Джон Гришем - Брокер

Они боятся, что он исчезнет. Но почему это так их пугает? Он свободный человек и волен уехать, куда ему вздумается. Он неплохо замаскирован. Язык знает едва-едва, но все же в состоянии объясниться и с каждым днем говорит все лучше. Почему их так волнует, что он исчезнет и не вернется? Ведь им от этого станет только легче!

Почему они держат его на коротком поводке, без паспорта и почти без денег?

Они боятся, что он исчезнет.

Он выключил свет и открыл дверь. На крытых тротуарах улицы Фондацца еще совсем темно. Марко запер за собой дверь и вышел в поисках открытого в этот час кафе.

За массивной стеной Луиджи проснулся от звукового сигнала где-то вдали, того самого, что будил его в этот неурочный час каждое утро.

– В чем дело? – спросила Симона.

– Ничего особенного, – ответил он, откинув одеяло на нее, и голый побрел в соседнюю комнату.

Он поспешил в кухню, отпер дверь, вошел, запер за собой дверь и прильнул к монитору на складном столике. Марко, как обычно, вышел из парадного. Снова в десять минут седьмого, и в этом не было ничего необычного. Просто отвратительная привычка. Чертов американец!..

Он нажал кнопку, и монитор погас. Правила предписывали ему немедленно одеться, выйти на улицу, найти Марко и следить за ним, пока он не встретится с Эрманно. Но Луиджи уже обалдел от этих правил. К тому же его ждала Симона.

Ей еще нет двадцати, она студентка из Неаполя, очаровательная куколка, с которой он познакомился неделю назад в клубе, куда случайно забрел. Вчера вечером она впервые осталась у него, наверное, не в последний раз. Когда он вернулся в спальню и забрался под одеяло, она уже снова спала.

На улице холод. Рядом с ним Симона. Уайтекер в Милане, вероятно, спит, да, скорее всего, с какой-нибудь итальянкой. Все равно никто не следит за тем, что он будет делать весь день. А Марко ничем особым не занят, кроме утреннего кофе.

Он привлек Симону поближе и заснул.

Был яркий солнечный день в начале марта. Марко закончил двухчасовой урок с Эрманно. Как всегда, если благоприятствовала погода, они гуляли по центральным улицам Болоньи и говорили только по-итальянски. Глаголом дня был «делать», или «fare» по-итальянски, и, насколько Марко мог судить, это был один из самых универсальных и даже чересчур употребительных глаголов этого языка. «Покупать» звучало как «fare la spesa», что можно перевести как «делать покупки» или «делать расходы». «Спрашивать» – «fare la domanda», то есть «делать вопросы». «Завтракать» – «fare la colazione», иными словами – «делать завтрак».

Эрманно исчез довольно рано, заявив, что его ждут собственные занятия. Чаще всего, когда урок на ходу завершался, откуда ни возьмись появлялся Луиджи, принимая эстафету от Эрманно, который исчезал в ту же минуту. Марко подозревал, что такая согласованность должна была внушить ему, что он находится под постоянным присмотром.

Они пожали руки и распрощались у входа в «Фельтринелли», одного из многих книжных магазинов университетской части города. Из-за угла возник Луиджи и приветствовал Марко обычным теплым «buon giorno». Время ленча?

– Certamente. – Конечно.

Совместные ленчи стали в последнее время не столь частыми, и Марко чаще обедал в одиночестве, сам управляясь с меню и заказом.

– Но trovato un nuovo ristorante. – Я нашел новый ресторан.

– Andiamo. – Пошли.

Было совершенно неясно, чем занят Луиджи целыми днями, но не оставалось сомнений, что он часами прочесывает город в поисках все новых ресторанов, кафе и тратторий. Они нигде еще не ели дважды.

Они прошли по какой-то узкой улице и вышли на улицу Независимости. Говорил в основном Луиджи – на очень медленном, точном и выверенном итальянском. Как только оказывался в обществе Марко, то сразу же забывал об английском.

– Франческа сегодня не сможет с вами заниматься, – сказал он.

– Почему?

– У нее экскурсия. Вчера ее пригласили поработать с австралийскими туристами. Скажите, она вам нравится?

– Она должна мне нравиться?

– Ну, это было бы замечательно.

– Она не очень-то теплая и пушистая.

– Но она хороший учитель?

– Отличный. Ее великолепный английский вдохновляет меня на подвиги.

– Она говорит, вы очень добросовестный и приятный человек.

– Я ей понравился?

– Да, как ученик. Вы находите ее привлекательной?

– Большинство итальянок привлекательны, и Франческа тоже.

Они свернули на узкую улочку Джото, и Луиджи указал на кафе прямо перед ними.

– Здесь, – сказал он, и они остановились у входа в «Франко Росси». – Я здесь еще не был, но, говорят, тут очень хорошо.

Их приветствовал сам Франко, широко улыбаясь и раскинув руки. На нем был стильный темный костюм, отлично сочетавшийся с густой седой шевелюрой. Он взял их пальто и заговорил с Луиджи, как со старым знакомым. Луиджи называл чьи-то имена, и Франко одобрительно кивал. Они выбрали столик у окна.

– Наш лучший, – ухмыльнулся Франко. Марко огляделся и плохих столиков не обнаружил.

– Закуски у нас отменные, – сказал Франко, чуть стесняясь, словно ему неловко было хвастаться своей кухней. – Сегодня я выбрал бы салат из тонко нарезанных грибов. Лино добавляет в него трюфели, пармезан и несколько ломтиков яблок... – В это мгновение слова Франко стали неслышимы, потому что он целовал кончики своих пальцев. – Потрясающе, – сказал он с закрытыми глазами, точно предавшись грезам.

Они дали согласие на этот салат, и Франко ушел встречать следующих посетителей.

– Кто такой Лино? – спросил Марко.

– Его брат, шеф-повар. – Луиджи макнул кусок тосканского хлеба в чашечку оливкового масла. Подошел официант, спросил, какое вино они предпочитают.

– Что-нибудь из красных, местных, – сказал Луиджи.

Возражений не последовало. Официант ткнул карандашом в карту вин.

– Возьмите «Лиано» из Имолы. Это просто фантастика.

Он даже присвистнул, как бы подкрепляя эту оценку. Луиджи не стал спорить.

– Попробуем.

– Мы говорили о Франческе, – сказал Марко. – Ее что-то тревожит. У нее какие-то неприятности?

Луиджи снова макнул хлеб в оливковое масло и сунул в рот изрядный кусок, раздумывая, насколько откровенным должен быть ответ.

– У нее нездоров муж, – сказал он.

– У нее есть дети?

– Кажется, нет.

– А что с ее мужем?

– Он очень болен. Он старый человек. Я его никогда не видел.

Вернулся синьор Росси, чтобы порекомендовать им что-то еще, хотя в этом не было необходимости. Он объяснил, что тортеллини у них – лучшие в Болонье, а сегодня они просто несравненны. Лино готов прийти из кухни и лично это подтвердить. После тортеллини он рекомендовал бы филе из телятины с трюфелями.

В течение двух с лишним часов они следовали советам Франко, а потом кое-как выползли с набитыми желудками на улицу Независимости и приступили к обсуждению послеобеденной сиесты.