Джон Гришем - Брокер

Сайзмор из Вашингтона, обратив на это внимание, изучающе окинул взглядом Бэкмана – от коротко подстриженных седых волос до потрепанных дешевых кроссовок и черных казенных носков – и невольно вспомнил, как выглядел этот человек когда-то. На память пришла глянцевая журнальная обложка. Яркая фотография Джоэла Бэкмана в элегантном черном итальянском костюме изысканного покроя. Бэкман смотрел в камеру с явным самодовольством. Волосы длиннее и темнее, красивое лицо полнее и глаже, а раздавшаяся талия говорила об обильных ленчах и затяжных, часа на четыре кряду, обедах. Он любил вино, женщин и спортивные автомобили. У него были свой самолет, яхта, собственный дом в курортном городе Вейле, штат Колорадо, – и обо всем этом он охотно рассказывал корреспонденту. Крупный заголовок над его головой вопрошал: "Брокер [4] – второй по влиятельности человек в Вашингтоне?"

Журнал лежал в портфеле Сайзмора вместе с пухлым досье на Джоэла Бэкмана. Он тщательно изучил то и другое во время перелета из Вашингтона в Талсу, штат Оклахома.

Согласно журнальной статье, годовой доход брокера составлял более десяти миллионов долларов, хотя в разговоре с репортером он наверняка поскромничал. В юридической фирме, которую он основал, работали двести адвокатов – не так уж много по вашингтонским меркам, – но в политических кругах столицы она пользовалась огромным влиянием. Это была лоббистская машина, или скорее даже бордель для богатых компаний и иностранных правительств. Настоящие адвокаты оттачивают свое мастерство совсем не тут.

Как же низко падают сильные мира сего, подумал Сайзмор, глядя на дрожащую бутылку.

– Не понимаю, – прошептал Бэкман.

– А нам некогда объяснять, – сказал Сайзмор. – Дело спешное, мистер Бэкман. Увы, у вас нет времени на размышления. Требуется моментальное решение. Да или нет. Вы хотите остаться здесь или предпочитаете жить под чужим именем в другом конце мира?

– Где?

– Этого мы не знаем, но позже выясним.

– Я буду в безопасности?

– На этот вопрос можете ответить только вы, мистер Бэкман.

Пока он раздумывал над своим же вопросом, дрожь не унималась.

– Когда я выйду отсюда? – медленно проговорил он. Голос Бэкмана начинал обретать прежнюю силу, но очередной приступ кашля заставил его замолчать.

– Немедленно, – ответил Сайзмор, взявший разговор на себя; начальник тюрьмы, представители ФБР и министерства юстиции превратились в зрителей.

– Вы хотите сказать – прямо сейчас?

– В камеру можете не возвращаться.

– Ну и дела, – проговорил Бэкман, и все улыбнулись.

– Возле вашей камеры дежурит охранник, – сказал начальник. – Он принесет все, что вам нужно.

– Возле моей камеры всегда торчит охранник, – не задумываясь брякнул Бэкман. – Если это вонючий садист Слоун, скажите ему, чтобы взял мою бритву и перерезал себе глотку.

Все промолчали, словно выжидая, пока слова не улетучатся через вентиляционный люк. Но они словно зависли в напряженной тишине кабинета.

Сайзмор откашлялся, перенес тяжесть тела с левой ягодицы на правую и сказал:

– В Овальном кабинете вашего решения ждут несколько джентльменов. Вы согласны на предложенные условия?

– Президент ждет моего решения?

– Можно сказать и так.

– Он мне многим обязан. В Овальный кабинет он попал благодаря мне.

– Сейчас не время говорить об этом, мистер Бэкман, – спокойно сказал Сайзмор.

– Он хочет меня отблагодарить?

– Я не умею читать его мысли.

– То есть вы допускаете, что мысли иногда его посещают?

– Я сейчас позвоню и сообщу, что вы ответили отказом.

– Подождите.

Бэкман допил воду и попросил еще, затем вытер рот рукавом.

– Это нечто вроде программы защиты свидетелей?

– То – официальная программа. Наша не афишируется, мистер Бэкман. Но время от времени нам приходится прятать людей.

– И часто вы их теряете?

– Не слишком часто.

– Не слишком часто? Выходит, гарантий моей безопасности вы не даете?

– Никаких гарантий. Но ваши шансы довольно высоки.

Бэкман перевел взгляд на начальника:

– Сколько мне здесь осталось, Лестер?

Начальник вздрогнул, когда его снова вовлекли в разговор. Никто не называл его Лестером, имя ему не нравилось, и он старался его избегать. Табличка на его письменном столе гласила: Л. Говард Касс.

– Четырнадцать лет, и вы могли бы обращаться ко мне «господин начальник».

– Начальник-молчальник. Хорошие шансы на то, что года через три я тут сдохну. Сочетание скверного питания, переохлаждения и плохого медицинского присмотра сделают свое дело. Лестер тут развел тот еще режим, ребята.

– Может быть, вернемся к делу? – предложил Сайзмор.

– Конечно, я принимаю условия, – сказал Бэкман. – Какой дурак откажется?

В разговор включился Нейб из министерства юстиции. Он открыл портфель.

– Тогда надо кое-что подписать.

– А на кого вы работаете? – спросил Бэкман у Сайзмора.

– На президента Соединенных Штатов.

– Тогда передайте ему, что я не голосовал за него только потому, что меня сюда упрятали. Если бы не это, я отдал бы за него свой голос. И еще передайте, что я сказал «спасибо».

– Непременно.

Хоби наполнил еще один стаканчик зеленым чаем, на сей раз без кофеина ввиду позднего часа, и протянул его Тедди, закутанному в одеяло и наблюдавшему за потоком машин позади фургона. Они миновали авеню Конституции, выехали из центра и почти добрались до моста Рузвельта. Старик отпил глоток и сказал:

– Морган слишком глуп, чтобы торговать помилованиями. Однако Криц меня беспокоит.

– Открыт новый счет на острове Невис, в Вест-Индии, – сказал Хоби. – Он возник две недели назад, его открыла какая-то сомнительная компания, которой владеет Флойд Данлэп.

– Кто это такой?

– Один из спонсоров Моргана.

– Почему на острове Невис?

– Это «горячая точка» оффшорных операций.

– Мы их отслеживаем?

– Целиком и полностью. Если деньги поступят, это произойдет в следующие сорок восемь часов.

Тедди едва заметно кивнул и посмотрел налево, где виднелся Центр Кеннеди.

– Где Бэкман?

– Выходит из тюрьмы.

Тедди улыбнулся и отхлебнул чаю. Оба молчали, когда фургон въехал на мост, а когда Потомак остался позади, он спросил:

– Кто его прикончит?

– А это важно?

– Нет. Но наблюдать за соперниками будет очень забавно.

В заношенной, но тщательно отутюженной и накрахмаленной военной форме без нашивок и знаков отличия, в надраенных до блеска солдатских ботинках и тяжелой морской ветровке с капюшоном, который он низко натянул на голову, Джоэл Бэкман покинул федеральное исправительное заведение Радли в пять минут первого ночи, на четырнадцать лет раньше срока. Он провел здесь шесть лет в одиночном заключении и вышел за ворота с холщовой сумкой с несколькими книгами и фотографиями. Вышел, даже не оглянувшись.