь совершенно спокойной. — Мне бояться нечего.

Он взглянул на меня, но промолчал. Мы прошли мимо дежурного, который козырнул капитану, затем по длинному коридору со множеством дверей, поднялись на второй этаж и оказались в маленьком закутке с тремя дверями. Воронцов распахнул передо мной одну из них, я немного помедлила и шагнула внутрь.

Потрясающе! Идеальный порядок. Кто бы мог подумать! По долгу своей службы мне с ментами приходилось иметь дело. Вот только не могу сказать, чтобы это доставило мне удовольствие. И кабинетики по своей неухоженности могли соперничать разве что с городской помойкой. Кабинет нашего главного смотрелся по сравнению с ними как хрустальный дворец.

Я поймала себя на том, что придирчиво оглядываюсь вокруг, стараясь заметить что-то неприятное. Может, грязное пятно где-нибудь или окурки… Но все предметы сияли чистотой, а на подоконнике красовался маленький деревянный кораблик.

— Что с дядей Сережей? — спросила я. — Куда он пропал?

-Не беспокойтесь, — ответил Воронцов, — с ним все в порядке.

— А почему же он пропал? — не сдавалась я. — Ведь он исчез не просто так, а после нашего с ним разговора.

— Я знаю. — Капитан был все так же спокоен. — Давайте это пока отложим и поговорим о вас, Леда.

— Выходит, вы знаете, кто я.

— Разумеется, — он кивнул.

— Я вам и слова больше не скажу, если вы мне прямо сейчас не скажете, куда делся дядя Сережа.

— Никуда он не делся! — рявкнул Воронцов. — Никуда. Уехал на время, и все. Вы что же себе воображаете, что он только из-за вас мог уехать? Нет! Отец часто задерживался в редакции. И в тот раз задержался тоже. В общем, он видел, как кое-кто к вашему главному пришел, видел, как тот на брюхе перед ним ползал, слизняк. Отцу надоело смотреть, как человек может дерьмо хлебать добровольно, да еще и благодарить при этом. Вот он быстренько заявление написал и вашему главному на стол. Получите, пожалуйста! А после этого сразу собрался, чтобы в редакцию больше ни ногой.

— И даже с нами не попрощался, — проговорила я. — Жаль.

Воронцов пропустил мои последние слова мимо ушей.

Определенно, он был не похож на того человека, который когда-то помогал Карчинскому. Изменился, словно сбросил маску. Или надел другую. И я совсем не уверена, что этому человеку можно доверять. Даже если он и сын дяди Сережи.

— Расскажите все по порядку, — Воронцов вышел из-за стола, взял стул и уселся напротив меня, — припомните любые детали. Они очень для нас важны.

— Наверное, вы и сами немало знаете, — неприязненно произнесла я.

— Знаем, — он кивнул, — но без вашего рассказа картина будет неполной.

— А с чего же мне начинать?

— С чего хотите. Но лучше с самого начала.

— С начала. — Я усмехнулась. — А начало вы знаете не хуже меня. Я вместе со своим приятелем попала на выставку Карчинского. Там он вдруг ни с того ни с сего расщедрился и подарил мне картину. Вы сами при этом присутствовали. Может, даже знаете, почему он сделал мне такой подарок.

— Знаю, — кивнул Воронцов. — Он уже тогда решил использовать вас в качестве курьера. Вы, кстати, идеально для этого подходите.

— Вы шутите?

— Вовсе нет. Молодая привлекательная женщина. К тому же журналистка. Вы не вызвали бы никаких подозрений.

— Но ведь он сам… сам собирался везти вазу в Москву… У него же должна была проходить там выставка.

— Насчет выставки вы правы, а вот вазу сам везти он и не собирался, напротив, искал подходящего человека. Я вам больше скажу, он так поступал неоднократно. Присматривался на выставках к посетителям, заводил с ними беседу. Выбирал все больше пожилых интеллигентных людей. И картины свои им дарил. А потом как бы невзначай обращался с просьбой. Мол, не будете ли вы так любезны помочь мне и отвезти кое-что в Москву моему другу, а то дела и другие заботы требуют моего присутствия в Петербурге… Человек, конечно же, соглашался. А как же! Отказать ведь неудобно. И везли туда вазы, а обратно деньги или товар. А что, очень неглупо и, главное, надежно. Такой человек никогда не полезет в сверток, если его благодарят за подарок и просят передать художнику небольшой сувенир. Вы ведь тоже не посмотрели, что было в свертке?