Андрей Щупов - Мы из спецназа. Лагерь

- Значит, это ты его грохнул?

- Увы… Он не верил в энергию «ци», а подобное неверие дорого нам обходится.

- Ты, я вижу, любишь почесать языком.

- А мне спешить некуда. Время - это секунды, и каждая работает сейчас на меня… - Стас продолжал стоять на месте, поджидая Косту. - Кроме того, у меня к тебе есть и личный счет. Не за себя, - за Алену.

- Значит, понравилась девочка? - бывший чемпион осклабился. - Мне она тоже в свое время нравилась. Только больно уж костлявая. А я люблю помясистее да попышнее.

- Ну, а я люблю гурманов вроде тебя. - Тихо отозвался Зимин.

Только на первый взгляд они вели с противником никчемный диалог. На самом деле поединок уже начался. Иные слова уподоблялись разведке, другие - психологической атаке. Что бы там не болтал Коста про энергию «ци», но в любом спорте прежде всего побеждает дух, и именно эту загадочную субстанцию сейчас раскачивал Зимин, тянул на себя и вырывал, словно табурет из-под ног противника. Кто знает, если бы правила позволяли бойцам устраивать часовые дискуссии, вполне возможно, что до прямого столкновения дело в большинстве случаев попросту не доходило бы…

Собственно, первый раунд бывший спецназовец уже выиграл. Потому что встревожил и озадачил Косту, потому что спровоцировал на атаку, которую следовало прежде серьезно подготовить. Это было то редкое прозрение, когда Стас начинал вдруг предвосхищать события, предсказывать их на доли секунды раньше. Именно об этой глубинной силе вещали философы Шао-Линя, рассказывали своим ученикам мастера Окинавы. Прозрение, которое в разные времена навещало героев и злодеев, помогало совершать немыслимое, предотвращая неотвратимое.

В умелых руках палка и впрямь страшное оружие, - куда страшнее хрестоматийного лома. Ломом не ударить точно, не ударить быстро. Палка же, сохраняя энергию лома, способна мелькать со скоростью пули, сбивая мух с лампочки, расплющивая в кашу падающие с дерева листья. Стас не знал, насколько хорошо владеет Коста ротанговым оружием, но подставляться под удары деревяшек однозначно не собирался. И потому в момент броска Косты он попросту поднырнул под покоящийся на стойках гриф, позволив первому валу ударов споткнуться о железо. И тут же сыграл свое соло, хорошо рассчитанным толчком метнув олимпийский гриф навстречу бывшему чемпиону. Снаряд был таков, что уклониться от него было невозможно, и потому по примеру Стаса Коста попытался стремительно присесть. Реакция у него, что и говорить, была отменная, но, поднырнув под гриф, он на мгновение выпустил из виду Зимина. Конечно, такой удачи Стас предвидеть не мог, но тело само сделало все за него, и внешним ребром стопы - так называемым «сокуто», он, не раздумывая мазнул присевшего противника по лицу. Отчетливо хрустнула надкостница, и, выронив палки, Коста пьяным движением попытался выпрямиться, его тут же шатнуло, и, гончей метнувшись вперед, бывший спецназовец нанес фронтальный удар пяткой. Именно такие «майгери-кокато» любят показывать в боевиках. Не столь эффективные в реальном бою, в подобных ситуациях эти удары и впрямь способны превращаться в последний «выдох» палача. Зимин намеренно бил выше, желая закончить все сразу и без мучений. Так и получилось: он угодил Косте в область сердца, и грудная клетка атлета лопнула, точно мяч, угодивший под колесо автомобиля. Хрустнули ребра, и внутренний взрыв в один миг заставил сердце Косты остановиться. Он еще падал, а Зимин уже смотрел на дрожащих девушек.

- Все, красавицы, поднимайтесь!…

Они его не услышали. Округлившимися глазами они продолжали взирать на лежащего Косту, не веря в случившееся, отказываясь понимать ту легкость, с которой это великолепное тело рассталось с жизнью. Их можно было понять: на их глазах в одночасье рушилось всемогущество Косты, рассыпалась в прах власть Папы. Снаружи кто-то уже стрелял, раздавались многочисленные крики, но девчата по-прежнему пребывали в состоянии ступора. Нет ничего более жалкого, чем голый человек в минуту опасности, но именно по этой причине щадить девушек категорически воспрещалось.

- Я сказал: подъем! - рявкнул Зимин. Не довольствуясь криком, решительно подошел к недавним пленницам и довольно бесцеремонно отхлестал по щекам. Так или иначе, но это сработало. Очнувшись, девушки захлопали ресницами, торопливо поднялись.

- А теперь внимательно смотрим себе под ноги и в колонну по одному за мной!

Они и не думали возражать, двинувшись за ним, как было сказано. И непрошеной Стасу взбрела в голову мысль о том, что после всего увиденного, они могли бы стать самыми послушными рабынями в мире. Впрочем, в этом не было особой нужды. Рабов и рабынь в сегодняшнем мире хватало и без того…

Подростки, хоть и были напуганы, а растолковали ему все грамотно, и несмотря на поднявшуюся в лагере суету, Маркелов без труда добрался до жилища Любаши - того самого домишки, в котором проходили у нее многочисленные свидания с Чибисом и ему подобными кавалерами. Как и положено, дверь оказалась запертой, но плох тот сыщик, что не обладает воровскими навыками и не умеет, как говорят жульманы, «ковырять серьги». Благо и набор отмычек находился при нем. Это Зимин в свою командировку отправился налегке, а запасливый Маркелов вооружился как положено. Словом, на дверь он потратил не более минуты, а, оказавшись внутри, тут же зажег фонарь. Конечно, из тех куцых сведений, что донесли до него подростки, полного портрета этой стервочки он себе не нарисовал, и все-таки кое-какие немаловажные штрихи ребятки ему набросали. В каком-то смысле тетенька напоминала акулу, бросающуюся на все, что движется, с одинаковым пылом совокупляясь с особями обоего пола, обожая боль и насилие, не чураясь смерти и крови. И можно было только посочувствовать Стасику, который оказался в столь опасной близости от этой ненасытной лахудры. Маркелов почти не сомневался, что дамочка и его пыталась затаскивать в эту конуру.

«Конура» же по всем статьям соответствовала своей хозяйке. Окна прикрывали плотные жалюзи, у стены красовался огромных размеров плазменный телевизор, тут же поблизости стоял компьютер с видеомагнитофоном и довольно компактным струйным принтером. Кровати в комнате не было, зато весь пол покрывал ковер с толстым ворсом, напоминающим не то волчий, не то медвежий мех. Такие же ковры украшали стены, сгущая без того душную атмосферу комнатушки, делая жилище похожим на древнюю пещеру. Во всяком случае, Маркелов даже представить себе не мог, как бы он жил в подобных условиях. Собственно, здесь и не жили, - здесь трахались и курили анашу, пили водку и крутили запретные кассеты. Впрочем, давно уже не запретные, - с некоторых пор разрешено было все, закрытых тем в стране практически не стало, разве что глупые журналисты порой излишне глубоко влезали в политику или пытались укусить кого-нибудь из олигархов. Однако те же олигархи и те же политики как раз и приветствовали тотальную доступность чернухи. Правда, называлось это почему-то демократией, что никак не влияло на суть предмета…