Василий Ардаматский - Избранное. Компиляция. Романы и повести 1-13

Дальше в деле шло уже то, что сделали работники отдела до Куржиямского, и эти страницы он сейчас читал очень внимательно. Любовцев предупредил:

— Начинать с министерства мы не могли, а там на месте наши товарищи растеклись по древу… В общем, штудируйте и потом доложите свои соображения…

Куржиямский сейчас читал дело заново, но надо сказать, ему несколько мешала объявленная сегодня радостная весть о присвоении ему звания капитана. Правда, он умел не поддаваться чувствам и, стиснув голову ладонями, внимательно читал страницу за страницей.

Газетная вырезка сильно потрепалась. Куржиямский аккуратненько наклеил ее на лист бумаги и сам себе улыбнулся — страница словно помолодела. Но что же тут дальше? Запросы… Ответы… «Так как нет для этого основания…» «Проверкой не подтверждено…» Это все Костя Тарабрин упражнялся в стрельбе на дальние расстояния. И вот приказ ему от Любовцева — выехать на место. Куржиямский помнит, как уезжал Костя и как все просили его привезти воблы… Докладная Кости о поездке… Так… так… Картина вроде абсолютно ясная: оказывается, бухгалтер сводил счеты с председателем колхоза, который уличил его в каких-то махинациях с колхозным медом и за это выгнал. Заметка в газете — месть. Молодец Костя, вылупил яйцо, только глотнуть его и осталось… Но нет, не таков майор Любовцев. На Костином проекте постановления о прекращении уголовного дела наискось его резолюция: «Из этого не ясно, было ли все-таки незаконное приобретение запасных частей, а только это для нас и важно. Послать на место лейтенанта Сурова и студента-практиканта Акишина». Поехали ребятки, загремели… Как же они там действовали?

Суров был более осмотрительным, чем Костя. Он допросил почти сорок человек, но тут был как раз тот случай, когда количество переходит в качество: картина была пестрая, противоречивая, и никакого определенного вывода по ней сделать было нельзя. Куржиямскому показалась относительно важной та часть показаний председателя колхоза Степового, где он косвенно признал покупку «левых» запасных частей, но тут же утверждал, что та переплата в конечном счете дала колхозу прибыль, в десятки раз превосходящую расход. Деньги для переплаты он, оказывается, брал из колхозной кассы, они были ассигнованы на оплату художников за оформление клуба и правления. Он признавал, что делать это было нельзя, но не на себя же он тратил те деньги. Его рассказ о том, как была произведена покупка и где, был крайне запутан. Кому он платил — не помнит и вообще умоляет не дергать его больше по этому вопросу, а если надо, он готов внести истраченную сумму в кассу колхоза из своих личных средств. Получалось по Сурову, что председатель колхоза прямо героический защитник колхозных интересов, в то время как его следовало судить за одну операцию с тратой денег, предназначавшихся совсем на другое. В общем, неудивительно, что майор Любовцев написал резолюцию: «Товарищу Куржиямскому провести дополнительное расследование на месте, обратив особое внимание на…» — далее следовали его дотошные конкретные указания.

Подходил к концу рабочий день. Куржиямский, встряхнувшись от вязкой дремоты, принялся в который раз читать протокол допроса председателя колхоза. И вдруг он замер — как это раньше не заметил этих строчек? Прочитал еще раз: «Человека, который помог нам добыть запасные части, я не знаю, не знал раньше, мне не известна ни его фамилия, ни где он работает, ни где он постоянно пребывает. А по его внешности могу сказать только одно — рот у него больно широкий и вообще неприятный. И еще я слышал, как привозивший его шофер однажды назвал его Жора, но, может, я и ослышался…»

Жора-обжора! Жора Томак, последняя кличка — Фонарь. Неужели тот Жора из дела по краже часов? Бывает же так — два раза читал эти страницы и не зацепился. Это, наверно, от почерка Сурова — растягивает слова по строчке, того и гляди одна волнистая линия получится. Но вот же зацепился!

Куржиямский разыскал свои записки по тому делу о краже часов и стал их читать. Нелегкое занятие разбираться даже в собственных каракулях — в обрывках слов, в каких-то цифрах и знаках.

Быстро тогда Зарапин сработал — в понедельник утром с часового завода поступил сигнал о краже часов, а в среду они с Зарапиным уже допрашивали воров. Правда, помогла картотека угрозыска… Двое воров были грузчиками при заводском складе, оба пьянчужки, готовые продать совесть за пол-литра, и сразу было ясно, что они не могли придумать это довольно хитрое воровство. Его инициаторами и режиссерами оказались два профессионала со стороны. Один из них — Нестеренко — был ясен как стеклышко: уже имел две отсидки, но вор среднего пошиба и притом неудачник — было у него три серьезных затеи, и на всех трех он завалился. Это выработало в нем специфический скептицизм. На допросах он особенно не вилял и, если видел, что улики против него есть, резину не тянул. А вот второй — Жора со странной фамилией Томак (Георгий Иванович Томак), обладавший ртом от уха до уха, был фигурой посложней, и Куржиямский почему-то был почти уверен, что он в этой компании — чужак.

Жора Томак с первого же допроса стал главным помощником Куржиямского, но чем больше он старался, признаваясь сам и склоняя, а то и вынуждая к признаниям своих сообщников, тем все непонятней становился мотив такого его поведения, тем более что по всему было видно — преступник он опытный. Даже возникла мысль — не влез ли Жора в это дело, чтобы упрятаться в колонию от какой-то грозившей ему гораздо большей опасности. Это подозрение, как и то, что среди воров данной шайки он чужак, подтверждало отношение к нему главаря Нестеренко, утверждавшего, будто знает Жору плохо и взял его в дело только из-за безрыбья…

Но все-таки тот ли это Жора? Что-то не похоже, чтобы тот Жора вдруг ринулся в сельское хозяйство. Впрочем, почему бы и нет? В колхозах теперь много денег, а жулье это сразу засекает.

Но позвольте, как он мог заняться сельским хозяйством и вообще чем-либо, если ему еще сидеть и сидеть? Ему дали тогда четыре года, а не прошло еще и двух…

Все это Куржиямский доложил Любовцеву, и тот вдруг непонятно оживился.

— Хватит гадать на кофейной гуще, — сказал он энергично. — Поезжайте в управление, ведающее местами заключения, и точно узнайте, где отбывает наказание этот Жора Томак. Помните, как гневался министр на нашем городском активе по поводу того, что нередки случаи, когда преступникам удается не отбывать полностью присужденный им срок? Мы тут их раскалываем, осуждаем, а потом по характеристике начальника колонии им могут скостить год, два, а то и больше. Есть и другие щели, куда они пролезают.

— Вы думаете, что и Жора…