Наталья Александрова - Месть подают холодной

Осознав полностью эту ужасную мысль, Надежда припустила домой что было духу и только уже у самого дома сообразила, что замерзли руки. На бегу она сунулась в сумку за перчатками и к своему глубокому огорчению обнаружила, что перчатка — всего одна. Она огорчилась и подумала, что выронила ее в метро, когда спала. Перчатка была новая, кожаная, но не очень дорогая, так что Надежда решила не расстраиваться по пустякам.

Полина Васильевна Багун открыла дверь и увидела на пороге Павла Власова. Это зрелище не доставило ей удовольствия — первого своего зятя она очень не любила.

— Здравствуйте, Полина Васильевна. — Павел постарался вложить в свой голос побольше скорбного смирения.

— Как же это ты — и без охраны? — осведомилась пожилая женщина, недобро сверкнув глазами. — Или на лестнице оставил?

— На лестнице, — стушевался Павел. — А вот вы зря сразу, не спрашивая, открываете — мало ли кто войти может!

— Ну вот и вошел. А мне теперь бояться нечего, я уже все, что могла, потеряла.

— Я глубоко соболезную вам. Я ведь тоже был к Алене очень привязан.

— Это ты, зятек, можешь на публике так распинаться, — прервала его Полина Васильевна, — а я-то все про твою привязанность знаю… Знаю, зачем ты приехал. Интересуешься, где синяя папочка находится? Боишься, что теперь, после смерти Алены, кто-то тому давнему делу может ход дать?

— Что вы, зачем вы такое говорите! — возмущение Власова выглядело вполне натурально, да и скорбные интонации в его голосе были достаточно достоверные. — Вы никогда меня не любили, я знаю, но не будете спорить — к Алене я относился с уважением, помогал ей в меру своих возможностей. Ведь и карьеру на телевидении она сделала не без моей поддержки…

— Моя дочь всего добилась сама! У нее был талант! А если ты чем и помогал ей, так не по доброте своей душевной, не из уважения к ней, как ты тут утверждаешь, а все из-за той же синей папочки! Из страха за свою карьеру, из страха за свою шкуру!

— Полина Васильевна! — Павел с трудом сдерживался, но все же старался не сорваться на вульгарный скандал. — Полина Васильевна, неужели мы с вами будем ссориться даже в такой день? Мне казалось, что наша общая потеря должна если не сблизить, то хотя бы примирить нас…

— Общая потеря?! — Казалось, слова Павла только подлили масла в огонь. — Общая потеря?

Только для меня это — потеря! Для меня Алена была всем! Всем в жизни! Ради нее я в свое время отказалась от личной жизни… Такие люди предлагали мне руку! Но я зачеркнула свою жизнь и стала жить жизнью Алены… Я все сделала для того, чтобы дать ей хорошее образование, для того, чтобы она была счастлива… Нет, никто не может понять, что я потеряла с ее смертью! Пережить единственную дочь…

Неожиданно Полина Васильевна замолчала, ненависть сошла с ее лица, как краска, сменившись тихой скорбью. Она подняла глаза на Павла и тихо сказала:

— Ты прав, Павел. В такой день ссориться негоже. Хотя я и знаю, что ты неискренен, что приехал сюда только из-за компрометирующих тебя бумаг… Ну да Бог с тобой… Отдам я тебе эту несчастную папку. Только об одном прошу: поезжай в морг, простись с ней по-человечески. Похороны скромные будут, я так решила. Не будет никаких торжественных митингов и прощаний — вот, прощались уже с Камерным, — и что из этого вышло? Я ведь понимаю, на кладбище ты не пойдешь — не можешь себе этого позволить.., ты человек государственный, заметный… — Лицо ее снова скривилось недоброй гримасой, но она справилась с, собой и продолжила:

— Хотя тебе и не в новинку с женами прощаться… Еще и трех месяцев не будет, как ты свою Манану похоронил. Тоже не своей смертью женщина померла. Что с ней было?

— Автокатастрофа, — угрюмо сообщил Павел.

— Ну вот, так если теперь на кладбище придешь — слухи пойдут: какая еще жена, чья жена.., не везет, скажут, Власову с женами…

Если бы кто другой, то что людям за дело?

А ты весь на виду. — Она опять замолчала, прижав руку к груди. — Я тебя ни в чем не виню. Ты в своих поступках неволен. Но в морг-то… В морг ты можешь прийти. Там посторонних не будет, журналисты еще до такого не дошли, чтобы в морге снимать… Да твои.., охранники их и не пустят. Сходи, простись, я тебе после папку-то и отдам.

— Полина Васильевна! — В голосе Павла прозвучала сложная смесь чувств, но понятно было, что гора свалилась у него с плеч. — Полина Васильевна! Я с тем и из Москвы приехал, чтобы с Аленой проститься. Неужели вы так плохо обо мне думаете?

— Оставь, Павел, — старая женщина слабо махнула рукой, — не будем зря воздух сотрясать. Все я про тебя знаю, изучила давно. Мое слово твердое, как сказала, так и сделаю.

— Я вам верю, — тихо ответил Павел и вышел на лестницу.

Охранник вскочил с подоконника, глянул вопросительно. Павел отвернулся и стал медленно спускаться по лестнице. В душе было двойственное чувство. С одной стороны, после того, как бывшая теща обещала вернуть заветную папку, он немного успокоился. Совсем он успокоится, когда будет держать ее в руках или даже только тогда, когда собственноручно сожжет ее содержимое в укромном месте. Эх, грехи молодости! Водились тогда за ним некрасивые делишки, да и криминала кое-какого хватало. И если бы не стал он сейчас государственным человеком, то можно было бы на папочку и махнуть рукой. Но в нынешнем его положении очень может ему эта папочка жизнь испортить. То есть жизнь-то, положим, — нет, но карьеру — это на сто процентов…

Когда расставались с Аленой несколько лет назад, она ему про папочку-то и бухнула.

Где только раздобыла тот компромат, стерва?

Я, говорит, ничего тебе плохого не сделаю. Не стану тебе жизнь портить из ревности там или еще по какому поводу. А папка эта, говорит, нужна для того, чтобы ты мне плохого не сделал. И слово свое сдержала: ни разу его папкой не шантажировала, ничего не требовала.

Но теперь все образуется: у них, что у матери, что у дочери, слово твердое. Раз обещала теща папку отдать, то так оно и будет.

Павел вышел из парадной и сел в машину.

Весь вечер Надежда была очень ласкова с мужем, а на телевизор вообще даже и не взглянула. Сан Саныч очень обрадовался этому обстоятельству, потому что зрелище собственной жены, прилипшей к голубому экрану, его порядком раздражало. Так что в этот вечер в доме Лебедевых царила чудесная атмосфера, этому способствовало еще то, что кот получил свою порцию кварцевых лучей и перестал наконец лысеть. Спать легли рано, и спала Надежда Николаевна крепко и без сновидений.

Наутро муж вышел в магазин, а Надежда занялась уборкой. Вытирая пыль, она обнаружила, что кот ночью опять скинул ее часы с журнального столика. Это было его любимым занятием — сбрасывать вниз различные мелкие предметы. Надежда не очень рассердилась, потому что привыкла, к тому же часы были противоударные, и на полу у нее лежал ковер, так что все падало на мягкое. Наклонившись и отыскав часы, она вгляделась в них и удивилась, что прошло так мало времени — получалось, что Сан Саныч отсутствовал всего десять минут.