Мойзес Наим - Два шпиона в Каракасе

– Как дела, дорогая Лус Амелия? – спрашивает президент с искренней теплотой в голосе, стоя перед микрофоном.

– Я очень счастлива видеть вас, президент, и говорить с вами. Я всей душой принадлежу боливарианской революции, клянусь вам.

– Какая ты красивая, Лус Амелия! Именно это и нужно нашей революции: ей нужны венесуэльцы, мужчины и женщины, преданные нашему движению, которые от чистого сердца поддерживают наши социальные реформы и дают достойный отпор проискам олигархии.

На лице Лус Амелии появляется тревожная улыбка. Она еще плохо понимает, что означают слова “олигархия”, “социализм”, “империализм” и “пролетариат”, но свято верит всему, что говорит Чавес.

– Ну-ка скажи, не бойся, что бы мы могли сделать для тебя прямо сегодня, любовь моя?

– У меня есть сын пяти лет, президент, – говорит Лус Амелия срывающимся голосом. – Я одна, то есть мужа у меня нет. Живу с матерью, бабушкой и сынишкой вот здесь, в приюте. Мы тогда потеряли все… Так вот, президент, самая большая моя мечта – снова иметь домик, где угодно, где у вас получится, чтобы жить там с мальчиком, матерью и бабушкой, а она у меня очень слабая, почти не может ходить из-за варикоза… – Вижу, ты носишь красный берет как настоящая патриотка, да? Значит, ты поддерживаешь боливарианскую революцию?

– Конечно, президент! Клянусь, что я боливарианка с головы до ног. Уж на меня-то вы всегда можете положиться. И все надежды мои только на вас, вы единственный человек, на которого я надеюсь, надеюсь и знаю, что ничего плохого вы мне никогда не сделаете.

– Вот это правильные слова, венесуэльцы! – Президент аплодирует Лус Амелии. Присутствующие вторят ему. – Ты скоро сама убедишься, что мы обеспечим жильем тебя, твою семью и всех пострадавших от этого ужасного бедствия, которое мы до сих пор вспоминаем с болью. Продолжай верить в революцию, дорогой товарищ, дорогая боливарианка, и ты увидишь, как и в твои руки попадет какая-то часть от нефтяных доходов, которые на протяжении многих лет богатеи и чиновники присваивали себе и тянули в свое гнездо, так как считали себя единственными хозяевами всех богатств страны. Ну а где же мой кофе?

Пообщавшись несколько часов со своим обездоленным народом, Уго простился с телезрителями и с обитателями приюта. Только после этого Лус Амелии удалось пробиться к нему сквозь толпу фанатов и охранников. Неожиданно президент обнял ее. И поцеловал!

Ни она сама, ни ее соседи долго не могли уснуть в ту ночь, всех колотила нервная дрожь – ведь у них появилась не замутненная никакими сомнениями надежда на то, что их мечта скоро станет реальностью. Они были уверены: после стольких лет ожидания их вера наконец-то начинает обретать материальные формы.

И хотя ничего конкретного они так и не услышали, Лус Амелия еще долго и радостно вспоминала свою встречу с президентом перед телекамерами. В тот день в душе у нее случился резкий перелом. Прежняя нежная, беспомощная и бедная девушка вдруг стала проявлять характер неистовой активистки. Уже через несколько месяцев Лус Амелия почувствует, что готова “отдать жизнь за революцию”. Она станет членом одного из военизированных отрядов – “колективос”, причем самого агрессивного и жестокого. Возглавляла этот отряд женщина – Лина по прозвищу Бешеная.

Лус Амелия спит вместе с сыном, а под подушкой держит автоматический пистолет. Она прошла курсы военной подготовки в лагере, расположенном в окрестностях Каракаса. Там Лус Амелию научили говорить, что она вступает в борьбу, чтобы защитить президента, отдать жизнь за революцию и оказать сопротивление олигархам, фашистам и американскому империализму, которые пытаются силой захватить ее родину. Там ее научили стрелять – и это самое главное.

Кроме того, теперь у нее появился парень – сержант полиции. Звали его Мигель, и он тоже решил, как и Лус Амелия, сражаться за дело революции. Познакомились они в приюте для пострадавших, который сержант посетил, выполняя какое-то задание центра социальной помощи. Но вскоре Мигель стал заниматься совсем другим делом. Он перешел служить в моторизованную милицию, и ему было поручено наводить порядок в бедных районах – усмирять тех, кто проявляет враж дебность к правительству или замечен в контрреволюционной деятельности.

Он вошел в состав одной из групп мотоциклистов быстрого реагирования, которые, как правило, базируются в полицейских участках или зданиях районной администрации. Он прошел подготовку у представителей кубинских спецслужб и с полной убежденностью скандировал лозунг “Родина, социализм или смерть!”.

В качестве награды за очевидные преданность и активность, проявленные за последние недели, Лина, руководительница местного “колективо”, включила его в состав одной из групп, целью которых является захват жилых помещений, иными словами, в банду “оккупантов”, как их называли. Во время первой же встречи с Линой участники группы уяснили для себя, что в их задачу входит также разгон антиправительственных акций и запугивание оппозиционеров. Так что работы у них будет много.

– С Чавесом – вперед, без Чавеса – пуля в лоб! – заставляла их скандировать Лина.

И хотя она отличалась маленьким ростом, достаточно было Лине заговорить или всего лишь шевельнуть пальцем, чтобы все подчиненные ей товарищи-братья тотчас схватились за оружие и без возражений выполнили любой ее приказ. Выглядела она так: выкрашенные в кричаще-светлый цвет волосы, всегда нахмуренные брови, пронзительный голос с исступленными нотками, когда она громит оппозиционеров и защищает обездоленных, – все это сразу же привлекло к Лине внимание журналистов, едва она вместе со своими людьми стала демонстрировать стране, что значит быть “патриотами”.

Для начала Лина силой захватила резиденцию архиепископа Каракаса. Явилась туда со своим отрядом, выгнала всю обслугу и произнесла речь, приказав иерархам католической церкви прекратить критиковать президента и встать на сторону революции. А главное – надо, чтобы они проявляли уважение к Уго, “единственному, кто здесь у нас всем командует”. Несколько месяцев спустя она попыталась сделать то же самое в студии новостных передач Моники Паркер. Лина применила слезоточивый газ, чтобы заставить замолчать эту наемницу империализма . В первый и последний раз Лину отправили в тюрьму. Правда, через пару месяцев она вышла на свободу, полная решимости бороться еще жестче, чем прежде.

Чавеса Лина называла своим “Мессией”, “любовью сердца” и “главным шефом”. А президент так и не отважился разоружить ее, правда, публично попросил действовать во время своих анархистских акций “поаккуратнее”, а еще лучше – продолжить и усилить организационную работу среди простых людей в окраинных столичных районах. Он снисходительно смотрел на любые преступления против частной собственности, поскольку считал за благо держать в страхе средний и высший классы. Именно поэтому, хотя Чавес и отрицал это в беседах с иностранными журналистами, его приспешники снабжали оружием и деньгами такие вот самодеятельные группы, которые беззаветно его поддерживали.