Фред Варгас - Мертвые, вставайте!

– Как ты нашел ключи?

– Проще простого. За томом «С» Большого Ларусса девятнадцатого века. Чудо, а не словарь. То, что он припрятал ключи, не значит, что он виновен, поверь мне. Может быть, он перетрусил, вот и предпочел сказать, что у него никогда не было дубликата.

– Почему тогда их не выбросить?

– В такие смутные времена машина, от которой у тебя якобы нет ключей, может оказаться кстати. Его собственную машину исследовали. Ничего не обнаружили.

– А любовница?

– Уступает натиску Легенека. Святой Лука поставил неверный диагноз. Девица не довольствуется Пьером Реливо, а использует его. Он дает средства к существованию ей и ее сердечному дружку, который не стыдится убираться из дома, когда Реливо проводит с ней выходные. По мнению девицы, этот осел Реливо ни о чем не догадывается. Однажды оба они случайно столкнулись. Он решил, что это ее брат. Ее такое положение устраивает, и я правда не вижу, к чему ей замужество, которое лишит ее свободы. И не понимаю, что мог бы выиграть при этом сам Реливо. София Симео-нидис была для него куда полезней, чтобы помочь ему попасть в те социальные круги, к которым он стремится. И все-таки я намекнул, что девица – ее зовут Элизабет – могла врать с начала до конца: не исключено, что она жаждет выйти за Реливо, освободившегося от жены и получившего наследство. Ей бы удалось женить его на себе, ведь она недурна, гораздо моложе его и удерживает его при себе уже шесть лет.

– А кто же другие подозреваемые?

– Я, конечно, обвинил мачеху Софии и ее сына. Они обеспечивают друг другу алиби на ту ночь в Мезон-Альфоре, но ничто не мешает предположить, что один из них мог отлучиться. Дурдан ведь недалеко. Ближе, чем Лион.

– Это еще не полдюжины, – сказал Марк. – Кого еще ты сдал Легенеку на растерзание?

– Ну, в общем, святого Луку, святого Матфея и тебя. Это его займет.

Марк вскочил, а Люсьен только улыбнулся.

– Нас? Да ты свихнулся!

– Ты ведь хочешь помочь бедной девочке?

– Черта с два! И ей это не поможет! Из-за чего, по-твоему, Легенеку нас подозревать?

– Да запросто, – вмешался Люсьен. – Трое мужчин тридцати пяти лет, без руля и без ветрил, живут в хаотической лачуге. Отлично. Иными словами – подозрительные соседи. Один из трех типов увел даму на прогулку, зверски изнасиловал ее и убил, чтобы она не проболталась.

– А как же полученная ею открытка? – крикнул Марк. – Открытка со звездой и назначенное свиданье? Ее тоже мы отправили?

– Это несколько усложняет дело, – согласился Люсьен. – Допустим, дама рассказывала нам о Стелиосе и об открытке, полученной тремя месяцами ранее. Чтобы объяснить нам свои страхи и уговорить нас выкопать яму под деревом. Ведь мы ее выкопали, не забывай.

– Можешь быть уверен, что я-то помню о чертовом дереве!

– Итак, – продолжал Люсьен, – один из нас использует эту грубую уловку, чтобы выманить даму из дома, перехватывает ее на Лионском вокзале, куда-нибудь увозит, и свершается драма.

– Но София никогда не говорила нам о Стелиосе!

– Полиции на это наплевать! У нас есть только наше слово, а оно не в счет, когда сидишь в дерьме.

– Прекрасно, – сказал Марк, дрожа от ярости. – Прекрасно. У крестного просто потрясающие идеи. А он сам? Почему не он? С его-то прошлым и его в разной степени достославными пинкер-тоновскими и любовными похождениями он хорошо вписался бы в картину. Что скажешь, комиссар?

Вандузлер пожал плечами.

– Знай, что насиловать женщин начинают не в шестьдесят восемь лет. Это случилось бы раньше. Все полицейские в курсе дела. Тогда как от одиноких тридцатипятилетних мужчин, которые малость не в себе, можно ждать чего угодно.

Люсьен расхохотался.

– Сногсшибательно! Вы сногсшибательны, комиссар. Ваши подсказки Легенеку здорово меня повеселили.

– А меня – нет, – сказал Марк.

– Потому что ты чистоплюй, – Люсьен похлопал его по плечу. – Не можешь смириться с тем, что твой образ замарают. Но, мой бедный друг, твой образ здесь совершенно не при чем. Надо спутать им карты. Легенек ничего не может нам сделать. Но зато у него уйдет целый день, чтобы узнать нашу подноготную, наши передвижения и подвиги, да еще двое его подручных будут заниматься пустяками. И то хлеб!

– По-моему, это идиотизм.

– Да нет же. Я уверен, что это рассмешит Матиаса. Верно, Матиас?

Матиас слабо улыбнулся.

– Мне совершенно все равно.

– Тебе совершенно все равно, что тебе будут докучать легавые, подозревая в изнасиловании Софии? – спросил Марк.

– Ну и что? Я знаю, что никогда не изнасилую женщину. Поэтому мне наплевать, что думают об этом другие, я-то знаю.

Марк вздохнул.

– Охотник-собиратель – мудрец, – изрек Люсьен. – К тому же с тех пор, как работает в бочке, он стал разбираться в гастрономии. Не будучи ни чистоплюем, ни мудрецом, я предлагаю пожрать.

– Ты только и говоришь что о жратве и о войне, – сказал Марк.

– Давайте жрать, – согласился Вандузлер.

Он прошел у Марка за спиной и быстро сжал ему плечо. Его привычка сжимать Марку плечо не изменилась с тех пор, как тот был мальчишкой и они ссорились. Он словно хотел сказать: «Не беспокойся, юный Вандузлер, я не причиню тебе вреда, не нервничай, ты слишком нервничаешь, успокойся». Марк почувствовал, что гнев его утихает. Обвинение Александре все еще не предъявлено, а именно об этом и пекся старикан вот уже четыре дня. Марк бросил на него взгляд. Арман Вандузлер как ни в чем не бывало садился за стол. Мешок дерьма, мешок с чудесами. Как тут разберешься? Но это был его дядя, и Марк, хотя и кричал, доверял ему. Кое в чем.

И все-таки Марка охватила паника, когда на следующее утро в восемь часов Вандузлер вошел в его комнату в сопровождении Легенека.

– Пора, – сказал ему Вандузлер. – Я должен бежать с Легенеком. Тебе надо делать лишь то же, что вчера, и будет порядок.

Вандузлер тут же испарился. Ошарашенный Марк остался лежать в постели с таким чувством, будто ему только что едва не предъявили обвинение. Но он никогда не поручал крестному будить его. Старина Вандузлер совсем сбрендил. Нет, дело не в этом. Просто, уходя с Легенеком, он дал Марку понять, что в его отсутствие тот должен возобновить наблюдение. Крестный не держал Легенека в курсе всех своих делишек. Марк встал, быстро принял душ и спустился в трапезную. Матиас, поднявшийся ни свет ни заря, укладывал поленья в ящик для дров. Только он один способен подниматься в такую рань, когда его никто не просит. Одуревший со сна, Марк приготовил себе крепкий кофе.

– Знаешь, зачем приходил Легенек? – спросил Марк.

– Потому что у нас нет телефона, – объяснил Матиас. – Вот ему и приходится утруждаться всякий раз, как он хочет поговорить с твоим дядей.

– Это я понял. Но почему так рано? Он тебе что-нибудь сказал?