Татьяна Гармаш-Роффе - Е. Б. Ж

- Чай?

- Хорошо бы… - мечтательно произнес Леший.

Что ему это напоминает? Детство? Не всегда же он был бомжом… Когда-то жил с мамой и папой… Или в неполной семье? Но любовь к варенью, Вика была уверена, - это из детства.

Она налила чай в две чашки, решила все-таки присоединиться к Лешему под финал. Села напротив, но чувствовала себя неуютно. Словно она была в гостях, а не он.

- Ну, решила че-нить, мамзель?

Она медлила, и он вдруг спросил:

- Как тя величать-то?

Ужасно смешно. Старинно-литературное «величать» рядом с просторечным «тя».

- Вика.

- Это что же, Виктория будет?

- Виктория.

- Красиво. «Победа».

Надо же! Какие познания! Она уже хотела было съехидничать, как он вдруг спросил:

- И много ты напобеждала, Виктория?

Она растерялась. Не хватало только пуститься в обсуждение ее личной жизни с бомжом! Она уже приготовилась ответить холодно и сухо, но снова не успела. Леший, склонив голову набок, ответил за нее:

- Не слишком, надо думать… Раз к помощи бомжа решила обратиться. Ну, говори, че стряслось-то у тебя?

Вика вдруг, уловив теплую и какую-то очень душевную интонацию, растрогалась. Простые люди - вот такие уж простые, что дальше некуда, - они лучше чувствуют жизнь, наверное… В них нет фальши! Они говорят то, что думают, а к трудностям им не привыкать. И они знают, что такое взаимоподдержка!

Не более чем через секунду Вика мысленно расхохоталась. Какие пафосные мысли! Ну придет же такое в голову!

- Я так понимаю, - снова заговорил Леший, не дождавшись ответа. - Раз ты меня зазвала, значит, есть у тебя затруднение. Раз ты зазвала меня, значит, не нашла другого человека, чтоб его разрешить. Теперь вопрос такой: могу ли твою проблему решить я? А на него ответить можно будет только тогда, Виктория, когда ты мне проблему скажешь… Так говори ужо. А то, выходит, я даром твой ужин ел.

Вика еще раз посмотрела в угольные глаза. Леший был прав. Раз уж он тут, надо довести это дело до логического конца. И, вобрав побольше воздуха в легкие, она заговорила.

…Он слушал, склонив кудлатую голову набок, и был тем похож на большую собаку - бездомную собаку, которую она подобрала на улице и приютила у себя.

- Я так понимаю, Виктория, - произнес Леший по окончании ее сумбурного повествования, - тебе надо пойти в контору, где у тебя большая доля. А ты стесняишьси, думаешь, что мужики тебя сразу забацают. Верно?

Верно, дальше некуда! Бомж с сермяжной простотой сформулировал суть.

- И хочешь при себе мужчину завести, для солидности. Это ты правильно рассудила, Виктория: бабам лучше при мужике быть. У нас вот, смотри, пока тишь да гладь - так все бабы сами генеральши, и не сунься! А как галдеж пойдет - так за мужиков прячутся. Природа у вас такая, у баб, че делать… Так по дружбе, значица, ты никакого не нашла. И решила, что лучше за деньги нанять, чем просить. А нанять подумываешь меня. Хочешь поправить че-нить?

- Нет. Ты все правильно сказал, Леший…

- И сколько ты мне заплатишь?

- А сможешь ли ты сделать это?

- А какая тут сложность?

- Вот какая: надо, чтобы тебя не за бомжа приняли. А за приличного человека. Вроде как в театре - роль сыграть надо. И я вот сомневаюсь: сумеешь ли ты?

- Понял твою заботу. Еще какие есть?

- Еще?

Вика удивилась. Других забот у нее вроде бы не было.

- Ну, как же, - усмехнулся он, - есть! Сойду я, скажем, за «приличного человека». Но за кого должен сойти «приличный человек»? - И, поймав недоумение в лице Вики, пояснил: - За соседа твоего? Мужа? Брата? Друга детства? Любовника?

