Семен Майданный - Смотрящий. Блатной романс

Антон воротил репу в сторону и бессовестно лыбился. Трудно было удержаться от смеха, общаясь с такой колоритной фигурой, как дядька Макар. Тем более если с косяка тебя пробило на хи-хи.

- Цэ правда, а не прытчи. - Ушлая веснушчатая рожа дядьки Макара была серьезна как никогда. Очень ответственно отнесся к вопросу дядька Макар и поднял столько пыли, сколько требовалось. - Я за два дня наслухався на год вперед историй. Уси про тэ, как на спор чернорабочие выносили и заносили обратно через охрану в Эрмитаж то икону, то шпагу семнадцатого века. И уси такие истории дуже похожи на дийснисть. В известные годы охрана эрмитажных ценностей была поставлена - не бей ледащего. Мабуть, это было кому-то на руку. Алэ нас цикавлять запасники Эрмитажа в более серьезном масштабе. И ось що я накопал. Со стороны музея к вопросу темной продажи ценностей за бугор в останние годы радянськой влады теоретически могли иметь доступ четыре человека. Уг-рюмов Владислав Николаевич. До сих пор работает, вдовец, дви дытыны, пьет, збырае марки. Имеет говорящего попугая. Проживает на проспекте Энергетиков.

- Пьет по-черному или рюмаху в завтрак, обед и ужин? - полюбопытствовал развалившийся пельменем в кресле Сергей Шрамов.

Сидящий на другом краю стола Антон кусал кулаки, чтоб не залиться смехом во весь голос. Ладно, ему хоть не мерещились зеленые лысые обезьяны, пускающие через соломинки мыльные пузыри.

- Пьет багато и в гордом одиночестве. В темноте под одеялом, когда дома никого нэма. Дали: Галкин Василий Парамонович. Женат, дочка, коньяк, преферанс. Помэр в восемьдесят восьмом от укуса скаженной собаки. - Дядька Макар докладывал, подчеркнуто воротя репу от обдолбанного хакера. Вроде как немного ревновал к командиру.

- Врачи опоздали? - заскрипел спинкой кресла подобравшийся Шрам.

- К ликарям не обращался, вскрытие показало. Дали: Тишинин Семен Александрович. На пенсии, женат, с глузду зьйихав на политике и занимается общественной деятельностью среди пенсионеров. Тоже багато пьет. Прописан рядом с метро «Приморская».

- А где на «Приморской»? - подал голос патлатый компьютерщик, боясь глянуть дядьке Макару в глаза, чтоб глупо не захихикать. Будто из-за дядьки выглядывает зеленое косматое чудовище и корчит уморительные рожи.

Дядькин говорок неотступно заводил Антошку на хихоньки. Сергей прикидывал, жестко ли отреагировать на то, что хакер вопреки инструкциям опять накурился дури до недержания слюны? Наказывать или миловать Сергей решил после того, как выслушает Антонов доклад. С гениями нужно обходиться нежно. Гений и злодейство несовместимы.

- Две хвылыны ходьбы. Дали: Мартьянов Эдуард Иванович. Рыбалка, охота, преферанс. Трезвенник. Бобыль. Трагически погиб в восемьдесят девятом. При ремонте Греческого зала лепнина на макитру впала. Наповал.

Сергей Шрамов перестал грызть авторучку. Он вспоминал. Это было так.

Огонек маялся на конце плюгавого сучка, плавающего в полной машинного масла консервной банке. Трое основных, распотрошив отнятую у баклана нажористую посылку, засиделись до блеклого рассвета, но игру не прекращали. Самодельные, катанные из газеты карты раздавались, на кону скапливалась горка конфет «Коровка» и «Мишка на севере» («Мишка на севере» шел за пять «Коровок»), кто-то срывал банк, и карты возвращались в колоду.

- Что я вам скажу, - накинув прелую казенную фуфаечку на острые плечи и шмыгнув носом, так как в бараке гулял дубарь, витийствовал Каленый. - Сека - это здесь игра с большой буквы. Сека, очко, храп - это азартные игры для жиганчиков, которые не знают, как сморкаться в носовой платок.

Лай и Штепсыль - чахлый, простывший и глухо пырхающий старик, отмотавший на зоне столько, сколько Серега и не жил, - слушали с показательным интересом. А то ведь очень обидчив становится Аристарх Карпович, если его невнимательно слушают.

- А бура? - прогнулся, типа внимает по полной схеме, Лай.

- Бура - это кастрированный преферанс. В приличном обществе, судари мои, перекидываются только в преферанс. Отставные полковники играют в преф. Актеры оперных и драматических театров, спившись, забывают все, кроме правила «Под вистующего ходи с тузующего». Кстати, музейные работники,- зачем-то подчеркнул последние слова Каленый чисто для Лая, - тоже очень уважают пульку расписать. Преферанс - это даже не игра, а образ жизни. У умных людей часто и других друзей нет, кроме как партнеров по префу. За префом, будто в бане, серьезные делаются и важные вещи перетираются.

- Ну ты, Каленый, горазд кизяк за финики выдавать. Сказанул: музейные работники - высшее общество. Залез я как-то в наш областной краеведческий курятник. В сейфе рупь двадцать, на прилавке гнилой зуб мамонта и Ленинские декреты на стенах, - возмутился простуженный Штепсыль.

- Я отвечаю за свои слова, - подмигнул Каленый Лаю и стал тасовать колоду. Больше до побудки игроки к этой теме не возвращались.

А Шрам лежал через двое нар и как раз маялся бессонницей. Такую уж горькую весточку в письмеце из дома получил.

Так оно тогда и было, а теперь Сергею пришлось вспоминать этот нечаянно подслушанный и пустячный на первый прикид базар. Теперь следовало крепко думать и анализировать ничтожные крохи информации. Без эрмитажных списков Шраму не видать нефтекомбината. Вычислить же след эрмитажных списков оказалось глобально засадным делом. Никаких толстых концов, мохнатых хвостов и веских зацепочек. И все же это была не гумозная легенда, эрмитажные списки в природе реально обретались, и кто-то фартовый, может быть, даже в эту самую минуту, принуждал лизать задницу очередного упомянутого в списках и этим зашуганного чинушу.

Но с какого краю подкопаться? Некто для решения каких-то конкретных, но неизвестных Сереге задач дергает неких облеченных властью боровов за ниточки. В итоге получается слаженное выступление хора имени Пятницкого. Но с этого краю Серегу ждет полная безнадега. Потому что в славном Петроградегороде ежедневно исполняется до сотни разных концертов: и на непрозрачном валютном рынке, и по скользкой теме поставок леса в Финляндию, и в не переваривающем чужаков хлебобулочном секторе экономики. И каждую неделю премьеры.

Зайти со двора? У кого, такого умного, в результате неправомочных действий, приведших к преждевременной смерти трех человек, оказались в загашнике сладкие эрмитажные списки? Без вопросов - это крутой авторитет. И когда Шрам сует палец в такую замочную скважину, то рискует, что этот палец ему отрежут где-нибудь в районе кадыка.

Вот и суетится Шрам вокруг да около, будто цуцик на кобелиной свадьбе, не зная, с какой стороны усыпанный граблями лужок перейти. А ведь остро нужны Сереге даже малейшие намеки на место схорона эрмитажных списков. С одними откровениями майора-жмурика Виршевский комбинат не отстоять.