Наталья Александрова - Перстень Калиостро

— Но это убийство само по себе доказывает, что шантажист не врал. Если бы у него ничего не было, его не стали бы убивать.

Шаман молча кивнул: не было нужды разжевывать и без того ясные вещи. Его интересовало другое:

— Поэтому ты и захотел меня видеть?

— Да, Шаман. Ты в Питере всех знаешь, ты там большой авторитет. Я хочу, чтобы убийцы моего брата были наказаны. А деньги, которые они у Рустама, взяли, — твои.

— Хорошо, Тенгиз, — кивнул Шаман, — отомстить за брата — это правильно. Это я одобряю. Но деньги.., их, может, давно уже нет. Прошло пять лет, это немалый срок.

Даже наверняка их уже нет.

— Я понимаю тебя, Шаман, — Тенгиз кивнул, во взгляде его было уважение одного делового человека к другому деловому человеку, — за работу нужно платить. Сколько ты хочешь?

— Я люблю оружие, Тенгиз. Я когда-то видел у тебя кинжал. Восточный кинжал, персидский или арабский. У него по клинку идет надпись арабской вязью. И рубины на рукоятке.

Тенгиз чуть заметно скривился:

— Не помню, чтобы я показывал тебе этот кинжал.

— Я вижу не только то, что мне показывают. Если тебе жалко…

— Что ты, Шаман, мне для тебя ничего не жалко. Месть за брата священна. Этот кинжал твой. Это настоящий дамасский клинок, ему четыреста лет. Его закаляли в теле живого раба, а сколько раз после этого он вонзался в живое тело — знает только Аллах.

Сейчас тебе принесут этот кинжал. — И Тенгиз хлопнул в ладоши.

Со времени последнего прихода Андрея прошло два дня. Телефон я отключила, на звонки в дверь не отвечала. Испортившиеся остатки давешнего пиршества я все же заставила себя выбросить — уж больно воняли. В остальном все в квартире осталось по-прежнему. Я лежала на диване, тупо глядя в потолок, или пила пустой чай, пока не кончилась заварка.

На третий день в дверь так звонили и колотили ногами, что пришлось открыть.

Ворвались Тамара Васильевна и Надежда.

Надежда только головой покачала и принялась убирать в квартире, а Тамара Васильевна в это время спустилась к себе и принесла какой-то еды. Потом они отправили меня в душ, а когда мы все уселись в чистой проветренной кухне, принялись впихивать в меня пищу по маленькому кусочку.

Пришлось рассказать про Андрея и про перстень. Тамара Васильевна изменилась в лице и со стыдом удалилась, посыпав голову пеплом. Ведь именно она все время уговаривала меня встречаться с Андреем, считая его вполне приличным молодым человеком.

— Можно попробовать его найти, — неуверенно проговорила Надежда после продолжительного молчания.

— Куда там! — Я махнула рукой. — Он уже толкнул перстень, кому хотел, и смылся. Сам говорил, что у него все схвачено.

— М-да-а.

— А знаете, черт с ним, с этим перстнем. Я не жалею, Лешка только расстроится, а так одной проблемой меньше.

— Ну и ладно, — Надежда махнула рукой, — а теперь вернемся к нашим делам.

Тебе надо отвлечься от грустных мыслей.

Смотри. Вот сведения из агентства «Барс»: сколько заплатили парикмахеру, визажисту, фотографу — и все это для клиента N. Вместе с альбомчиком, что ты нашла у Саши, это можно считать доказательством того, что некий человек нанимал Ларису Гусарову работать двойником с помощью агентства «Барс». Дата расчетов указана: примерно месяца за два до гибели Ларисы Гусаровой.

Сведения эти глубоко конфиденциальные, не спрашивай, как я до них добралась.

— Небось опять через знакомых?

— Естественно.

— Слушайте, Надежда Николаевна. А почему, как только вам нужно что-то узнать в любой области, так сразу у вас появляется именно в этой области нужный человек?

— Не сразу, — поправила Надежда, — бывает, что не мой личный знакомый, а через вторые или третьи руки. Потому что я в этом городе родилась и всю жизнь прожила. Начнем со школьных друзей — сколько их? И я почти со всеми связь поддерживаю.

Не потому, что нужные люди среди них есть. А просто так. Дальше институт — пять лет — сколько знакомых? Правильно, много. И у всех мужья и жены работают в разных областях. Мама моя — бывший преподаватель университета — тоже очень общительная женщина, это у нас семейное. У нее пол-университета знакомых. И у всех дети тоже приличные люди. За редким исключением, конечно, но дочери их в ларьках не торгуют, а сыновья в рэкетирах не служат.

Вот и получается целая куча знакомых.

И потом, я же ведь не обращаюсь к ним, к примеру, чтобы денег занять. А так, информацию дать или нужному человеку порекомендовать — это всегда пожалуйста. Но вернемся к нашим делам. Значит, перешерстила я всех старушек, через которых к моей тетке информация пришла про инвалида Сашу. Ох и хитрый человек там орудовал, доложу я тебе! Если с моей теткой, то насчитала я в цепочке четыре старушки, и еще один престарелый Ромео там затесался. Тот тип, верно, думал, что хорошо подстраховался, что ни у кого терпения не хватит всех бабушек расспросить.

— Он же не знал, что вы за это дело возьметесь, — поддразнила я Надежду.

— Да уж, упорства мне не занимать. — Надежда предпочла не услышать ехидства в моем голосе. — И в конце концов выяснила я, что все исходило от такого непонятного человека. Он достаточно пожилой, приличный, умеет войти в доверие, но кто такой — никто не знает. Даже имя неизвестно. Единственная примета — глаза у него то кажутся зелеными, а то вдруг — голубые…

— Что-что? — Я подпрыгнула на диване. — Что-то такое говорил доктор… Все собираюсь вам сказать: к Саше как-то приходил психиатр. Сказал, что его попросил именно такой человек, и сказался он Сашиным дальним родственником. Но Павлина Ивановна Сашу знает с детства и категорически утверждает, что нет у него никаких родственников, кроме этой.., грымзы.

Я внезапно вспомнила, что обещала Лидии ходить к Саше каждый день, и вот три дня уже не была. Павлине одной не справиться… И что же теперь там творится?

— Ну так что психиатр? — торопила Надежда.

— Да, доктор Крылов…

— Дмитрий Алексеевич? — Теперь уже Надежда подпрыгнула на диване.

— Только не говорите мне, что отдыхали с ним в пионерском лагере или стояли в очереди на холодильник, — простонала я.

— Доктор Крылов? Монтгомери? — вопрошала Надежда.

— При чем тут Монтгомери?

— Монтгомери — это его кот, бирманский, пушистый, красоты необыкновенной.

У нас с доктором Крыловым взаимная симпатия на почве котов. У меня — Бейсик, рыжий, пушистый, лапочки белые. — В голосе Надежды появились воркующие нотки.

— М-да, — пробормотала я.

— Где-то у меня был его рабочий телефон, — Надежда листала записную книжку, — сейчас прямо и позвоню.

— Алло, могу я попросить Дмитрия Алексеевича? Да-да.

После взаимных приветствий и расспросов о здоровье кота, Надежда перешла к делу.