- Я еще не решила… - Вика отчего-то покраснела.

- Ну, тогда слушай сюда, Виктория. Я те ничё не обещаю, поняла? Но соглашаюсь попробовать. Не всегда же я бомжом был…

- А кем ты раньше был, Леший? - вдруг спросила Вика.

- Это тебе побоку. Кем был - так уже сплыл.

- Извини…

- Чего «извини»? Хотела - и спросила. А я, как хотел, так и ответил. Ущерба никому. А будешь так извинялками разбрасываться, точно мужики тебя забацают!

- Ну да… - Она снова покраснела.

- Так, если дело пойдет, сколько заплатишь мне? - Леший только насмешливо мазнул взглядом по ее разрозовевшимся щекам.

- А сколько ты хочешь?

- Нет уж, сама называй гонорарий.

- Тысяча… Тысяча долларов.

- Годится. Только рублями. Мне с твоими гусеницами делать нечего.

- «Гусеницами»???

- Ну, их как называют? «Капустой» называют и еще «зелеными». Вот так на ум и гусеница капустная приходит…

- Э-э-э… Понятно. И как ты пробовать будешь?

- Как-как! Денег у меня нет, так что тебе тратиться придется. Костюм мне купи подходящий, ботинки там. И своди куда-нить… В ресторан или еще куда - на люди. И будешь смотреть. Вот и вся недолга.

- Годится, Леший… А как тебя звать-то на самом деле?

- Григорием. Ну, так бывай. Когда приходить велишь?

- А… А куда ты собрался?

- Гы-ы. Смешная ты, мамзель Виктория. На помойку, куда ж еще!

- Григорий… Я…

Вика залилась краской, на этот раз отчаянно, до слез.

- Я…

- Ну, ты выродишь или как?

- Я одежду твою в мусоропровод спустила…

Леший крякнул и запустил пятерню в шевелюру. Оглядел себя в халате и тапочках и снова крякнул.

- Я сейчас в магазин поеду… Куплю тебе костюм… - лепетала Вика.

- И я что же, в костюме на помойку пойду, мамзель?

- Я джинсы тебе куплю… И рубашку… Скажи, какую…

- И куда ж ты это поедешь? Десятый час, одежные магазины позакрывались… Беда с тобой, Виктория… От мужа ничего дома не осталося?

- Халат вот только… Который на тебе…

- М-дя…

Леший надолго замолчал. Вика тоже.

- Тогда завтра уже… - мучительно выговорила она наконец.

- Уж не сегодня, ясное дело… - откликнулся он.

- Может, тогда… - начала она.

- Может, тогда… - заговорил он.

- Ты только… - промямлила она.

- Ты только, эта… - застеснялся он.

- В общем…

- В общем, ты не волнуйся, Виктория… Я тя не ограблю. И эта… В общем, я не покусюсь…

- Короче, ты можешь спать в этой комнате, - отважилась Вика.

- Ага… Я за порог ни ногой.

- А честно?

- Глупость спрашиваешь. Если я врун, так и сейчас совру.

- И то верно… - вздохнула Вика. - Я глупости делаю и глупости спрашиваю…

- От то-то и беда твоя, мамзель… - философски заметил Леший.

Ночь прошла благополучно. Вика, как ни странно, заснула легко и быстро, а утром обнаружила Лешего на кухне: он уминал варенье с хлебом. Ночью он ее не ограбил и на ее девическую честь не покушался. Это утешало. И располагало к дальнейшему сотрудничеству.

Позавтракав, она съездила в магазин и купила Григорию самые дешевые (по его настоянию) джинсы, простую рубашку с коротким рукавом, носки и туфли. Стесняясь, прикупила ему и белье. Он, однако, не выразил ни малейшего смущения, принимая ее подарки. Трусы потянул в резинке, джинсы приложил к себе, деловито примерил да притопнул новой обувью и сказал, что сойдет. После чего выразил готовность ехать за приличным костюмом, чтобы приступить к эксперименту немедленно.